Я вздрогнула. Задрожала. Затряслась.
Когда он поднял голову и посмотрел на меня, я дотронулась большим пальцем до его шеи.
— Что касается подарков на день рождения, то этот поцелуй мог бы превзойти пальму. А это что-то да значит, учитывая, как сильно я люблю эту пальму.
Он спокойно улыбнулся, медленно рисуя кончиками пальцев круги у основания моего позвоночника.
— Несс, я должен спросить, что заставило тебя передумать?
Я закусила внутреннюю сторону своей щеки.
— Я не хотела, чтобы ты ехал куда-то, где связь не работает, думая, что ты не привлекаешь меня.
Я провела рукой по своим выпрямленным волосам.
— Я действительно ревную к Ингрид. И практически к любой девушке, с которой ты встречался.
— Тебе не надо ревновать.
— Ты шутишь? Они все ещё зациклены на тебе. И они старше, и намного опытнее, и…
Он поцеловал меня, после чего сказал:
— И они не ты.
— Ты уверен, что не только связь заставляет тебя хотеть меня?
Он отстранился, сухожилия на его шее сжались под моими пальцами.
— Когда ты уехала в Теннесси с Лиамом, я подумывал о том, чтобы сесть в самолёт и отправиться за тобой, но мама сказала мне, что лучший способ отпугнуть девушку — это сделать именно это, поэтому я остался здесь в подавленном состоянии и начал представлять худшее. А потом, когда ты вернулась и сказала, что не скучала по мне, — он поморщился, — мне показалось, что я получил пулю в сердце.
— Прости, — повторила я.
— Мне просто жаль, что мы потеряли столько времени, милая.
Он ткнулся своим носом в мой нос, после чего поцеловал меня так нежно, что у меня подогнулись пальцы на ногах. Спустя восхитительно долгое время он сказал:
— Я тоже должен сделать признание.
— Какое?
— Я ходил поговорить с Эвелин на этой неделе.
Я побледнела.
— Я рассказал ей о своих намерениях по отношению к тебе.
Я уставилась на него в немом ужасе.
— Твоих намерениях?
— Я сказал ей, что, когда вернусь из поездки, я приглашу тебя на свидание. На настоящее свидание.
— Она не угрожала убить тебя?
Его губы дрогнули.
— Нет. Она поблагодарила меня за мою честность, а затем вышла из комнаты.
Его губы вытянулись в линию, а выражение лица сделалось задумчивым.
— Я не хотел её расстраивать; я только хотел доказать ей, что я серьёзно настроен по отношению к тебе. Я надеюсь, что со временем она примет меня.
— Я думаю, она уже начала тебя принимать.
Он так пристально посмотрел мне в глаза, что я снова вздрогнула.
— Какие у тебя намерения по отношению ко мне?
Он наклонился и снова уткнулся носом в основание моей шеи.
— В долгосрочной перспективе, сделать тебя моей, но ты уже это знаешь.
Моё сердце бешено забилось.
— В краткосрочной перспективе, показать тебе, что мы подходим друг другу.
Он лизнул мою шею, дойдя до мочки моего уха, что вызвало яростную волну желания, пробежавшую по моей коже.
— Что мы хорошо подходим друг другу.
Слова «хорошо подходим» заставили мой разум воссоздать всевозможные сценарии, в которых было задействовано гораздо меньше одежды. Точнее её вообще не было, если уж на то пошло.
— Если мы будем предохраняться, мы можем заниматься сексом, не укрепляя парную связь, — выпалила я, после чего закрыла рот рукой.
Неужели я действительно сказала это вслух?
Он отстранился от меня, удивлённо изогнув брови.
— Я узнала про это в Теннесси, — пробормотала я, мои щёки пылали.
Он долго изучал меня, после чего убрал мою руку ото рта.
— Это то, чего ты хочешь?
У меня так быстро пересохло в горле, что мне пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем я снова смогла заговорить.
— Разве это не то, чего хочешь ты?
— Чего я хочу, так это тебя.
Он приподнял моё лицо.
— И я не собираюсь лгать… Я определённо хочу заняться с тобой любовью, но я не хочу торопиться с тем, к чему ты не готова.
— Я готова.
Он сощурил глаза.
