Читать интересную книгу Битвы, выигранные в постели - Коллектив авторов

Хелмке напал на золотую жилу и стал качать деньги. В последующие четыре года он вкладывал деньги в другие ночные клубы и отели, купил громадный «мерседес» и жил на роскошной вилле. Хелмке всегда старался придать себе облик честного и преуспевающего бизнесмена. Одевался он теперь в консервативный тёмно-синий костюм и носил тщательно завязанный серебристый галстук. Он имел связи в федеральных правительственных кругах и ради влиятельного знакомства охотно шёл на такую услугу, как роскошный обед или красивая девушка. В круг его знакомых входили также гангстеры и рэкетиры.

Клиенты, заказывающие по номеру 32-31-39 девушек из «Пансионата Клаузевица», понятия не имели, что среди двадцати четырёх проституток Хелмке трудится немало шпионок, которыми его снабдила западногерманская спецслужба.

К 1965 году рискованное балансирование этого «бизнесмена», действующего как журналист, владелец отеля, эксперт в области качественных продуктов, детектив и хозяин бара, практически завершилось. Западногерманская контрразведка выявила его нечистоплотность. Встревожился и «Джози» Индиг, которому не понравилось, как сильно стала вмешиваться в дела публичного дома любовница Хелмке, двадцатидевятилетняя блондинка Ингеборг Хемпель.

Индиг сообщил западным властям о том, что «Клаузевиц» используется как центр шпионажа, и «Пансионат» трижды проверяли. В конце концов полиция обнаружила скрытые микрофоны, забрала с собой звукозаписывающую аппаратуру и записи. История попала в средства массовой информации, Хелмке отдали под суд. Однако он получил всего лишь несколько месяцев тюрьмы, несмотря на обилие уличающих его доказательств в виде микрофонов, записей и записной книжки, содержащей номера телефонов восточногерманской разведки. Очевидно, мягким приговором купили его молчание.

Позднее Хелмке действительно хвастался: «Берлинское общество даже не понимает, чем мне обязано. Я заставил молчать моих девушек. Если бы они заговорили, я мог бы разнести это общество вдребезги».

Будучи под арестом, он продал «Клаузевиц» Ингеборг Хемпель всего лишь за 8000 долларов, но оставил за собой остальные ночные клубы и отели. По освобождении Хелмке вновь вернулся к делам, тем более что скандал скорее помог ему, нежели помешал, поскольку личность его прославилась на весь Берлин. Его постоянно интервьюировали и фотографировали. По саге о «Пансионате Клаузевица» даже сняли нашумевший фильм, в котором снимались такие звёзды, как Вольфганг Килинг и Мария Броккерхофф.

Конец знаменитой истории о Хелмке был написан в 1973 году людьми, которые решили похитить Хелмке и получить за него выкуп. В понедельник 13 августа тридцатилетний Уве Роль и двадцатидевятилетний Франц Хольцер появились в принадлежащем Хелмке клубе «Ханситер» в окрестностях Гамбурга и похитили очередную его любовницу, тридцатидевятилетнюю Герти Батге. Ей завязали глаза и отвезли на квартиру одного полицейского на Матильдештрассе, 4, в городском районе Санкт-Паули. Сам полицейский вместе с семьёй находился в это время в отпуске.

Герти Батге заставили позвонить Хелмке в Берлин и попросить приехать в Гамбург по срочному делу. Озадаченный и встревоженный Хелмке подъехал на своём тёмно-зелёном «Мерседесе-250SE» к аэропорту Темпльхоф и взял билет на первый же рейс. Оказавшись в городе, он не смог отыскать указанный ему Герти адрес и поэтому позвонил ей из бара. За ним приехал Роль. Таким оказалось последнее путешествие, которое Хелмке совершил живым.

Когда он вошёл в квартиру, Франц Хольцер ударил его сзади и, связав, уложил на постель. Затем Герти Батге увезли из квартиры на такси и высадили в одном из пригородов Гамбурга. Вернувшись в квартиру, Франц Хольцер нашёл в лице уже пришедшего в себя Хелмке жертву более опасную, нежели он ожидал. Вместо того чтобы принять условия требования выкупа, бывший десантник с удовольствием принялся расписывать в деталях ту месть, которая обрушится на головы безумцев, совершивших этот глупый поступок.

Хелмке был уверен, что напугает гангстеров-любителей и те отпустят его, но ошибся. Охваченный паникой, Хольцер задушил его обрезком красно-синего пластикового шнура и завернул труп в старое одеяло. Затем двое мужчин взяли напрокат автомобиль и этой же ночью вывезли труп за город. Озабоченные как можно дольше затянуть опознание, они поначалу пытались сжечь тело Хелмке. Но поскольку труп никак не хотел гореть, они загрузили останки снова в авто, а затем выкинули их в кусты близ оживлённой магистрали.

