во мне, разные причудливые формы в мозгу творит! Человек я ростом невысокий, а хотелось вот как-то встать таким образом, чтобы весь мир меня увидел. Я, может, Даша, гений, а вот в чем — не знаю. И это меня мучает. Я не сумасшедший. Обращался к разным специалистам, все утверждают, что я здоров как бык! А зачем мне животное здоровье? Я по-человечески хочу быть здоров. И что это вообще пошли за манеры среди врачей? Если так дальше дело пойдет, то скоро женщинам говорить станут, что, мол, здорова как корова! Форменное безобразие.
Д а ш а. Зачем вы меня звали?
Т и х о в. Денег вам предложить. Вот тут у меня пять тысяч рублей… Извините, что в газете. Сколько мог, столько и собрал. (Садится на кровать. Пауза.) Возьмите! Дарья Трофимовна! Не вгоняйте вы меня в стыд! Что же я… И я человек! Ну не вышел ростом, умом не дошел. Дашенька, у меня все сгорело внутри! Там все… У меня от боли живот черный сделался! Ей-богу… А тут еще пятки полопались на нервной почве. И вовсе понятно, что никакой я не жених! Где же это были женихи с полопанными пятками. Ясное дело, что таких не было, да и быть не должно. Вот оно и вышло, что лишний я человек. А ведь если подумать, да подумать так, как следует, что же происходит? Сколько в мире нерожденных? Даже не миллионы, а тьма! А тут выбрали из всех меня! Кто-то выбрал, кому-то я был нужен и для чего-то! Ведь каждая травинка попусту не растет, а уж человек, он и подавно! Ищу ответа, не нахожу. Иной раз кажется — вот он, ответ этот! А его уже нету. Только след один, что-то вроде тумана. Ведь сколько раз было: проснусь ночью, а рядом кто-то спит. Со сна-то забываю, что она это, жена, что в загс ходили… И сам-то я где? А вокруг темно… Вот и подумайте, что лежит человек в майке и трусах посреди России и не знает, где он и кто он. Утром подскочишь и на работу. Там все понятно. Это тебе дали, этого не дали и не дадут… Неужели меня для того только и сотворили, чтобы я, как механизм какой, крутил свой станок! У меня пузырей полная грудь, а мне чего-то там вертеть! А пузыри душевные давят! Лопаются… А к чему? Утомил я вас…
Д а ш а. Нет. Можно я вас поглажу?
Т и х о в. Меня?! Вы… как это? Нет… Если бы я знал, я бы голову вымыл! Мне неудобно, честное слово… Неловко…
Д а ш а. Да подойдите вы ко мне!
Т и х о в. А вот я вина купил! Черт-те что за бутылка. Я такую бутылку отродясь не видывал! Если такая бутылка, то какое там должно быть вино? Я понимаю, нет кругом нормы трезвости… А какая тут к черту трезвость… Ноги подкашиваются. Да и каблуки покосились!
Д а ш а. Вы, может, пальто-то снимете?
Т и х о в. Пальто? Вот это, что ли? Снять? Вот незадача, а?.. Жить неохота, а пальто купил. (Снимает пальто.) Чего?
Д а ш а (садится к столу). Садитесь рядом.
Т и х о в. Спасибо вам! А вы знаете, Дарья Трофимовна, а это даже, если хотите, то благородно. Я ведь, наверное, больше вас никогда не увижу! Никого не увижу… Это очень по-человечески… что вот так я посижу с вами рядом. Я как вспомню наш городок-то! Стыд-то какой! Как я ходил за вами, по пятам ходил! Два года ходил. Весь город смеялся! Как на местного дурачка глядели. И вам-то что за беда! Вам-то за что терпеть такое! И как вы меня ругали… А я спрячусь за забором и жду, в щелочку вас увижу, а после один наплачусь… Такое, знаете, счастье… Так наплакаться… Да вот за этот самый миг разве всего не отдашь? Сижу с вами… Господи, спасибо тебе.
Даша кладет на его руку свою.
Д а ш а. Я много о вас думала…
Тихов сидит не шевелясь.
Там, в нашем городке, бывали минуты, когда я вас ненавидела! Готова была убить! А потом как-то даже и привыкла. Когда уехала сюда, то стала много о вас думать. И как-то мне вас жалко стало. Я даже подумала: а не позвать ли его в гости? И тут вы звоните. Ведь мы с вами не виделись полгода.
Т и х о в. Да… Шесть месяцев и еще две недели.
Д а ш а. Как же вы дальше жить собираетесь?
Т и х о в. А я не собираюсь.
Д а ш а. Как это?
Т и х о в. Что как?
Д а ш а. Что значит не собираетесь?
Т и х о в. А вот вас увидел, и все. А как там дальше, что, не знаю. И знать не хочу. Может, вина выпьем? Посвободнее станет.
Д а ш а. Давайте!
Т и х о в. Правда? Согласны? Я сейчас! (Открывает бутылку, разливает по стаканам.) Теперь, говорят, строго с этим делом! Прямо, говорят, хоть ты министр, а раз пьешь, то тебя в шею!
Д а ш а. Вы же не министр. Откуда вас гнать?
Т и х о в (смеется). Действительно, а откуда меня гнать? С завода я и сам ушел! С квартиры тоже не выгонят, нету и квартиры!
Д а ш а. Но так долго нельзя жить.
Т и х о в. А я, Дарья Тимофеевна, долго жить не собираюсь. У меня примета такая. Раз я собрался помереть, то беспременно помру!
Д а ш а. Ну что за глупости! Как это вы помрете? У вас болит что-нибудь?
Т и х о в. Зачем? Зато у меня есть кусочек бельевой веревочки.
Д а ш а. Ну что у вас есть за манера такая — ляпнуть, а для чего? Непонятно! Ведь все хорошо было, так обязательно надо… Прямо не знаю!
Т и х о в. Простите… я больше не буду.
Д а ш а. Это что у вас, шутка такая?
Т и х о в. Нет…
Д а ш а. А что это?
Т и х о в. Правда это.
Д а ш а. Да?
Т и х о в. Да.
Д а ш а. Ну и…