Три чёрные точки быстро приближались с юга, разрастаясь буквально на глазах. Всего лишь три маленькие точки. И ведь лететь-то осталось всего ничего, судя по расчётам, не больше часа. Какие-то двести пятьдесят километров.
Откуда они здесь? Ладно бы вдогонку шли, так ведь нет, наперерез чешут. Ещё один аэродром? Но это ладно, с аэродромом разбираться потом будем, если живы останемся.
На Юнкерсе тоже заметили приближение истребителей, отреагировав сближением с Хейнкелем, дабы прикрыть оголенное брюхо. Что транспортник, что бомбардировщик, хоть и неуклюжие оба, но уж точно не беззащитные. Не летающие крепости, но и не мальчики для битья, сдачи могут так дать, уносить замучаешься.
Меж тем точки превратились во вполне себе маленьких птичек, продолжая стремительно увеличиваться в размерах.
Как там дядя Саша говорил? Бой на вертикалях — высота — заходить от солнца?
Вертикали это не ко мне, высоту набрать не успею, остаётся солнце.
Но и с солнцем не вышло, не замечая «тяжеловесов», вражеская троица с ходу кинулась прямо на меня.
Небо-земля, земля-небо. Всё так быстро мельтешило перед глазами, что я уже не понимал где верх, а где низ, по какому-то непонятному наитию выкручивая самые невероятные пируэты.
Вот скажи мне десять минут назад что я так смогу, не поверил бы. А теперь вот, прогресс налицо.
Выстроившись друг за другом, немцы попытались «закаруселить», но у них это не получилось и донельзя удивлённые, они дружно пошли на второй круг.
Я же только уворачивался, о том чтобы пострелять, даже не думал, главной целью было уцелеть в навязанной карусели, и по возможности потянуть время. Да, на долго меня не хватит, это я понимал, но и ничего другого предложить не мог.
Жора тоже, поначалу дав очередь, уже не стрелял, или так же не успевал, или отключился, не выдержав перегрузок.
А по-другому никак. Я хоть и старался не жестить, но вариантов не было, навязанный тремя истребителями бой требовал полной отдачи. Главное не думать, отпускаешь инстинкты, и вперед, за лиловыми кроликами.
Развернувшись на второй заход, немцы изменили тактику, атакуя не один за одним, а вместе и с разных направлений.
Изворачиваясь как только возможно, я ушёл от атак первого и второго, но третий прошил машину насквозь. Очередью по крылу через фюзеляж вдарил, но как-то очень «удачно», не зацепив ничего важного. Фанера и не такое стерпит, бить нужно по двигателю, или так чтобы плоскости отлетали. В общем, повезло мне, и я снова умудрился уцелеть.
Сколько уже тяну? Минуты три? Или пять? Пока немцы готовятся для очередной атаки, пытаюсь найти своих, но не вижу. Ещё столько же протянуть и всё, уйдут. Оторвутся, сменят курс, и ищи потом ветра в поле.
Но эти пять минут нужно ещё выстоять. Убегать бестолку, догонят и насуют, поэтому кручусь на пятачке, осторожно смещаясь к северу.
А немцы, выстроившись гуськом, делают всё по учебнику. Заходят от солнца, с высоты, стараясь нацелится в хвост, но я не даюсь, выжимая из своей машинки всё что можно. Выходят для атаки, я замечаю и набираю скорость со снижением, начинаю плавно, но заметив что первый немец уже на прямой, резко срываюсь в штопор. Он за мной. Высота никакая, землю видно во всех подробностях. Тащу штурвал на себя, вытягиваю кое как, и едва не шаркая пузом, успеваю разминуться.
А сзади взрыв. Мессер хоть и быстрее, но неповоротливее, решив во что бы то ни стало добить надоедливый бипланчик, сам врезается в землю.
Наверное я должен радоваться такой удаче, но некогда. Прижимая меня к земле, сверху проносятся остальные, и вроде даже стреляют.
Задирая нос, ловлю в прицел ведомого, жму гашетку, но не попадаю. Далеко.
Разворачиваю машину и так же на минимальной высоте разворачиваюсь в другую сторону. Сколько уже? Минут семь в общем? Успеют уйти?
Кручу головой и никого не вижу. Куда подевались? Решили бросить меня и догнать беглецов?