Там Хелмке и получил свою эпитафию от одного сурового полицейского. Глядя на обезображенное тело, тот заметил: «Странно, что это не произошло гораздо раньше».

УМЕЛЬЦЫ ИЗ КГБ

ЛАВРЕНТИЙ БЕРИЯ, ЕГО ЖЕНА И ДРУГИЕ ЖЕНЩИНЫ

Сексуальные подвиги Л.П. Берии стали уже притчей во языцех. Когда его судили, он оспаривал свидетельские показания по многим пунктам обвинения. В данном же только махнул рукой:

— Не будем спорить. Признаю все прегрешения, сколько их ни есть…

И ему записали на лицевой счёт более чем семьсот пятьдесят женщин, совращённых, изнасилованных, погубленных им. Были они самого разного возраста — от девочек-подростков до умудрённых жизненным опытом дам — жён видных советских сановников и военачальников. Причём иной раз даже непонятно, то ли муж был репрессирован, потому что его жена попала в коллекцию Берии, то ли всё было как раз наоборот?..

Общепризнано, что Лаврентий Павлович чаще всего интересовался женщинами с одной-единственной целью — насладиться и забыть. И лишь один человек до конца своих дней, пожалуй, был уверен, что Берия общался с женщинами лишь для блага государства — они, дескать, поставляли ему ценные агентурные сведения. Этот человек — жена Л.П. Берии Нино Теймуразовна Гегечкори.

Вот её рассказ, записанный журналистом Теймуразом Коридзе в 1990 году.

«На окраине большого города, раскинувшегося по берегам Днепра, на тихой, утопающей в зелени улице, на четвёртом этаже обыкновенной „хрущёвки“ с тремя крохотными комнатками живёт восьмидесятишестилетняя грузинка, острый ум и живые глаза которой пока не подвластны времени, — начинает он свой рассказ. — Но уже давно она практически не выходит на улицу без посторонней помощи. Её прогулки ограничиваются квартирой, по которой она медленно передвигается, опираясь на палочку. Всё, что у неё есть, — это сын и внук.

Её уже давно забыла современность — так угодно было государственной машине, которая в один миг могла сделать человека влиятельнейшим лицом или же отправить его в лагеря, — машине, фактически созданной её мужем. Её имя сейчас мало кому известно — разве что нескольким историкам, которые специализируются на исследованиях о Сталине и его окружении и которые, кстати, давно считают эту женщину погибшей в мясорубке лагерей.

В истории Советского Союза она не оставила сколь-нибудь заметного следа ни во внешней, ни во внутренней политике. Она никогда не ездила за границу в составе официальных делегаций и очень редко присутствовала на официальных приёмах в Кремле — „жёны политических деятелей не принимали участия в политических делах“. И всё-таки она почти 15 лет носила официальный титул первой советской леди. Нино Теймуразовна Гегечкори была женой человека, чьё имя сегодня многие вспоминают со страхом, а кое-кто и с восхищением. Её мужем был Лаврентий Берия.

Старость не сумела уничтожить на её лице следы былой красоты. Время не стёрло память, а годы разлуки с родиной — её великолепный грузинский язык, на котором она говорит так же, как по-русски. Давайте же послушаем рассказ Нино Гегечкори…

— Я родилась в семье бедняка. Особенно трудно стало моей матери после того, как умер отец. В то время в Грузии богатые семьи можно было пересчитать по пальцам. Время тоже было неспокойное — революции, политические партии, беспорядки. Росла я в семье моего родственника — Александра Гегечкори, или просто Саши, который взял меня к себе, чтобы помочь моей маме. Жили мы тогда в Кутаиси, где я училась в начальной женской школе. За участие в революционной деятельности Саша часто сидел в тюрьме, и его жена Вера ходила встречаться с ним. Я была ещё маленькая, мне всё было интересно, и я всегда бегала с Верой в тюрьму на эти свидания. Между прочим, тогда с заключёнными обращались хорошо. Я не сказала, естественно, что мой будущий муж сидел в одной камере вместе с Сашей, откуда я могла его знать. А он, оказывается, запомнил меня.

После того как в Грузии установилась Советская власть, Сашу, активного участника революции, перевели в Тбилиси и избрали председателем Тбилисского ревкома. Я тоже переехала вместе с ними. Я к тому времени уже взрослой девицей была, а отношения с матерью у меня не складывались. Помню, что у меня была единственная пара хороших туфель, но Вера не разрешала мне их надевать каждый день, чтобы они подольше носились. Так что в школу я ходила в старых обносках и старалась не ходить по людным улицам — так было стыдно своей бедной одежды.