старуха с закрытыми глазами медленно раскачивалась, выпуская за пределы физической оболочки желание помочь, силы, чтобы справиться, чувствуя, как сама стремительно слабеет. Тяжело опираясь на стол, травница выдохнула:
— Дальше сама, милая. Все получится.
Присела на стул, положила руки на Любушку, голову умостила на край и уснула без сновидений.
С небес на нее взирала недовольная наставница, подперев щеки:
— Эк тебя пробрало, малохольная! Даром что любишь, щепоть отдать было велено, щепоть! Она всю себя отдала… Учишь их уму разуму, да как в дырявое корыто. Тьфу!
* * *
Все в доме, пожалуй, и в городке, даже далеко за его пределами, почувствовали это — рождение нового вида магии, но никто не понял до конца, полагая, что появился маг с потенциально огромным резервом. Внешне носитель не отличался от слабенького рядового одаренного. Так Боги оградили росток, возлагая на него огромные надежды в грядущем будущем.
— Она сгорит, — сочувствовал мужчина.
— Эта упрямая ослица? — усмехнулась женщина, ласково обнимая мужа со спины. — Овладеет играючи! Так сильно желание вытащить свой якорь. Незнание ограничений стирает границы, муж мой.
— Мы можем помочь….
— Трудности закаляют характер, — покачала головой женщина. Обошла мужа, прислонилась спиной к его груди, тут же попав в теплый плен любящих рук. — Поможем в случае прямой угрозы, — перевела свой взор чуть в сторону. — Вот и она… Движется на сближение.
— Смотри, сколько погублено… Есть риск, — нахмурился мужчина.
— Он есть всегда, любовь моя…. К сожалению, даже для нас…
* * *
Далеко в лесу
Черные глаза заинтересованно посмотрели в сторону шума. Только глухой не услышал раскаты грома огромного резерва, так неосмотрительно не закрывшегося щитами.
Слабак или западня.
Невозможно… пройти мимо.
Обескровленное тело некогда могучего кузнеца отлетело в сторону. Неподалеку надрывно выли, сбившись в кучку запуганные люди.
Пора двигаться, преследователи близко. Забавно, что заинтересовавший объект находится в конечной точке намеченного изначально пути. Бросив равнодушный взгляд на собранную жатву, черные глаза помчались на долгожданную встречу.
Через пару часов в разоренную деревеньку прибыло аж два отряда, движущиеся из противоположных сторон: градоначальника Белда и капитана Мюррея. В ходе короткой и бранной речи на повышенных тонах, удалось обменяться ценными сведениями.
Нападавший один, облик стерт из сознания людей — силен, гаденыш. Четыре дальние деревни, включая эту, разорены. Забрали только сильных и молодых, сбив остальных в кучу и воздействовав на умы. Штатного менталиста градоначальника несли на носилках:
— Снял. Больше не могу. Единственное, что смог вытащить: огромные черные глаза… Просплю трое суток, — заострившиеся скулы на бледном лице выглядели пугающе.
— Я не забуду, — кивнул Белд, одобряюще сжав костлявую холодную кисть.
Действуя скорее уже из упрямства с помощью стимуляторов, нежели из природных сил, подчиненный опасно приблизился к выгоранию. Менталисты были большой редкостью. Особенно неучтенные системой, взращенные с любовью и заботой для будущих дел, преданные одному хозяину. Не королю.
Через семь минут сборный отряд, поднимая клубы пыли, скакал на выручку, истово молясь всем богам, чтобы успеть. Направление не нуждалось в оглашении. Отправленные вестники давали призрачную надежду, что Амранцы успеют подготовиться перед нападением.
— Мюррей, твою мать, — сквозь зубы шептал Белд, напряженно всматриваясь по сторонам, — даже не думай подыхать, прежде чем я сам не придушу тебя… Выживи, ты только выживи…
* * *
Велдон
Леденящая душу злость, словно невидимый стержень, прошила тело изнутри, добавив плоти сил, а духу уверенности в выбранном направлении.
Осторожно влив резерв в тело бессознательной Элиз, проследил, как ее унесли в другую комнату. Пусть поспит и не мешает. Вернувшуюся служанку усадил рядом с постелью, и пообещал оторвать голову, если она хоть на миг отойдет от подопечной. Побелевшее лицо было ответом — меня услышали. Двое парней на входе в покои получили похожие инструкции.
Внутри тоненькой нитью звенело напряжение. Определить его природу не получалось, отмахнулся. Вкупе с этим зрело предчувствие скорого пробуждения капитана. Сплетя пальцы в замок, сидел возле тела. Каменными изваяниями застыли стражи. Не скрываясь, внимательно рассматривал каждого, впечатывая в память. О, нет, они не обманывались, прекрасно понимая, что это значит. Мужчинам, в отличие от баб, не обязательно говорить, чтобы понять друг друга.
Погружаясь в медитативное оцепенение, словно в бескрайние воды, я ждал. На задворках, похороненная под пяткой огромной ноги решительности, хрипела совесть. Что делают остальные в доме потеряло смысл.
В какой-то момент жахнуло магической волной. Кажется, за окном подыхала Люба. Доносились громкие крики. Ну и дура, входить в силу без наставника. Не мои проблемы.
Тягучий кисель ожидания приклеивал фигуры к местам нахождения. Когда светлая дама дня уступила владение небосводом темной подруге — капитан открыл глаза.
* * *
Джонатан Мюррей
Черные потоки неизведанного торнадо кружили по кругу, засасывая сознание с целью растворить, подчинить, уничтожить. Ярились огромные темные руки с острыми как бритва когтями, терзающими плоть и душу. Мелкой песчинкой меня бросало, подбрасывало и впечатывало во что-то твердое. Отчаянно разрывая голыми руками невидимые путы, змеями обвивающиеся вокруг рук и ног, рвался наверх, внезапно падая в темные воронки. Жутко болела голова. Во всем теле поселилась тупая ноющая боль, но я радовался ей, как родной.
Болит — еще не сломлен. Еще есть шанс.
Время бесконечной лентой вело отсчет, и я уже не знал, когда попал, сколько длится это противостояние… Жаль, не владею магией. Шепот вокруг науськивал сдаться, суля золотые горы, вечную жизнь, и много всего, что смог откопать, бесцеремонно шарясь в сундуках воспоминаний.
Тонкий просвет, толщиной с волосок, пылал в недосягаемой вышине. Барьер маслянистой кляксой растянул свои края где-то в середине воронки, отбрасывая обратно всякий раз, когда добирался до него.
Постепенно все потеряло смысл. Бессчётное количество раз вырывался наверх, столько же раз низвергался вниз. Воспоминания терновой нитью кололи сознание, не желая выстраиваться в полную картину. Не помнил кто я, где и зачем надо наверх. Когда измученный разум дал слабину, мелкую трещинку — мысль сдаться, пришел женский голос. Он зазвучал одновременно вокруг и внутри:
— Дурак ты, Джонатан. Борись. Ты сильный, это твое тело…
Замолкший на мгновение шепот, уговаривающий сдаться, разразился руганью и, набирая обороты, перешел на визг, от которого было не скрыться. Женский голос звучал тише и рвано, но я, словно путник, старался поймать каждую живительную каплю, прерывисто стекающую в ладони.
— … уже действует… не легко… Ты самый справедливый… и харизматичный… нужен Элиз… и мне… жениться… ты обещал!.. надо держать!
Я — Джонатан? … Мое тело. Болезнь. Обещал жениться. Нужен. Я нужен. Женский голос всколыхнул что-то внутри, смахнул тщательно налепленную чужую грязь обреченности, меня обожгло… любовью.