Читать интересную книгу Конец цепи - Фредрик Олссон

Кристина позвонила Пальмгрену, но он не ответил.

И на том все и закончилось.

У нее имелся свой план, но она также прекрасно понимала, что это длинный путь. И надеялась, что следующий шаг возникнет сам собой, однако пока из всех мыслей, посетивших ее за день, ни одна не годилась.

Первым нарушил молчание Альберт.

– Что произойдет теперь? – спросил он.

Кристина покачала головой. Она не знала.

– Мы будем ждать, – сказала она. – Это единственное, что нам остается.

В принципе этим они уже занимались.

А вечер шел своим чередом.

И на телевизионном экране за их спинами заголовки об авиакатастрофе сменили новые, набранные еще более жирным шрифтом, но на тот момент на него уже больше никто не мог смотреть.

Коннорс вел их по каменным проходам и далее через железные двери в более современную часть здания, вниз по стерильным коридорам с лампами дневного света и холодными стенами, пока не решил, что они наконец пришли туда, куда им и требовалось.

Когда он повернулся к ним, они обнаружили, что находятся в конце какой-то кульверты.

Пара ступенек из рифленого железа поднималась к очередной двери, а в остальном существовал лишь один путь оттуда, и по нему они сейчас пришли.

И в принципе дверь ничем не отличалась от всех других в подземных переходах, которые они уже видели. Кроме одного.

Предупреждающие таблички.

Данная дверь, вне всякого сомнения, не горела желанием что-то рассказать им, и делала это при помощи больших черных букв на желтом фоне и символов, означавших смерть, и предостережение, и биологическую опасность.

Посторонним вход запрещен.

Опасность заражения.

Вирус.

Ни Вильям, ни Жанин ничего не сказали, ждали объяснений Коннорса относительно того, чем они занимаются там, его признания о том, что он слушал их разговор и теперь знает, сколь много они поняли, и что это не устраивает его. И пожалуй, он собирался поместить их по другую сторону двери, запереть там и держать до тех пор, пока уже никакой душ в мире им не поможет.

Но ничего подобного он не сказал.

Взамен понизил голос:

– Я сожалею об этом. Но думаю, вы уже все поняли.

Жанин искоса посмотрела на Вильяма.

Он кивнул в качестве ответа.

– По-моему, да, – сказал он. А потом: – Вся ваша проблема в решении. Не так ли?

– Тогда вы все поняли, – сказал Коннорс.

Жанин переводила взгляд с одного на другого. Что бы ни понял Вильям, ее это пока не касалось.

– Какое решение? – спросила она. – Какой проблемы?

А Вильям собрался с духом. И как заклинание произнес два слова:

– Вирусные векторы? Не так ли?

Больше он ничего не сказал. Ждал реакцию Коннорса, но не дождался ее.

– Объясни, – попросила Жанин.

Он уже начал. И с таким же успехом мог продолжать.

– Я думаю, дело обстоит следующим образом, – начал Вильям и посмотрел на Коннорса, как бы проверяя, что находится на правильном пути. – Вирус – это наше противоядие?

Коннорс кивнул, практически не пошевелив головой.

– Против чего? – спросила она.

– Против нас самих.

Жанин снова посмотрела на одного, потом на другого. Нас самих?

– Против текстов. Чумы. Против нашей собственной ДНК.

Он больше ничего не сказал. А она покачала головой: либо он говорил загадками, либо что-то здесь также не сходились, и в любом случае это разозлило ее.

– Что ты пытаешься сказать? Выходит, мы сами убиваем себя?

Ее голос был наполнен сарказмом, и в душе она чувствовала, что это, пожалуй, не на пользу делу, но одновременно была слишком уставшей и не могла совладать с собой.

– То есть из-за нашей собственной ДНК Дженифер оказалась в стеклянном ящике, и от нашей собственной ДНК они пытались отмыть нас под душем, об этом ты говоришь?

Напрасно. Она чувствовала это сама. Но все слишком резко навалилось на нее, она хотела понять, но пока безуспешно.

Вильям покачал головой:

– Нет. Это был вирус.

– Плохое свойство для противоядия, не так ли?

Сарказма в ее голосе не убавилось. Но Вильям кивнул:

– Очень. И именно поэтому мы здесь. Я прав?

Последние слова предназначались Коннорсу.

И тот наконец перевел дух.

– Сандберг прав, – сказал он.

С виноватой миной. Словно из-за него Вильям понял все раньше, чем она.

– Представь, – сказал Коннорс, – представь себе, что ты нашла документ, где написано такое, с чем ты никогда не согласилась бы до конца своей жизни. Как ты поступила бы тогда?

