себе и покрутилась возле зеркала. Да, то что надо. Глубокое декольте, плюс черные чулочки и высокая шпилька. Любимому должно понравиться. Он скоро приедет, во всяком случае, так пообещал по телефону. Он вообще редко приезжал и редко звонил. А она любила. Очень любила. Ну и пусть они видятся редко. Ну и пусть он ее всего лишь использует. Ну и пусть спит с кем попало. Это не важно. Важно только то, когда он рядом. А он не сможет без нее и она это знала. И она без него тоже. Ведь ее любовь, самая сильная на свете. Кто еще, кроме нее, будет терпеть его измены, грубость и наплевательское отношение? Кто, кроме нее, будет ждать его столько, сколько потребуется? Кто, кроме нее, будет преданным псом, готовым наброситься на любого, кто посягнет на него? Да никто! Это только она может дать ему эту собачью преданность. Только она всегда даст нужный совет и поможет выкрутиться из любой ситуации. Ведь, по сути, в их тандеме, центральный мозг – это она. А он – всего лишь исполнитель всех ее планов. Без нее он пропадет, так как не умеет думать наперед. Максимум, на что он способен, это на физические действия или на выполнение четких указаний от других людей. И она является не только шеей, но еще головой и рукой, аккуратно ведущей его на своем тоненьком поводке. Но она это делает из-за любви. Если она не будет ему помогать, то он пропадет. А он этим охотно пользуется. Но это пока. Пока он не понимает, что лучше ему не найти, и что она, это и есть его единственное будущее. Она подождет его осознания. Пусть на это потребуются годы, не важно! Главное, что это произойдет. Она же не дурочка Анюта, которая любила своего Илюшу, ничего не давая ему взамен. Она не могла помочь ему обустроится, предложить лучшую жизнь, дать дельный совет и отстаивать его грудью. Ну что она делала для своей любви? Только ноги раздвигала. Вот и итог. Потому что надо иметь голову на плечах, и хоть иногда шевелить мозгами. Если природа красотой не наградила, значит думай. Мозгами тоже обделена? Развивайся, книжки читай, учись! Хоть что-то, но делай! Ничего не дано? Тогда качайся. Подайся в спорт. И не важна будет ни внешность, ни интеллект. Вряд ли кто свяжется и попробует обидеть, а если попробует, то получит очень хорошей сдачи и убежит, сверкая пятками. И мужика также удержать можно. Захотел уйти, кулак показала, в морду разок дала и сразу передумает. А что? Мужики своих баб бьют, запрещая им нос из дома высовывать, это можно. Значит, можно и наоборот. Натка представила, как накаченная Анюта, бьет хлипкого Илюшу и улыбнулась своим мыслям.
– Нет, я не Аня, – начала рассуждать она вслух. – Я так глупо со своей жизнью не поступлю. Эдик скоро будет только мой. Как только мы с ним закончим дело с наследством, я его тут же к себе и привяжу. Много способов есть. Как минимум, это шантаж. А как максимум, он просто будет мне очень благодарен за помощь. Ближе к окончанию данного процесса, я что-нибудь придумаю. Я же умная девочка. Покрутившись еще раз, возле зеркала и удовлетворенно улыбнувшись своему отражению, она услышала долгожданный звонок в дверь. Это он! Сердце радостно застучало. Открыв дверь, Натка бросилась на шею и начала целовать такое родное и любимое лицо.
– Эдик! Любимый! Если бы ты знал, как я скучала! Ты так долго не приезжал.
– Наташ, отвали. – Слегка оттолкнув ее, он прошел в квартиру.
– Что-то случилось?
– Случилось. Я сейчас у шефа был.
Эдик рассказал Натке весь разговор с Артуром Владленовичем.
– Я не знаю что делать! Не знаю! Старуха ее ищет, но не найдет. Квартира продана, а что дальше?
– А дальше надо сделать так, что бы она сама отказалась от наследства, – замурлыкала девушка, пересаживаясь на колени Эдуарда.
– Она конечно дура, но не до такой степени, что бы собственноручно отказаться от ТАКИХ денег.
– Значит нужно загнать ее в такие обстоятельства, что бы она стала готова на все, и даже на это.
– И что ты предлагаешь?
– Сними на окраине квартиру, перевези ее туда. Поставь пацанов, как охрану и как прессинг. Пусть они с ней позабавятся. Потом клиентуру подыщешь, пусть трахают за копейку. И девку какую-нибудь из своих притонов к ней подсели, как санитарку. Что бы раны зашивала, – засмеялась Натка.
– И дальше что?
– Что! Что! Сломается. Чем сильнее над ней будут издеваться, тем быстрее жить перехочет. И на все согласная станет, лишь бы отпустили.
– А если не выдержит и «кони двинет» или сбежит?
– Я же тебе говорю. Для этого пусть ее пацаны охраняют день и ночь, заодно и позабавятся. И шлюшку-медсестричку, на всякий случай.
Эдик задумался: «А ведь она права, очень даже права». А Натка уже не думала об Анюте, она полностью растворилась в объятиях любимого, покрывая его тело поцелуями.
* * *
Эдик слышал, как кричала Анюта, как молила о помощи. Он знал, что сейчас происходит, там, на кухне… Ему было искренне жаль ее. Внутри все разрывалось от боли. Ведь он привык к ней за эти полгода, как к человеку привык. А она, в свою очередь, считала его другом… Вот они сидят вместе, пьют кофе, она смеется и рассказывает, как сегодня вытаскивала застрявшего котенка. А вот она краснеет, опускает глаза, потому что какой-то мальчик хотел познакомиться с ней. А вот она улыбается и показывает свое новое платье. А как-то раз, она сказала следующие слова: «У меня никого кроме тебя нет, Вадим. Ты мой единственный друг. И если тебе когда-нибудь понадобится помощь, я все для тебя сделаю и даже жизнь отдам, если потребуется». А сейчас помощь нужна была ей, а он ничего не мог сделать, потому что именно он все это устроил. «Да пропади пропадом эти деньги» – шептал Эдик, слыша душераздирающие крики. Но уже поздно. Что сделано, то сделано. Вытерев выступившие слезы, он ушел. Просто вышел из квартиры и все. Чтобы не слышать происходящего. Она бы тоже вышла, что бы не чувствовать, но у нее такой возможности не было.
Периодически Эдику все-таки приходилось возвращаться в эту квартиру. Смотреть Анюте в глаза и не показывать виду, что ему тоже тяжело. Сначала это давалось с большим трудом, но со временем он привык. Он сделал все, как ему советовала Натка, но кроме опустошенности с Анютой ничего не происходило.