— Что-то я не видел, чтоб ты с пятых этажей прыгал…
— Ты многого не видел, что я умею…
— Научишь?
— Когда все закончится.
Капитан подполз к бортику и долго-долго смотрел вниз.
— Лестница есть? — не выдержал Ким.
Капитан покачал головой.
— Даже земли нет. Этажей нет. Пропасть и пламя.
Ким вскочил, подбежал к краю и глянул вниз.
— Да… Так мы еще никогда не попадали. Плохие штуки здесь творятся с пространством.
Они отползли от края и снова уставились на луну.
— Не надо было пускать Артамонова. Надо было мне попробовать, — глухо произнес Ким.
— Успеешь попробовать. И я успею…
— На нее ничего не действует, никакое добро.
— Не знаю… — задумчиво сказал Капитан. — Не знаю. Что ни говори, он все-таки хотел ее уничтожить…
— Нет.
— Да.
— Нет.
— И ты не хочешь?
— Не хочу.
— А по большому счету?
— Не хочу. — На этот раз Ким помедлил.
— Врешь, — зевнул Капитан. — Мы здесь для того, чтобы ее уничтожить. И если мы клянемся, что пришли с миром, — мы делаем это, чтобы победить. И если искренне желаем добра — мы желаем это, чтобы уничтожить. Замкнутый круг.
— Почему обязательно уничтожить? Изгнать обратно.
— В небытие. Это не одно и то же? — Капитан вздохнул.
— И что ты предлагаешь?
— Не знаю. Мне кажется, что все дело в той молитве на корейском, если бы мы сумели ее прочесть…
— Не сумели бы. Да и компьютер остался на подоконнике.
— Тогда надо успокоиться. Делать вид, что ничего не произошло. Лечь спать.
— Спать — хорошая идея, — ответил Ким и тоже зевнул.
— Может быть, утром… — начал Капитан.
— Утро не наступит. Оно должно было наступить два часа назад.
Капитан замер и сжал зубы, но ничего не ответил. Они закрыли глаза и долго лежали молча, пока снизу не послышался рев.
— Уже по пятому ходит, — шепотом произнес Ким. — Ты спишь?
— Сплю, сплю, — откликнулся Капитан. — Спи давай.
Рев повторился. А когда он стих — заорали собаки в ельнике.
— Собаки в ельнике, а ельника нет, — сказал Капитан.
— Вот твари, — откликнулся Ким. — Собак надо было пристрелить еще на въезде.
— Гаси эмоции, — сказал Капитан. — Гаси.
Ким рывком привстал и поднялся на ноги.
— В конце концов, я воин. Мой отец был воин. Мой дед воин. Мой прадед воин. Я тоже хочу погибнуть с оружием.
— Сядь, — сухо сказал Капитан. — Это приказ.
— Извини, — покачал головой Ким. — Больше нет приказов.
— Ким, ты умный и хитрый. Ты сильный и смелый. Ты многое понимаешь лучше и быстрее меня. Я тебе этого никогда не говорил, но ты сам это знаешь. Ты — лучший боец. Ты — эксперт. Но командир — я.
— Не сейчас. Я спущусь к ней. Получится — так получится. Не получится — не получится.
— Что получится?
— У нас нет выхода, — ответил Ким. — Мы не можем ее изгнать так, чтобы при этом не желать ей зла. Ты же это понимаешь? Мы не можем ее любить, потому что она — враг.
— Надо пытаться. Надо справиться. Сосредоточиться. Победить себя.
— Победить себя? Ты способен пожелать ей добра, успехов и хорошего настроения? Искренне? Не так, как Артамонов?
— Значит, надо сломать свои мозги! Сойти с ума! На время… — Капитан вскочил на ноги, подошел к краю крыши и долго смотрел в пылающую бездну, кусая губу. — Хорошо, что ты предлагаешь?
— Драться, — ответил Ким. — Мы пришли для того, чтобы драться, нас послал сюда генерал, чтобы мы дрались, это наш долг. И у нас нет выбора.
— Ты просто погибнешь, только быстро и в бою, — пожал плечами Капитан. — Не раздумывая, не принимая решений, не мучаясь вопросами. И лично для тебя это неплохой выход. Но только для тебя.
— Нет. Это выход для всех. Потому что только долг мы можем выполнять спокойно и без эмоций. Без обмана и без лицемерия. Понял?
— Не понял.
— Да? — Ким прищурился. — А ты вспомни, как брали дом Агиева.
— Не хочу, — нахмурился Капитан.
— Забыл?! Я тебе напомню!!! - закричал Ким.
Капитан запоздало подумал, что от былой молчаливости Кима уже давно не осталось и следа.
— Вспомни! — кричал Ким, подступая к Капитану. — Вспомни, как отстреливал его дочек из оптической винтовки! Просто так! На всякий случай, если вдруг они с папашкой заодно, забыл?! Вспомни, как кидал гранаты в подвал, где сидели его смертники вперемежку с заложниками! С женщинами, школьниками! Вспомнил?! Вспомни, как та девушка с младенцем в слезах умоляла тебя через громкоговоритель — тебя умоляла, тебя! Вспомни, как из динамика захлебывался ее ребенок на весь район!