— Я больше не хочу чувствовать себя ребёнком, Август.
Он нахмурился.
— Ты не ребёнок.
Он руками прошёлся по моей грудной клетке и обхватил мою грудь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я не знаю, почему ты не особенно в это веришь, но ты уже очень похожа на женщину.
— Может быть, я чувствую себя так, потому что я всё ещё девственница, — я напряглась у него в объятиях. — Пожалуйста?
Издав хриплое рычание, он опустил руки мне на бёдра и приподнял меня. Я ахнула, и мои ноги рефлекторно обвились вокруг его талии. Он отнёс меня на кухонный остров и усадил на гладкую деревянную поверхность, тусклый свет над нашими головами отбрасывал светящиеся круги на его лицо.
Стоя у меня между ног, он сказал:
— Я не буду заниматься с тобой сексом, чтобы ты почувствовала себя женщиной.
Моё сердце заколотилось в груди. Мне казалось, что всё его тело испытывало точно такое же желание. Неужели я неправильно его поняла?
Он обвёл кончиком пальца контур моих губ.
— Я займусь с тобой сексом, чтобы показать тебе, что ты уже стала женщиной.
Он опустил палец мне на шею, затем поцеловал впадинку у основания шеи, где находился его палец, а потом провёл языком вниз. Его руки легли мне на спину и расстегнули молнию.
Воздух вырвался у меня изо рта, когда я почувствовала, как ткань упала вниз, обнажив верхнюю часть моего тела.
Он выпрямился и впился в меня взглядом.
— Боже, ты так прекрасна.
Мне захотелось закатить глаза или сказать «ты сам-то смотрелся в зеркало»?
Вместо этого я стянула его уже расстёгнутую рубашку с плеч и спустила её вниз. Я знала, что не имело никакого смысла сравнивать, но моя верхняя часть тела не имела ничего общего с его. Я провела пальцами по его медной коже, по тёмным соскам, по идеальным кубикам пресса, и остановилась на выпирающих косточках на его бедрах.
Вглядевшись в его глаза, в которых вспыхнуло то же самое желание, что разогревало и мою кровь, я опустила руки к пуговице его брюк и расстегнула её, а затем спустилась с острова, и моё платье упало к моим ногам.
Зрачки Августа расширились, поглотив зелёную радужку, а затем его мозолистые руки коснулись моей кожи. После мучительной минуты тишины он склонил лицо к одной из моих грудей. Он притянул меня к своим губам и облизнул мою шершавую от мурашек кожу. Когда он перешёл к другой груди, он провёл своими ловкими руками по моей спине, зацепил пальцами пояс моих чёрных стрингов и спустил их вниз по моим ногам.
Он поднял меня обратно на остров, его дыхание стало таким неровным, что от одного этого звука в моё нутро начали врезаться тёплые кинжалы. Когда он сделал шаг назад, я сжала бёдра и прикрыла грудь.
— Пожалуйста, не закрывайся от меня, милая.
Закусив губу, я прошептала:
— А ты можешь тоже… Я хочу, чтобы не только я была… голой.
Я чувствовала себя глупо, упрашивая его снять одежду, но его тяжёлый взгляд ужасно меня смущал.
Одним быстрым движением он стянул с себя брюки и трусы. От вида его достоинства, такого крепкого и в полной боевой готовности, всё моё тело вспыхнуло. Я медленно приблизила руку к его бархатистой плоти, и сомкнула пальцы вокруг неё, после чего провела ими до самого кончика.
Он схватил меня за запястье и убрал мою руку со своего тела.
— У тебя есть… презерватив?
Уголок его рта приподнялся.
— Да, но он нам какое-то время не понадобится.
Он начал укладывать меня на спину, пока моё тело не оказалось на одном уровне с прохладной поверхностью дерева, а затем раздвинул мои ноги и закинул их себе на плечи.
Когда его язык скользнул по мне, я оторвала голову и вскрикнула:
— Август! Ты не обязан этого делать.
Я могла видеть только его глаза, и они светились удивлением и кучей других эмоций, но в основном удивлением.
— Не обязан этого делать?
Он произнёс эти слова так близко от моей нежной плоти, что я задрожала и съёжилась. Он обхватил руками мои ноги, чтобы прижать их к своим плечам.