Основная тяжесть борьбы с китайскими завоевателями пала, естественно, на вьетнамскую армию. Но и Советский Союз не собирался отступать от своих обязательств, принятых договором о дружбе 3 ноября 1978 г. Помимо стандартных положений о торговле и культурном сотрудничестве этот пакт содержал важные военные положения, такие как «совместная оборона» и «совместные консультации и эффективные действия по обеспечению безопасности обоих стран».
Уже с первых дней войны советские специалисты, находившиеся как во Вьетнаме, так и в соседних странах, приступили к боевой деятельности совместно с вьетнамцами.
В дополнение к ним из СССР начали подтягиваться подкрепления. Был установлен воздушный мост СССР — Вьетнам.
Определенную роль в разрешении вьетнамо-китайского конфликта сыграл главный военный специалист (позже — главный военный советник) в Лаосе генерал-майор (позже генерал-лейтенант) А.Г. Гапоненко, направленный в период конфликта во Вьетнам. В беседе с автором он рассказал следующее.
«В конце 1978 г., буквально перед Новым годом, я прибыл в Лаос и с января 1979 г. приступил к работе. Она началась в довольно сложных условиях. Дело в том, что 8 января 1979 г. вьетнамские войска вошли в пограничную Кампучию, свергай Пол Пота и установили там подконтрольную им власть. Эти действия, естественно, усугубили и без того напряженную ситуацию в Индокитае. Не успел еще до конца разобраться в проблемах Лаоса, как со мной связался начальник Генерального штаба маршал Советского Союза Огарков и попросил доложить складывавшуюся в регионе обстановку Министру обороны, маршалу Устинову. Я в общих чертах обрисовал положение, в том числе и в Кампучии. В ответ получил приказ: “Поезжайте туда, разберитесь с обстановкой и доложите”. А у меня нет ни визы, ни аккредитации, только дипломатический паспорт. Но приказ есть приказ. Нашел советскую авиакомпанию, которая занималась перевозками по Индокитаю: Вьетнам — Кампучия — Лаос. Но летчики предупредили, что довезти то меня они довезут, а вот на месте возникнут проблемы — без необходимых документов могут и задержать. Так и случилось. Пока вызывали консула, объяснялись, прошло часа три. Но все обошлось. Пробыл я в Кампучии 12 дней, разобрался с обстановкой и доложил по инстанции. После этого получил добро на возвращение в Лаос.
За время моего отсутствия ситуация в стране усложнилась. Дело в том, что в Лаосе в это время находилось две вьетнамские дивизии и около 20 тысяч личного состава китайских инженерно-строительных частей. Они строили стратегическую дорогу с севера на юг, через весь Лаос с выходом в Южную часть Вьетнама. Между китайскими и вьетнамскими военнослужащими сложились довольно напряженные отношения. А 18 февраля китайские войска перешли границу Вьетнама. Началось вторжение во Вьетнам и Северную часть Лаоса. Противостояла им только одна вьетнамская дивизия территориальных войск. Остальные были задействованы в Кампучии. В это время во Вьетнаме была группа советских военных специалистов, около 50 человек, которую возглавлял генерал-лейтенант Владлен Михайлович Михайлов, впоследствии начальник ГРУ. Но в момент нападения он находился в Москве в госпитале, и я оставался единственным советским генералом, работающим в Индокитае. И вновь приказ — вылететь во Вьетнам, разобраться с обстановкой и доложить. В Ханое меня встретили, привезли в штаб и ознакомили с ситуацией. Доклад меня не удовлетворил, поэтому я вылетел на север страны в штаб территориальных войск, чтобы на месте изучить обстановку. А китайцы в это время шли фронтом примерно в 500 км, фактически от Южно-Китайского моря до границы с Лаосом и до Золотого треугольника. Встретят где-то сопротивление, в бой не вступают, огибают противника и идут дальше.
Ознакомившись с ситуацией на месте, поговорив с командиром дивизии и офицерами, принял решение, но поставить задачи не могу. Потому что по существовавшему у вьетнамцев порядку решение, принятое командиром дивизии, должно было утверждаться парткомом и подписываться комиссаром. А партком собрать не могут, из-за того, что два полка уже находятся в окружении, в одном из них и комиссар. Доложил о сложившейся ситуации во вьетнамский штаб и в Москву. К чести вьетнамцев, они среагировали быстро, наделили командира дивизии всеми полномочиями и стали действовать. Но силы были не равны, и одна дивизия не могла противостоять китайским войскам.
