Солнце постепенно скрывается за пеленой тумана. Незадолго до того, как мы добрались до очередной хижины (на высоте 4700 метров), начинается дождь. Термометр показывает один градус выше нуля.
В хижине царит та напряженная атмосфера, которая знакома каждому участнику спортивных соревнований, — лихорадка перед стартом. Уже в 17 часов все лежат на твердых деревянных нарах. За стеной ревет и стонет буря и, как бешеная, рвет с крыши легкие металлические листы. Керосиновая лампа мрачно чадит, а печка давно уже прекратила свою безнадежную борьбу с холодом. Медленно тянется время. Каждый раз, когда мы собираемся уснуть, кто-нибудь рывком открывает дверь и смотрит, какая погода. 20 часов. Метель не утихает. Подъем невозможен. На столе в хижине лежит журнал-дневник восхождений, и нам попадается на глаза запись: «Из-за снежной бури четыре дня проторчали в хижине, а потом из-за недостатка продуктов спустились».
22 часа. Снежная буря. Совместными усилиями нам едва удается снова закрыть дверь. Снежная буря на экваторе! Снежная буря в нескольких километрах от манго и пальм. 24 часа.
— Тише! — протестуют остальные. — Довольно комментариев!
Около двух часов проводник поддается настояниям одного из швейцарцев, и мы поднимаемся. Шарим в темноте в поисках одежды. Питание, фотоаппараты и защитные очки еще с вечера заботливо упакованы так, чтобы они были под рукой. Шерстяные вещи мы из-за холода надели еще накануне.
Выходим. Перед нами волшебная картина. Буря утихла. Взошла луна, и в ее свете на Мавензи сверкает снег. Угрожающим чудовищем встает перед нами Кибо. Каким маленьким и ничтожным кажется здесь человек! Беседуя, мы непроизвольно понижаем голос до шепота. Сначала идем по небольшой долине. Швейцарцы торопят проводника. Наша группа растянулась в длинную колонну. Проходит час, и нас окутывают облака, приглушающие всякий звук. Навстречу движется какая-то фигура. Это жена швейцарского врача. У нее нет больше сил подниматься, и она возвращается. Немного позже мы слышим крики о помощи. Проводник и муж бросаются назад, чтобы проводить заблудившуюся женщину в хижину. Дальше идем сами. «В конце долины поверните налево и идите далее по следам ног». Нам вспоминаются путевые заметки членов альпинистского клуба. Но где же все-таки долина? Ориентироваться в тумане почти невозможно. Каменные глыбы заставляют нас петлять. Подъем становится подозрительно крутым. Назад! Наконец мы достигаем уступа.
Вчера дорога выглядела очень несложной. Через бинокль мы просматривали тропу до самого края кратера, но теперь снег занес все вехи.
Ждем. Холод медленно проникает сквозь обувь и одежду. Проходит час, может быть, два. Мы теряем чувство времени. Тесно прижавшись друг к другу, стоим на узкой площадке. Скорей бы взошло солнце. Тогда мы увидим окрестности.
— Внимание, там кто-то идет…
Четыре пары глаз напряженно впиваются в темноту.
— Алло, алло…
Туман на мгновение редеет. В нескольких метрах от нас появляются швейцарец и проводник. Идем дальше со скоростью улитки. Теперь каждый из нас чувствует высоту. Через каждые три-четыре шага приходится останавливаться. Кровь бешено стучит в висках. Пытаемся устроить привал в небольшой пещере в скалах, но вскоре холод гонит нас дальше.
Первые лучи восходящего солнца застают нас в почти отвесном овраге, которому, кажется, никогда не будет конца. Зато теперь мы ясно видим перед собой цель. Там, где гора как бы упирается в небо, стоит гигантский деревянный крест. Пик Гильмана. Проходят еще два часа. И вот мы на вершине. Стоим на краю кратера и смотрим на лежащее под нами море тумана и причудливые контуры ледника.
Насколько древней является сама гора, настолько же молода история восхождений на нее. Еще около ста лет назад рассказы о таинственной белой горе в Африке пытались отнести к области легенд. Лишь в конце прошлого столетия Пуртшеллер первый взошел на ее вершину.
К нашей радости примешивается капля горечи. Самая высокая точка горы, так называемая Крыша Африки, небольшой холмик среди громадного ледяного поля, всего на несколько метров выше нас, но снег мешает нам на него подняться. При первом же шаге мы проваливаемся по колено. Когда же один из нас пытается пройти по небольшому гребню горного хребта, начинается обвал, и мы возвращаемся.
В хижине вносим в дневник запись о восхождении. Еще один групповой снимок — и мы начинаем спуск. Камни вырываются у нас из-под ног и с грохотом катятся в долину. Далеко под нами сверкают на солнце крыши двух ближайших хижин.
В былые времена носильщики встречали победителей-альпинистов венками. Но с тех пор как вершина Кибо стала слишком модной среди туристов, цветов не хватает. Теперь в награду за подъем выдают по кружке ананасного компота.
Спускаемся вниз гигантскими шагами. Носильщики и проводники смеются и поют. Если гости довольны, будут хорошие чаевые.
Навстречу нам поднимаются новые партии. Обмениваемся приветствиями: «От всего сердца желаем удачи». Хижины переполнены. Здесь туристы со всех концов света. Слышны обрывки фраз на английском, французском, немецком языках.
В последний день идет сильный дождь, луга превращаются в озера, дороги — в быстрые ручьи. Но к вечеру опять выглядывает солнце.
За пять дней мы прошли пешком почти 100 километров. В отеле «Кибо» наше небольшое общество распадается.
В холле распорядитель без передышки приветствует прибывающих и уезжающих гостей: «Отдых, которым вы один раз в жизни должны насладиться». Приток богатых иностранцев не прекращается. Мимо нас проносятся чернокожие мальчишки с большими заокеанскими чемоданами. Белый человек приказывает, и бизнес процветает, в бизнес превратилась и сияющая в лучах солнца гора. Но в джунглях уже гремят барабаны, и всем бизнесам, и большим и малым, скоро придет конец.
Наперегонки с дождем
До сих пор время не играло в нашем путешествии большой роли. Приблизительный календарный план, которого мы старались придерживаться, допускал известные нарушения. Они вызывались неприятностями с пограничной полицией, частыми задержками из-за ремонта машин и плохим состоянием дорог. Зато теперь в Танганьике нам пришлось рассчитывать каждый час. Близился период дождей. А что это значит в тропиках, мы узнали при спуске с Килиманджаро. Долгие часы брели мы по скользкой дороге сквозь лес дождя трудно выбрать для этого более удачное название. Вокруг была сплошная стена падающей воды. Когда же это повторилось и в следующие дни, мы поняли, что надо спешить.
Ежедневно с точностью часового механизма разыгрывалось одно и то же. С утра ярко светило солнце. Около 11 часов показывались первые облака. Через два часа небо полностью затягивалось, и яркие вспышки молний придавали окрестностям призрачный вид. В 14 часов падали первые капли дождя, который немедленно переходил в ливень. Через несколько часов дождь внезапно прекращался, тучи рассеивались и под горячими лучами солнца над зарослями поднимались облака пара.