Читать интересную книгу Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает - Яков Кедми

В результате с оказываемым на них давлением советские власти вели переговоры и беседы в основном об отказниках и узниках Сиона. Поправка Джексона – Вэника уже была принята и не могла оказывать серьезного влияния. Этой поправкой надо было пользоваться как угрозой применения ядерного оружия, сама вероятность применения которого и является сдерживающей силой, – в чем и есть его сила, – а после его применения оно уже не угрожает и не сдерживает. После ухода Нехемии Леванона в «Нативе» не было представления о реальной проблеме. Израильское руководство после Ливанской войны было занято конфликтами с палестинцами на территориях и еще больше борьбой за власть. И никому из них даже в голову не пришло углубиться в проблемы выезда евреев из СССР в Израиль. Их вполне устраивало появление на приеме в честь узника Сиона или встреча старого отказника в аэропорту в Лоде или на международном конгрессе в поддержку советских евреев. Если бы не «отсев», число выезжающих и едущих в Израиль было бы в несколько раз больше и, несмотря на новую ситуацию, выезд бы продолжался в больших размерах. «Отсев» победил выезд в Израиль и помог советским властям практически полностью прекратить выезд в Израиль. Только крушение Советского Союза могло восстановить выезд, что и произошло. А до этого мы проиграли решающую битву того времени, даже не сознавая того и не испытывая никакой тревоги. Таковой я видел ситуацию к завершению каденции Лапидота и к вступлению в должность главы «Натива» Давида Бартова в 1986 году.

Я уже писал о своем знакомстве с Бартовом в Москве в 1967 году, когда я второй раз прорвался в израильское посольство. Бартов был главой отделения «Натива» в СССР с 1964 года. До этого он занимал должность секретаря Верховного суда Израиля, к ней он вернулся по завершении миссии в посольстве Израиля в Москве, после разрыва дипломатических отношений между Израилем и СССР в 1967 году. Бартов был крайне деликатным человеком, избегал конфликтов, всегда старался прийти к компромиссу. Возможно, работа юристом наложила свой отпечаток. Многие репатрианты были знакомы с его радушной семьей, бывали у них дома. Я тоже после приезда в Израиль не раз бывал у них дома, где и ко мне отнеслись тепло и доброжелательно. Я обрадовался, когда Бартова назначили главой «Натива», но прекрасно понимал, что при всех его прекрасных качествах и исключительном отношении к репатриации в Израиль он был не самым лучшим организатором. У Бартова не было ни опыта, ни навыков управления. Он старался быть в мире со всеми и ни с кем не ссориться, а ведь это попросту невозможно. У меня были с ним очень хорошие рабочие отношения на всем протяжении его работы в «Нативе». С приходом Бартова ушел Арье Кроль, отвечавший за отправку «туристов» в Советский Союз, и эта сфера перешла под мое управление. Все, что было связано с Советским Союзом, теперь было сосредоточено в одном, руководимом мной управлении. Давид Бартов не всегда был одного мнения со мной, но в конечном счете предпочитал делать, а не спорить о том, что и как делать.

В результате назначения Бартова Шайке Дан вернулся к делам. В то время мы усилили наши попытки введения маршрута выезда в Израиль, через Румынию в дополнение к действующему через Вену. Для этого необходимо было убедить румынские власти возобновить проезд евреев, выезжающих в Израиль через Румынию. До прекращения выезда евреев из Советского Союза в Израиль, произошедшего в результате Шестидневной войны и разрыва дипломатических отношений, был короткий период, когда евреи, в основном из Молдовы, выезжали через Румынию. Идея принадлежала Иегошуа Прату, который в то время руководил работой «Натива» на Западе, и суть ее состояла в том, что Румыния, коммунистическое государство, возглавляемое диктатором Николае Чаушеску, не позволит евреям по прибытии в страну изменить маршрут дальнейшего следования в Израиль. При содействии Шайке Дана и его связей с «Джойнтом» в США Румынии был обещан американский заем в сто миллионов долларов, и Румыния предоставила разрешение на проезд евреев через Бухарест. В Бухаресте постоянно действовало представительство «Натива», которое занималось репатриацией румынских евреев, и наши люди быстро и эффективно организовали транзитные пункты для евреев из Советского Союза.