Остановил же китайцев Советский Союз. Шесть военных округов были приведены в боевую готовность, две воздушно-десантные дивизии перебазированы на Восток. Одна из них в Монголию, на аэродромы подскока с полетным временем полтора часа до Пекина. Выдворили из Москвы китайское посольство и отправили его персонал не самолетом, а по железной дороге. Фактически после Уральского хребта до самой границы с Китаем и Монголией они могли видеть идущие на восток колонны танков. Естественно, такие приготовления не остались без внимания, и китайские войска вынуждены были уйти из Вьетнама и вернуться на исходные позиции.
Так Советский Союз предотвратил войну между двумя социалистическими странами и, кто знает, возможно и Третью мировую.
В феврале в Ханой прибыл генерал армии Обатуров, до этого занимавший должность 1-го заместителя Главной военной инспекции Министерства обороны СССР. Он был назначен Главным военным советником во Вьетнаме и Старшим советником по всему Индокитаю. Я же вернулся в Лаос, где находился в должности сначала Главного военного специалиста, а затем — Главного военного советника Народной армии Лаоса до 1982 года»{290}.
К словам генерала А.Г. Гапоненко можно добавить, что группа советских советников и специалистов, численностью 20 человек, во главе с генералом армии Г. Обатуровым прибыла в Ханой 19 февраля 1979 г. Коротко приняв дела у старшего группы специалистов ПВО генерал-лейтенанта М. Воробьева, Г. Обатуров ознакомился с докладами начальника Генштаба ВНА Ле Чонг Тана и министра обороны Ван Тьен Зунга об обстановке на фронте. После поездки в район боевых действий они убедили руководителя СРВ Ле Зуана начать переброску армейского корпуса из Кампучии на Лангшонское направление, выдвинуть туда же вновь сформированные на основе поставок из СССР реактивный дивизион БМ-21, отмобилизовать ряд соединений и частей, вывести из окружения дивизию, воевавшую в тылу противника. Внесли свой вклад в победу и немногочисленные советские специалисты. Летчики транспортной эскадрильи на «Ан-12» осуществляли переброску армейского корпуса из Кампучии на Лангшонское направление, связисты узла связи главного военного советника (около 120 человек находилось там с августа 1978 г. и 68 было переброшено после начала конфликта) обеспечивали связью наших советников, в том числе и в районе боевых действий. В марте советский советнический аппарат понес потери: при заходе на посадку под Данангом разбился вьетнамский транспортный «Ан-24» и 6 летчиков-инструкторов во главе с генерал-майором авиации Малых погибли.
Кроме того, для приведения зарвавшихся китайцев в чувство советским военным руководством была проведена показательная акция — танковые части имитировали несколько атак на китайские позиции (не нарушая границы). Для «закрепления урока» в конце февраля десантники 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии (постоянная дислокация в г. Тула), под командованием генерал-майора Е. Подколзина провела учение в пустыне Гоби, буквально в нескольких метрах от монголо-китайской границы{291}. Профессиональные действия советских десантников наглядно показали китайцам, что преград им нет. Правда, демонстрация силы обошлась советской стороне дорого — погибло и было ранено более десяти человек.
Внесли в разрешение вьетнамо-китайского конфликта свой посильный вклад и советские Военно-морские силы.
Корабли Тихоокеанского флота находились на боевой службе в узловых районах Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей. Еще в июне 1978 г. после пограничных инцидентов на границе Вьетнама с Китаем, крупное советское соединение, состоящее из двух крейсеров и двух эсминцев, провело учение в проливе Баши между о. Тайвань и Филиппинами. В январе — феврале 1979 г. советский крейсер и эсминец находились в Южно-Китайском море, чтобы продемонстрировать советскую поддержку Вьетнаму, после информации, что Китай собирается «наказать» вьетнамцев. После начала войны к ним присоединялись и другие корабли, сформировавшие крупное соединение, в двадцатых числах февраля в эскадре было уже 13 советских военных кораблей в Южно-Китайском море, и они ожидали подхода новой группы кораблей во главе с крейсером «Адмирал Сенявин». В марте в эскадре уже насчитывалось 30 судов. В том числе: КРУ «Адмирал Сенявин» (с февраля по май), РКР «Адмирал Фокин» (капитан 2-го ранга А. Самофал), БПК «Василий Чапаев», «Способный», «Строгий», ЭМ «Возбужденный» (капитан 2-го ранга Н. Иванов), СКР «Разящий» и другие.