Семь минут это тридцать километров, если они сменили курс, найти их практически не реально, и такие опытные летчики не могут этого не понимать. Потихоньку набираю высоту, но так никого и не вижу. Ушли, или прячутся где-то внизу, дожидаясь когда я расслаблюсь? Непонятно. А если им известна конечная точка? Тогда никого искать не нужно, лети напрямик и перехватывай. От этой нехорошей мысли становится жарко, еще раз внимательно осматриваю окрестности, но так же никого не нахожу.
Разворачиваюсь, и не теряя времени, давлю на газ. До станицы всего ничего, если поспешу, вполне могу успеть. Да и так, самое главное информацию передать, а кто это сделает не столь уж и важно. Мотор ревёт как раненый зверь, но ещё держится. Скажи мне кто раньше что он такой выносливый, не поверил бы. И это еще один аргумент что все самолеты с авианосца нужно забирать и восстанавливать.
Кажется, или на горизонте что-то блестит? Щурюсь, но непонятно. То ли солнце так в озере отражается, то ли купол церковный виден. Тянусь за биноклем, он в рюкзаке, но тут замечаю дым правее курса. Просто так гореть там не чему, значит кого-то сбили.
Молясь чтобы это был мессер, сваливаюсь на крыло, и со снижением набираю скорость. Триста сорок, так ещё не летал, но цель близка, поэтому не экономлю.
Резкий хлопок — ветром срывает колпак кабины, и сразу же замечаю как трясется кусок фанеры на крыле. Ещё немного, и вслед за колпаком отправится. Опускаю глаза вниз, и вижу как прямо передо мной в хвост Юнкерсу заходит мессер, обороты не сбавляю, надеясь перехватить его до того как он откроет огонь.
Вертикали не моё, но тут вариантов нет, либо так, либо не успеваю. Жму гашетку, силуэт мелькает в прицеле, а я проношусь мимо. Фанера всё-таки отлетает, тяну штурвал из-за всех сил и расхожусь с землей едва не впритирку.
Кажется это входит уже в привычку.
Выравниваю, кручу головой, — есть! Оставляя за собой шлейф чёрного дыма, немец красиво втыкается в землю.
Но расслабляться рано. Вижу только Юнкерс, поэтому не понятно кто ещё в небе, поднимаюсь до трехсот, тяну выше, и едва успеваю отвернуть в сторону от стремительно падающей сверху черной тени.
— Вот сука… — темнеет в глазах. Перегрузки такие, что кажется голова лопнет. Мельком думаю про Жору-повара, но отмахиваюсь, некогда.
А мессер опять набирает скорость, поднимаясь метров на пятьдесят выше, я не успеваю, но тоже тяну. Ему сейчас одинаково удобно атаковать что меня, что транспортник, он будто даже замирает в нерешительности, решая что важнее.
Секунды, а может доли секунд.
И всё-таки я. Мстит, или решил что до Юнкерса уже не дотянется. Не важно. Разворот на левое крыло, выравнивает, прицеливаясь на лобовую, хочет испытать у кого нервы крепче.
Кто первый отвернёт, тот и проиграл. Уйти можно вверх, а это гарантированная очередь в брюхо, или вниз, что приведёт к потере управления. В сторону не получится, не успеешь.
Мельком гляжу вниз — юнкерс уже пошел на посадку.
Выравниваю, радуясь тому что главное дело сделано, и чем закончится наша дуэль, не так уж и важно. Жору-повара жаль только, пропадет пацан ни за что.
Но отворачивать не собираюсь, на немца надеюсь, они, говорят, в этом деле трусят частенько, не хватает пороха в пороховницах.
А скорость бодрит. Колпака теперь нету, так даже через очки слезу вышибает, держусь за штурвал отчаянно, палец на гашетке залип. Когда читал про героев летчиков, всегда было интересно почему они не стреляли заранее, ещё до того как самолет противника отвернёт.
Вот и проверю. Сейчас.
Скорость триста пятьдесят, ничего не вижу, моргаю и жму на гашетку, потом ещё и ещё раз. Пулемёт не стреляет, но я почему-то жив. Щурюсь, кое-как промаргиваюсь, кручу головой и успеваю заметить как покачивая крыльями, мессер уходит в небо.
Ну вот, у меня патроны закончились, а он всё-таки отвернул.
Получается трус? Выходит так.
Снова поворачиваюсь и провожая глазами расплывающийся контур немецкого самолета, отчётливо понимаю что это еще не всё, и мы с ним обязательно встретимся. Патронов надо только побольше брать.