Капитан сверлил лицо Кима выпученными глазами.
— Да, кидал, отстреливал! — заорал он в ответ. — А ты не кидал? Ты в сторонке стоял, можно подумать?!
— Э нет! — Ким вдруг вскинул руку и покачал пальцем перед носом Капитана. — Приказ отдал ты! Даже не генерал! Батя наш хитрая сволочь, ушел от ответственности, приказал тебе действовать по обстоятельствам!
— Послушай! Ты мне этот дом Агиева теперь всю жизнь будешь вспоминать?! - Капитан хотел отшвырнуть руку Кима от лица, но Ким убрал ее быстрее. — Да! Я отдал приказ! Да! На мне ответственность! Но победителей не судят! Ты мне докажи, что у нас был другой выход! Да, я убил три десятка людей, но я спас город! Полтора миллиона! И не было второй Хиросимы!
Капитан застыл с выпученными глазами. Ким вдруг улыбнулся и отошел на шаг.
— Ты все еще ничего не понимаешь? — спросил он. — Ты сейчас меня ненавидишь, да? Меня! С которым девять лет кувыркался под пулями? Меня — единственного твоего друга в этом адском котле? — Ким обвел рукой черный горизонт.
Капитан пригляделся — ни поляны, ни ельника, обступающего ее, уже не было — осталась только поверхность крыши, луна наверху и пламя. А вокруг, насколько хватало глаз, клубилась непроницаемая черная пелена, и уже нельзя было разобрать, что это — то ли предрассветный туман, то ли и впрямь стенки адского котла.
— Извини, — сказал Капитан, потупившись. — Нервы.
— Это не нервы, — серьезно ответил Ким. — Это — эмоции. А вот теперь вспомни: когда ты убивал двенадцатилетних близняшек Агиева — ты желал им зла?
— А кто они мне такие? Я их видел первый и последний раз — в оптический прицел. Ничего я им не желал, просто убрал, и все. И ни разу не пожалел об этом. У меня не было выхода, пойми! Я выполнял свой долг.
— Да, — кивнул Ким. — Ну хоть теперь ты понял?
Капитан хотел ответить, но замер.
— Ким! Ты гений, — сказал он тихо. — Ты абсолютно прав! Можно! Можно убивать без злости и ненависти!
— Я не гений, — покачал головой Ким. — Просто этому меня учил отец. А его учил дед. Так учит древнее боевое искусство — воин не должен ненавидеть врага. Ненависть ослепляет. Воин должен просто выполнять то, чему суждено случиться. И я просто пойду выполнять то, за чем мы сюда приехали.
Ким поднял гранатомет за ствол, повернулся спиной и вразвалочку зашагал к центру — квадратному кубику с черным провалом вместо двери.
— Я с тобой, — быстро сказал Капитан, поднимая ствол штурмовика.
— Нет. — Ким обернулся и покачал головой. — Я — умею убивать без эмоций…
— А я — не уверен, что умею, — тихо продолжил Капитан вместо него. — Да. Ты кругом прав. Удачи.
***
Ким не успел дойти. Послышался рев, из черного проема вылезла гигантская лапа и впилась когтями в бетон. Ким уверенно поднял гранатомет, и Капитан заранее упал на битум. Хлопок он услышал, но взрыва не было. Капитан поднял голову. Хлопок повторился. Ким, опустившись на колено, ритмично дергал гранатомет. За миг перед следующим хлопком Капитан увидел, что граната все-таки вылетела. И попала точно в дверной проем, откуда торчали гигантские лапы. Но взрыва не было.
Когти натужно дернулись, и каменная будка посреди крыши разлетелась. Осколки бетона, грохоча, покатились в разные стороны, а там, где секунду назад стояла будка, во весь рост поднималась медвежья туша с огромными женскими грудями и бешено вьющимися вокруг лап канатами хвостов. Теперь стало видно, что чудовище огромно — оно было в десять раз выше Кима, и не верилось, что секунду назад оно помещалось на чердаке, а еще недавно стояло во весь рост посреди вестибюля.
Мамма Сонним распахнула гигантский рот, наполненный зубами в сотни рядов, и заревела так, что пространство затряслось. Со всех сторон взметнулась и обступила крышу багровая огненная стена, словно вниз плеснули бензина.
Ким отбросил гранатомет, поднялся во весь рост, высоко задрав голову, чтобы смотреть чудовищу в глаза. Капитан знал рукопашную стойку Кима. Его руки сейчас — окаменевшие лезвия, которыми Ким на тренировках разбивал в пыль кирпичи, бетонные бруски и камни.
Мамма Сонним снова взревела и угрожающе взмахнула передними лапами. И в такт им снова взметнулось ледяное багровое пламя.