Но возник вопрос, почему выезжающие евреи выберут Бухарест, а не Вену? Я предложил возвращать евреям, которые поедут через Румынию, стоимость билета до Бухареста в долларах по официальному курсу рубля. Этот вопрос был согласован с Еврейским Агентством. Вывоз накоплений и имущества из СССР представлял для евреев серьезную проблему. Семья из четырех человек, приобретающая билеты через Румынию, должна была заплатить за них примерно от полутора до двух тысяч рублей. По приезде в Израиль они получали возврат в размере 1800–2600 долларов. Тогда это была значительная сумма для семьи, вынужденной оставить нажитое и не имеющей возможности вывезти деньги. В результате этого транзит через Румынию постепенно рос, и большая часть ехавших в Израиль выбирала именно этот маршрут. В Вену направлялись главным образом те, кто предпочитал ехать в другие страны. Вместе с тем число выезжающих уменьшалось и к началу 1988 года составило всего 1200 человек, из которых лишь несколько сот направились в Израиль.

Чтобы получать информацию о советских евреях, «Натив» был еще с 50-х годов связан с государственной цензурой. По просьбе «Натива» цензура пересылала в «Натив» письма, посылаемые в Советский Союз и приходящие из Советского Союза. Это делалось для получения и уточнения имен и фамилий советских евреев, адресов и данных их близких в Израиле и их связей. Содержание писем было бесценным источником информации о положении евреев Советского Союза и общей ситуации в стране, несмотря на то что авторы писем знали о наличии советской цензуры.

Когда Иосиф Мелер ушел на пенсию и меня назначили главой отдела Советского Союза, ко мне также перешли полномочия цензурировать переписку любого гражданина Израиля. При этом нам надо было только указать, переслать только содержание письма в изложении или же письмо целиком. У меня было право запретить или разрешить отсылку письма. В отделе было несколько сотрудников, которые занимались чтением и обработкой получаемых из цензуры писем. Окончательное решение о судьбе писем было только у начальника отдела. На определенном этапе я мобилизовал цензуру на борьбу с посылкой фальшивых вызовов из Израиля евреям Советского Союза. В Советском Союзе заявление на выезд можно было подать только на основании вызова от родственников в Израиле. К вызову должно было быть приложено обязательство Министерства иностранных дел Израиля предоставить перечисленным в вызове лицам разрешение на въезд в Израиль по получении разрешения на выезд из СССР. Подписи вызывающих и печати должны были быть заверены нотариусом и Министерством иностранных дел. Документы от имени Министерства иностранных дел, включая печати МИДа, давал «Натив» с разрешения юридического советника правительства. По мере роста количества не едущих в Израиль те не могли отправлять родственникам вызовы из Израиля, а тем временем в СССР ввели порядок, согласно которому только вызов от прямых родственников мог служить основанием для просьбы о выезде в Израиль. Советские власти требовали, чтобы вызов приходил в конверте, отправленном из Израиля, со штампом израильского почтового отделения. В этой ситуации несколько ушлых евреев, среди них было несколько нотариусов, решили открыть небольшое «предприятие» по отсылке фальшивых израильских вызовов.

Периодически несколько «добреньких» израильтян пытались организовать производство и отсылку подобных фальшивок за деньги. Настоящие вызовы оформлялись и рассылались исключительно через «Натив». У нас было опасение, что советские власти объявят все израильские вызовы фальшивыми и под бюрократическим предлогом разрушат всю систему отправки вызовов из Израиля, даже от родственников. Пользуясь цензурой, по нашим указаниям удалось выявить все фальшивые вызовы и, конечно же, их израильских и американских производителей. Ими тут же занялась израильская полиция, отделение бригадного генерала полиции Биньямина Зигеля и судебные органы. Ряд мошенников предстал перед судом за фальсификацию документов государства Израиль, подделку нотариальных заверений и бланков Министерства иностранных дел. Мы добились решения на запрет публикации об этих делах. Таким образом, поток фальшивых вызовов из Израиля был полностью ликвидирован в короткий срок. Мы получали также дополнительную информацию об отказниках и их положении, накладывая цензуру на их переписку с родственниками и друзьями в Израиле. Цензура помогала нам оценить, какой выглядит ситуация в Израиле в глазах авторов писем, как новоприбывших, так и приехавших в прежние годы, и служила дополнительным источником информации о СССР и советских евреях.