— Я, конечно, извиняюсь, — перебил его сотник княжеского войска, — но просто по-человечески обязан упомянуть, что за спасение отравленных воинов таким ценным лекарством вам полагается из царской казны плата, кою вы можете потребовать либо в столице царства, либо в ставке его сиятельства князя Михаила. Конечно, государственные расценки вам покажутся смехотворными и чуть ли не десятикратно меньшими, чем на рынке, но все-таки.
— Пустое, разберемся по ходу, — отмахнулся я, уже всей душой настраиваясь на приобретение такого вожделенного для меня первого щита, — Так что там с этими крысами?
— Увы, ваша милость, — чуть не плакал врач от жалости, что не может помочь, — Крысы-пилап здесь истреблены полностью уже лет сто назад, хотя раз в год какую-то тушку охотники и замечают в густых кустарниках. А раз в пять лет и подстреливают одну или парочку. Понятно, что продажа совершается за большие деньги, но в последние дни я о такой удаче не слышал. Основная добыча идет на севере, на фанице с царством Спаруни. Хотя и там подобные трофеи с каждым годом становятся все большей редкостью. Но именно там, в Спаруни, мне и купили всей семьей первый щит шестнадцать лет назад.
— И вы до сих пор только носитель второго щита? — не сдержал я разочарованного вопроса.
— Уже полгода как, — довольно мило смутился Кайдан.
Тогда как сотник решил заступиться за своего сослуживца:
— Так это еще и отлично! Другие по тридцать лет, а то и по сорок к обладанию вторым щитом подбираются, а господин Трепетный один из лучших в нашем царстве. Вон как быстро поднялся!
Я только грустно вздохнул от такой радости. Какой тогда смысл так долго и муторно учиться всему волшебству, чтобы просто умереть на старости лет могущественным волшебником? Но ведь мерзкий людоед Заррабга выглядел довольно молодым, лет на сорок, не больше, а уже имел три щита, выколотых на лбу. И как он, спрашивается, этого добился? Хотя я-то его не проверял, может, он просто таким способом людей и кречей запугивает? А мои временные товарищи по плену могли что-то и напутать при пересказе.
Хорошо, что у меня была твердая и определенная цель в жизни: проглотить первый щит и как можно быстрее стать здоровым. Ну и следующий шаг — скормить точно такую же панацею моему новому товарищу Леониду.
Поэтому для продолжения разговора я предложил перейти на «ты». Дескать, мы хоть и бароны там всякие, но среди друзей и единомышленников предпочитаем общаться по-простому. Все согласно закивали головой, и я стал задавать заготовленные в голове вопросы. Но кажется, штатный врач форта понял, для чего я так интересуюсь крысами-пилап, потому что понимающе кивнул и в свою очередь задал вначале всего лишь один вопрос:
— Травма позвоночника?
— Да. В десять лет.
— Не страшно! — тут же авторитетно заявил Кайдан. — После поедания щита всего через год станешь как мы все.
Тут и мой напряженно прислушивающийся товарищ решил о себе поинтересоваться, хотя вначале и попросил у меня жестом разрешение открыться.
— А сколько времени потребуется мне для излечения?
И снял маску. Вид обезображенного шрамами лица заставил вздрогнуть даже врача. Хотя он минуты через три уже ощупывал шрамы и профессионально при этом хмыкал. Потом перешел к вердикту:
— Специально резали, а потом специально и шрамам не дали срастись правильно. Сколько лет тогда было?
— Примерно четыре. Сейчас двадцать восемь.
— Ну в твоем случае есть два метода. Первый: глотание первого щита и выздоровление в течение опять-таки одного года. Или второй: путешествие в царство Ледовое. Там жрецы храма Светоча такие шрамы за два месяца убирают. И обойдется лечение с путешествием всего лишь в треть стоимости щита. Выбор за тобой.
— За нами, — поправил я. Может и так случиться, что первый купленный щит Льву и достанется.
— Ну нет! — с испугом возразил Леонид и на полном серьезе пояснил нашим сотрапезникам: — Мне уже надоело! То ему рюкзак носи, то самого через глубокие лужи на спине перетаскивай.
Мы с ним засмеялись одновременно, тогда как хозяева только вежливо улыбались, несколько стесняясь насмехаться над баронами-благодетелями.
Как раз во время этого смеха моя рука, машинально хватающая с тарелок все что ни попадя, на холостом ходу прошла по столу, и я понял, что ничего не осталось. При этом волна стыда жаром ударила мне голову: только сейчас сообразил, что почти все, чем нас угощали, сожрал только я один. Ну разве что одну четверть таки приговорил во время Долгой беседы барон Лев Копперфилд.
Несмотря на жуткий стыд, моя наглая натура и не подумала как-то извиниться или хотя бы тактично уйти от темы моего неуемного потребления пищи. Спрыгнув со стула, я сделал несколько наклонов в сторону, словно проверяя, не нарушилось ли равновесие тела из-за вздувшегося живота, и деловым тоном воскликнул:
— Ну ладно, раз чуток подзакусили, то, может, до обеда и доживем! Тем более что уже недолго осталось! Ну а пока суд да дело, давай, Трофим, по стенам и донжонам прогуляемся. А?
— Прошу! — сделал приглашающий жест сотник. Еще и каблуками при этом щелкнул, словно перед каким-нибудь поцарником. Именно так называли прямых и не прямых наследников трона или престола. У нас на Земле — принцами, а здесь — поцарниками.
Глава семнадцатая
ЗНАНИЕ-СИЛА
Пока мы шли по коридорам, переходили двор с ристалищем, на котором тренировался десяток воинов, и поднимались на стену, Леонид не выдержал и таки прошелся несколько раз по моей ненасытности, торчащему животу и ногам, не влезающим из-за опухлости в обувь. По его словам выходило, что это я от ожирения пухнуть начал, и надо будет меня сегодня же выгнать на ристалище.
Смеялись мы вдвоем в полный голос; глядя на нас, и врач стал подхихикивать, а потом и на вопрос решился дружеским тоном:
— У тебя болезнь кишечного тракта? Ничего не переваривается?
— Да нет вроде. Это у меня из-за последних событий такой аппетит прорезался. Нервы, видимо, лечить надо.
Кажется, в этом мире о такой болезни еще не знали, но Кайдан все равно успокоил с профессиональным сочувствием:
— За год у тебя все болезни излечатся.
— Кстати, расскажи, как ты себя первый год чувствовал? — догадался я спросить, уже поднявшись на стену.
— Ну, не скажу, что хорошо. Да как и все остальные, чего тут скрывать… — Доктор замялся от неприятных воспоминаний, — Тоже, как и у всех, жуткая худоба была первые три лутеня, с большим трудом буквально заставлял себя съедать хотя бы половину дневного рациона. Худее стал раза в два, чем был. Частенько в обмороки падал. И лишь на пятый лутень стал хоть жизни немного радоваться, и чуток аппетита прибавилось. Последние три лутеня года вообще прошли замечательно: набрал прежний вес, стал много двигаться, усилилась выносливость. Зрение тоже тогда восстановилось до прежнего уровня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});