Читать интересную книгу Черный фотограф - Светлана Успенская

Он понял, что Мелешко действительно ничего не знает о том, где и у кого покупались наркотики, и попросил:

— Расскажи мне, что произошло с ребятами, что случилось? Все из-за этого, да?

— Не знаю, — очнувшись, сказала девушка, выплывая из своих грез. — У каждого были свои видения. Я знаю, что Ирка Петровская стала страшно бояться воды, ей казалось, что даже в чашке с чаем плавают огромные черви, которые набрасываются на нее и хотят задушить, забраться в живот и выгрызть ее внутренности.

— Может, поэтому она утонула?

— Не знаю… Витек Кормулев про меня совсем забыл, он вечно только и ждал, чтобы прожевать промокашку и оказаться там. Там у него было что-то такое… Какая-то женщина, у которой было сразу множество тел, голов, рук, грудей, сразу сотня женщин в одной. И он хотел остаться там с ней навсегда…

— А остальные?

— Я помню только, что Елисеев все время рассказывал, что, мол, он там борется с Сатаной и всегда побеждает его, но стоит ему только уйти из того мира, как Сатана возрождается из своих останков и опять начинается борьба. И говорил, что ему нужна какая-то особенная серебряная пуля с заточенной головкой и только от этой пули Сатана погибнет навсегда и человечество освободится от него…

Леня молчал, потрясенный. Это была та часть действительности, о которой он не имел доселе ни малейшего представления. Ему было и жутко, и жалко молодых красивых ребят, трагически влюбившихся в нереальный мир выдуманных сновидений и грез, которые предпочли смерть разлуке с этим миром.

Девушка замолкла и теперь смотрела остановившимися глазами в пол. Леня потряс ее за плечо:

— Эй, Наташка, ты в порядке? Слышишь меня?

Но она только смогла выдавить из себя запинающееся «д-да» и после этого как будто онемела. Ее тело было расслаблено, Леня взял ее руку, и рука безвольно выскользнула из его ладони. Мелешко уже ни на что не реагировала.

— Я пойду, — робко и ласково сказал Леня. Ему было искренне жаль бестолковую Милашку, которая стала нечаянной жертвой изощренных удовольствий своих друзей. Но он ничем не мог ей помочь. Да ей теперь никто в целом мире не смог бы помочь. Кроме розовых квадратиков «промокашки».

Пару дней Леня дотемна болтался вокруг Плешки. Он уже знал в лицо всех торговцев и искренне удивлялся, почему милиция не может повязать тут всех скопом. Он тоже примелькался в этой специфической компании и уже не вызывал особых подозрений. Впрочем, сыщик не особенно старался светиться в этом злачном месте, он появлялся набегами, больше ходил вокруг да около и наблюдал издалека.

Но вот однажды, когда он воскресным вечером проходил по площади, среди знакомых ему продавцов появилась новая фигура, напоминающая воздушный шарик, привязанный за ниточку к земле. По щеке толстого мужчины расплылось огромное коричневое родимое пятно, напоминавшее паука. Очевидно, это был Батон.

Батон производил отталкивающее впечатление своим раздавшимся лицом с тонкими серыми губами. Цепкостью, угадывающейся в движениях и во взгляде, он напоминал паука — того, который пометил ему лицо. Соколовский немного понаблюдал за ним, а потом решился наконец подойти и заговорить.

— Ну чего? — спросил Батон, когда Леня к нему приблизился.

— Мне «промокашку».

— Одну или несколько? Бери целый лист, уступлю немного.

— А почем?

— Доза — червончик. За целый лист — стольник. Сколько будешь брать?

— Возьму пока три дозы, если окажется, что нормальные, то потом еще приду и возьму много.

— Да ты чо, парень, меня здесь все знают, все по-честному. И ни у кого больше не найдешь, я один здесь этим торгую.

— Я знаю, — сказал Леня и достал деньги. — Давно тебя жду. Чего-то долго ты пропадал.

— Дела, — сказал Батон, пряча деньги и доставая из загашника три дозы, каждая не больше спичечного коробка. — Заходи, у меня все честно, без обмана.