– В обычном случае я, конечно, отправила бы его в макулатуру.

Он кивнул. Не улыбнулся. Дело было слишком серьезное.

– Но если бы оказалось, что такой документ соответствует истине? И он написан задолго до твоего рождения и правильный во всем вплоть до сегодняшнего дня? И если бы в нем значилось, что ты попадешь в беду, как поступила бы ты тогда?

Она пожала плечами.

– Ты попробовала бы изменить ситуацию, – сказал Коннорс. – Не так ли? Вторглась бы в документ, и убрала текст о предсказанной тебе напасти, и поменяла бы его на нечто лучшее.

Какая-то часть ее догадывалась, куда он клонит.

Но та же часть принимала услышанное в штыки и отказывалась понимать.

– В конце шестидесятых, – сказал Коннорс, – мы обнаружили, что человеческая ДНК полна предсказаний. И как только сделали это, как только обнаружили, что случится с нами в далеком будущем…

Он посмотрел на нее так, словно объяснил все.

– Нам пришлось предпринимать меры. Мы отправили послание в космос. Надеялись, кто-нибудь ответит нам, но ничего не случилось. Мы искали в древних культурах, обратились к мировым религиям, с единственной целью выйти на контакт, узнать, как эти тексты попали в наши тела, и почему они там, и каким образом нам избавиться от них. Но мы нигде не получили ответа. И в конце концов у нас остался один выход. Внести изменения в наш документ.

Он сделал паузу. А потом объяснил:

– Внести новые предсказания в нашу существующую ДНК.

Жанин сомневалась.

– И как тогда? – спросила она просто.

– Вирус, – сообщил Вильям. Тихо, с неподвижным взглядом, словно он разговаривал сам с собой.

И Коннорс кивнул.

– Как можно было бы изменить гены внутри человеческого генома? – сказал он. – Причем у каждого живущего на Земле. Как убрать плохие предсказания и заменить их на хорошие? – Он ответил сам: – Вирус обладает способностью проникать в клетки тела, прививать копию своей собственной ДНК и заставлять тело производить клетки с новым кодом взамен старого. Подумай тогда, если бы удалось добиться того, чтобы он мог нести в себе генетический материал по нашему выбору? Вводить его в клетки, заставлять их производить новые, выглядящие согласно нашему желанию, с новыми генами взамен старых? – Он кивнул Вильяму в качестве ответа: – Все правильно. Вирусные векторы.

Вильям кивнул ему. И Коннорс продолжил:

– Современная генная инженерия. Именно поэтому она родилась. Хотя об этом никогда не напишут ни в одной исторической книге. – Потом он снова перевел взгляд на Жанин: – И когда мы заставили эту инженерию функционировать, осталось только одно дело. Сделать вирус как можно более заразным, и спокойно сидеть и ждать, пока он распространится по всему земному шарику и заменит нежелательные части генома на нечто иное. Как же это назвать? Более приятную альтернативу.

Жанин стояла молча. Пыталась понять суть услышанного.

– Значит, если верить тебе, именно этим мы сейчас и занимаемся? Пытаемся поменять будущее человечества на то, что сами придумали?

– Я бы не сказал, придумали.

– А как бы ты сказал?

– Развили.

В комнате воцарилась тишина.

– И сейчас проблема в том, что вирус не действует, – констатировала она.

Коннорс кивнул.

– Где-то закралась ошибка, – сказал он. – Возможно, дело в языке. Пожалуй, в том, как мы все зашифровали. Или и там и там. Единственное, мы знаем, что пока не нашли правильной последовательности. И что все наши предыдущие попытки…

В первый раз за все время разговора он перевел взгляд на большую железную дверь за ними. С желтыми предостережениями. И блестящей коробочкой.

И достал свой ключ-шайбу.

Поднес его к датчику.

– Будет немного холодно, но в остальном никакой опасности для нас, – сказал он через плечо, подождал, пока дверь откроется.

Старался не смотреть на них. Слышал, как они задержали дыхание, не хотел видеть их лица, знал уже, как они среагируют, и это зрелище не доставило бы ему удовольствия.

Они вошли в наблюдательную комнату, ту самую, где Франкен стоял много раз, с надеждой созерцая происходящее за стеклом, но всегда получая только разочарование.

Толстый прозрачный защитный экран.

Море больничных кроватей по ту сторону.

Они стояли молча. Долго.

Смотрели на длинные ряды людей под простынями. Кто-то лежал неподвижно, у кого-то грудная клетка медленно ходила вверх и вниз в такт с дыханием, повсюду пятна крови разных оттенков, от высохшей черной до свежей алой.