Еропкин молча кивнул: идея Румянцева его увлекла, – но тут же с радостью подумал, что вряд ли ему придется учить войска действию в колоннах.
Глава 5
Встреча с адмиралом
Высадка сухопутного войска с кораблей эскадры вице-адмирала Полянского задержалась из-за непогоды, разыгравшейся на море. Но вот прибыл подполковник Миллер и обнадежил, что, как только установится благоприятная погода, флот прибудет к месту назначения, то есть к Рюгенвальду…
Все это время, в ожидании прибытия флота и высадки сухопутных войск с кораблей, Румянцев провел в глубоких раздумьях о дальнейших действиях. Он представлял себе каждый свой шаг по этой земле, наметил движение каждого батальона… Ждал с нетерпением часа, когда можно будет открыть активные действия против неприятеля. Конечно, он мог бы и сейчас начать операции, разыскать неприятеля, окружить его и атаковать, но число его войск равнялось неприятельским, а артиллерии, кроме полковой, вообще не было… Так что с такими силами рискованно было нападать на прусские войска, скрывшиеся в своих окопах, атаковать укрепленную крепость.
Легкие войска генерал-поручика Вернера тоже вели выжидательные разведывательные операции. Румянцев иной раз подумывал о том, чтобы окружить и разбить неприятельский корпус, но потом откладывал до лучших времен: для этой операции нужно было выделить большую часть своего корпуса, а зачем дробить и без того не такие уж великие силы. Нет уж, серьезные операции можно будет предпринять только после высадки пехотных частей с кораблей Полянского и соединения их с основными силами корпуса!
Много хлопот было связано с заготовкой и доставкой провианта. Месяц лившие дожди сделали дороги почти непроходимыми. Обывательские лошади, чаще всего худые и бессильные, еле тащились по этой непролазной грязи, иной раз не справляясь со слабо нагруженными телегами и падая замертво. Это было страшное зрелище. И Румянцеву пришлось использовать полковых лошадей для доставки провианта. А что делать? Три недели назад он распорядился в помощь сухопутному транспорту снарядить один галиот* и отправить его из Лебена к Рюгенвальду. Но от него до сих пор никаких вестей, неизвестно, что с ним произошло, может, сел на мель, а может, и погиб. А в галиоте было пятьсот четвертей муки…
Хорошо, что губернатор Кенигсберга и всей Восточной Пруссии Василий Иванович Суворов с пониманием относится ко всем его просьбам, и здешние магазины удалось наполнить провиантом и снаряжением. А то бы просто беда…
Войска корпуса занимали и приморское местечко Лебе, расположенное так удачно, что при всяком изменении обстоятельств его можно удержать за собой, контролируя выход в море, его побережье.
Румянцев, бывая в полках корпуса, проезжал мимо пашен и не только радовался хорошим хлебам, но и огорчался: дожди мешали сбору урожая. А там, где скосили, не могли его собрать, так и лежал он под водой… Ну что ж, пока провиант есть, фуражировать его у местного населения. Пусть соберут, тогда уж он отдаст распоряжение заготовлять провиант.
Румянцев диктовал секретарю письмо в Петербург и о многом размышлял, прежде чем продиктовать ту или иную фразу. Хоть и крепко раздражали порой его старички Конференции, но ничего не поделаешь, дисциплина есть дисциплина…
– Пишите далее… «Касательно же злодейства графа Тотлебена, известного Вашему Императорскому Величеству, то я, по первом уведомлении от подполковника Аша, адресованное на его имя из Глогова с явными доказательствами его злых намерений письмо перехватя на почтовом дворе в Кёслине, к фельдмаршалу господину графу Бутурлину тот же час отправил, а потом, по повелению вышеписанного господина фельдмаршала, дом его, купленный в Столпе, и все имение арестовал. Между сими несколько хотя писем и найдено, но все ничего в себе не заключающие…»
Румянцев яростно расхаживал по комнате… Секретарь вопросительно оглянулся. Особенно потрясло его то, что Тотлебен, в сущности, торговал своими подчиненными, отдавая их в залог.
– «…Сей образцовый злодей бесчисленно из своей команды здесь в земле и почти во всякую деревню, и действительно в те, которые за неприятелем лежат, гусар и казаков на залоги роздал; я всех сих, кои в руках моих суть, собрал и к армии числом 259 отправил; а о других неоднократно к принцу Вюртембергскому писал и выдачи оных требовал…»
Кончив диктовать, командующий хмуро приказал секретарю:
– Все. Отправляй в Конференцию, в Петербург…
Мысли его потом перекинулись к Бутурлину, бездействие которого вызывало почти столь же яростные чувства, как и предательство Тотлебена. Как можно с такой армией бездействовать!.. Только вот еще одна беда: солдаты и офицеры целый год не получали жалованья. Говорят, денег нет. А какое дело до этого воюющим, живота своего не жалеючи? На Зимний дворец денег не жалеют, торопятся построить, а тут… Целый день в делах и хлопотах, а вот к ночи одолевают думы, воспоминания, возникает невольный спор со всеми, от которых зависела его личная судьба и судьба государства Российского. Ох уж эти старички! Президент Военной коллегии Трубецкой небось вспоминает о войне с татарами и турками в Крыму и не понимает, что времена изменились… Иван Иванович Неплюев, который сочиняет все ордера Конференции, так и остался по своему уровню оренбургским губернатором, честным, деловым в бумагах, но нерешительным и робким от старости. А Шуваловы, Александр и Петр Ивановичи, свято блюдут свои интересы. Лишь, пожалуй, граф Воронцов честно служит России…
Румянцев повертел в руках только что полученное письмо Воронцова. Хорошее письмо… Ждет радостных известий о совместных действиях с эскадрой и высаженным ею десантным отрядом. Румянцев вновь стал перечитывать письмо: «…Из реляции Вашего сиятельства вижу я с немалым удовольствием, что с отличною храбростию поступили казаки при неприятельском на наши посты нападении. Для поощрения предводителя их есаула Кирсанова, по рекомендации Вашей, не оставлено без уважения, и он пожалован в полковники, о чем и рескрипт к Вашему сиятельству отправлен. А как уже из многих опытов видно, что неприятель в такой страх от упомянутых казаков приведен, что не только никогда против них устоять не может, но паче в бегство обращается, то я советую Вашему сиятельству сим их превосходительством при всяких случаях пользоваться…»
Наконец в Альтен-Бельц, главную квартиру Румянцева, приехал подполковник Миллер. Он доложил о прибытии эскадры Полянского.
Долго бушевавшее море утихло, волны, вздымаемые ветром, умерили свой бег… Корабли русской флотилии вошли в Рюгенвальд. Вице-адмирал Полянский тут же получил уведомление от подполковника Миллера, встречавшего эскадру в гавани, что его в ближайшие дни ждет генерал Румянцев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});