Уставившись в потолок, она вспомнила другие случаи, когда тщетно боролась и молилась, как в былые времена, чтобы это как можно скорее закончилось.
Дражайшая Дева-Летописеца, что она натворила…
***
Тело в руках Тора давало все, что могло – кровь, дыхание, плоть. И будь они оба прокляты, но он брал все, грубо и алчно, делая жадные глотки и желая взять больше, чем просто вену.
Он хотел взять лоно этой женщины.
Он хотел быть в ней, пока пьет ее кровь.
И это оставалось правдой, даже если он ясно осознавал, что перед ним была не его Велси. Ее волосы на ощупь были совсем другими… у Ноу-Уан они рассыпались гладкими прядями, а не густыми локонами. Вкус ее крови, богатый букет на его языке и покалывание на задней стенке горла были совсем другими… И ее тело было тоньше и изящней, не таким крепким и сильным.
Но он все равно хотел ее.
Его проклятый член бесстыдно ревел… готовый взять, взять и… овладеть. По крайней мере, в плане секса.
Дерьмо, этот огненный клубок желания и нужды в никоей мере не мог сравниться с бледным анемичным кормлением, которое он разделял с Избранной Селеной. Все должно быть именно так: эта развязность, сброс цивилизованной оболочки и обнажение глубинного зверя.
И будь он проклят, но он смирился с этим.
Изменив положение Ноу-Уан, он позволил своей хватке на ее талии скользнуть ниже, к пояснице, а потом еще ниже – к бедру… и попке.
Внезапно он прижал ее к стеклянному шкафу, дверные рамы задребезжали. Тор не хотел быть грубым, но было невозможно сопротивляться нужде. И хуже того– в глубине души он не хотел бороться.
Приподняв голову, Тор издал рев, который опалил даже его собственные уши, и потом снова укусил Ноу-Уан, лишаясь контроля перед оголодавшими чувствами.
Второй укус получился выше и ближе к подбородку, а глотки стали еще больше, жизненная энергия Ноу-Уан устремлялась прямо к его мускулам, придавая ему сил, восстанавливая, снова делая его целым – физически.
Глотки… черт возьми, глотки …
Он, наконец, оторвался, опьяненный ею, его голова кружилась не от жажды крови. Затем последует секс, и он на самом деле оглянулся в поисках кровати.
Но… они были в кладовой? Что за чертовщина?
Господи, он не мог вспомнить, как это все вышло.
Однако он точно не хотел, чтобы Ноу-Уан истекла кровью, потому снова опустился к ее шее. Вытянув язык, он провел им по колонне шеи, которую укусил дважды, ощущая бархат кожи и чувствуя ее аромат…
В его ноздри проник запах отнюдь не туалетной воды.
И это был не сочный аромат женского возбуждения, который он чувствовал в самом начале.
Она была в ужасе.
– Ноу-Уан? – позвал он, впервые ощутив ее дрожь.
Она разрыдалась с хриплым вскриком, и Тор мгновенно окаменел от шока. Потом, когда ощущения вернулись, он слишком ясно заметил ее ногти, впивающиеся в его плечи, ее хрупкое тело, пытавшееся вырваться на свободу.
Он тут же отпустил ее…
Ноу-Уан врезалась в угол кухонного шкафа, потом бросилась к двери, дергая ручку так сильно, что мутное стекло вполне могло разбиться.
– Подожди, я дам тебе…
В ту же секунду, как он усилием воли открыл замок, девушка выскочила из комнаты, пронеслась через кухню, прочь из нее, так, словно спасала свою жизнь.
– Черт! – Он кинулся за ней. – Ноу-Уан!
Когда Тор окликнул ее снова, ему было плевать, кто услышит его, голос эхом отдавался от высокого потолка столовой, когда он пронесся мимо длинного стола и вылетел в фойе.
Она пробежала по яблоне, и Тор воскресил в памяти ту ночь, когда они пытались вернуть Ноу-Уан домой к ее отцу, как ночная сорочка развевалась позади нее, превращая девушку в призрака, бегущего по лугу, освещенному луной.
Сейчас ее мантия развевалась позади нее, пока она бежала к лестнице.
Паника Тора усилилась настолько, что он дематериализовался, продолжая погоню, принимая форму на середине лестницы и все же на расстоянии от Ноу-Уан. Продолжая преследовать ее бегом, он пробежал мимо кабинета Рофа, прямо к уходившему вправо коридору.
Достигнув своей комнаты, Ноу-Уан влетела внутрь и с силой захлопнула дверь. Он добрался до деревянных панелей и тут же услышал щелчок замка.
Ее кровь струилась по его венам, давая недостающую силу, аппетит, которого у него не было раньше, ясную голову, которую он носил на вершине позвоночника веками, и он вспомнил все, чего не осознавал в тот момент, когда был у ее горла.
Она добровольно, щедро отдала себя, а он взял слишком много, чересчур спешно, в темной комнате, где мог предстать кем угодно, но не тем, кого она согласилась накормить.
Он испугал ее. Или даже хуже.
Развернувшись, Тор прислонился спиной к двери и позволил коленям подогнуться, его зад встретился с полом.
– Вот придурок… гребаный ад…
Будь он проклят.
Минуточку, он проклят уже давно.
[1] Тормент (Tohrment – от англ. Torment) – муки, мучения
Глава 23
Перед самым закрытием Железной Маски, Хекс сидела в своем офисе, качая головой в ответ на слова Большого Роба. На столе, разделявшем их, лежало три новых пакетика с кокаином, отмеченным символом смерти.
– Ты надо мной издеваешься?
– Я конфисковал это у парня десять минут назад.
– Ты задержал его?
– В рамках закона. Сказал, что занимаюсь бумажным оформлением. Не стал уточнять, что он свободен… к счастью, он пьян в стельку и совсем не заботится о своих гражданских правах.
– Дай я с ним поговорю.
– Он там, где ты любишь их принимать.
Она вышла из офиса и повернула налево. Комната для допросов находилась в противоположном конце коридора, и на ней не было замка: разборки с колдвелловской полицией – последнее, что им нужно. Это создаст много проблем, а учитывая, что происходило под этой крышей каждую ночь, не секрет, что копы слонялись здесь время от времени.
Открыв дверь, Хекс выругалась на выдохе. Парень за столом бесформенной кучей сидел на стуле, подбородок уткнулся в грудь, руки болтались по сторонам, колени накренились вбок. Он, словно старомодный денди, был одет в стиле стимпанк[1] – щеголял в черном костюме по фигуре и белой рубашке с высоким кружевным воротником… и, разумеется, что-то в этих шмотках было не так. Во-первых, ткань. Во-вторых, пошив явно не ручной. Пуговицы… но так и бывает с людьми, которым нравится притворяться, будто они соприкоснулись с прошлым. Они постоянно лажают.