— Угу, — сказал покупатель и пошел прочь.

Теперь надо было выяснить, что это за наркотик и откуда он берется. А потом раскрутить всю цепочку поставки его и выяснить в конце концов владельца этой цепочки. Но как определить не сведущему в наркоделах человеку, что это за «промокашка»? Леня повертел в руках три квадратика, даже лизнул их языком, но ничего не почувствовал. Пробовать было страшновато, да к тому же сейчас ему нужна была трезвая и ясная голова.

Он напряженно размышлял над тем, как ему найти разбирающегося в наркотиках человека, но все, кто мог быть осведомлен о том, что это за штука такая, находились или в могиле, или в тюрьме, или в сумасшедшем доме. Не считая Мелешко, которая ничего толком не знала и вообще находилась в невменяемом состоянии.

Тогда Соколовский решил обратиться к специалистам — врачам. Он узнал, где находится наркологический диспансер, и направился прямиком туда, захватив свое редакционное удостоверение. Это своеобразное заведение располагалось в маленьком аппендиксе районной поликлиники. Сыщик вступил в его пределы не без опаски, боясь, что его повышенный интерес к наркотику может вызвать подозрение. Для начала ему хотелось поговорить с кем-нибудь из младшего медперсонала.

Леня остановил на бегу молоденькую девушку в белом халатике с папкой под мышкой и, показав ей красную корочку удостоверения, попросил об аудиенции. Девушка согласилась и повела его в пустой кабинет с традиционной белой ширмой и кушеткой.

— Да я вообще-то мало знаю, — сказала девушка. — Я только процедуры больным делаю, но спрашивайте, может, отвечу.

— Мы сейчас изучаем материалы, относящиеся к действию наркотиков на молодежь, — очень актуальная тема, кстати, и не могли бы вы помочь нашей газете в этом вопросе?

Леня достал из кармана розовый квадратик и положил его на стол.

— Я хотел бы узнать, что это такое? Как называется, как принимается и вообще все…

Девушка недоуменно повертела в руках бумажку и сказала:

— Не знаю… Если хотите, пойду у врача спрошу.

— Только вы уж не говорите, откуда это у вас, боюсь, что отберут, а меня выгонят, несмотря на удостоверение.

Девушка понимающе улыбнулась и выпорхнула в коридор. Ее долго не было, так что Соколовский уже начал волноваться. Он подходил к окну, посматривал на двор и нервно грыз ногти. С такими рисковыми методами работы можно было загреметь в милицию.

Но медсестра вскоре вернулась и, протягивая листочек бумаги, сказала:

— Наш врач говорит, что, судя по виду, это довольно экзотический наркотик. Называется ЛСД. Именно так он и продается — пропитывается бумага и разрезается на квадратики. Я еле отболталась, где взяла, сказала, что больной выронил в коридоре.

Леня был удивлен.

— Неужели тот самый легендарный ЛСД? Я думал, что он сейчас уже не используется.

— Как же не используется, когда вы его в руках держите. Очень даже используется, особенно, как говорит наш врач, среди творческой молодежи.

— А разве в нашей стране растут эти грибы? Ну те, из которых он добывается?

— Сейчас, — сказала девушка и выпорхнула опять. Через минуту она была уже на месте и важно продолжала: — Он добывается вовсе не из грибов, с чего вы взяли. Его получают из спорыньи — грибка, который поражает злаки.

— А, ну все равно гриб.

— Нет, это не совсем то же самое, мы по биологии в училище проходили. Ну, в общем, из этих пораженных злаков его и добывают. И совсем несложно это сделать, любая химическая лаборатория справится, разве что очистка будет неважная. А по действию это мощный психотропный препарат. Вызывает сильную психологическую зависимость. Больше трех лет больные, которые этим увлекаются, не живут: самоубийства, депрессии, удушье при передозировке… Кстати, я обещала этот листочек сжечь.

— Что вы! — испугался посетитель. — Ни в коем случае! Это вещественное доказательство.

Он поблагодарил медсестру и, пообещав зайти еще, быстро вышел из гостеприимного диспансера.