Читать интересную книгу Reich wird nie kapitulieren! - Алек Сэй

— Да бросьте, Паунд. — отмахнулся от него Уинстон Черчилль. — Это не для Британии катастрофа. Да, неприятно, конечно, но не столь уж и опасно. Кораблей у короля много. Это для Чемберлена катастрофа и для всей его партии. Однако, вы правы, из-за этого прискорбного боя престиж Роял Нэви пошатнулся, и его непременно надо поднять. У вас есть какие-то идеи?

— Да, безусловно. Как вы знаете, наше торговое судоходство несет большие потери от действий германского и советского подводных флотов.

— Да никак вы решили еще и в Мурманск высадку устроить? — изумился Лорд-Адмирал.

— Не совсем. Скорее уж, устроить базу для наших охотников и патрульной авиации там, где немцы и русские чувствуют себя в наибольшей безопасности.

— Интересно-интересно. — произнес Черчилль и стряхнул пепел. — Продолжайте.

Берлин, Вильгельмштрассе, 77

15 марта 1940 г., около двух часов дня

— Хорошо, фон Клейст, я вас понял. — кивнул Гитлер. — Теперь вы, Гудериан. В чем состоит ваш план?

— Я намереваюсь в намеченный приказом день перейти люксембургскую границу и продвигаться затем через Южную Бельгию на Седан, форсировать у Седана реку Маас, захватив на левом берегу предмостное укрепление для обеспечения переправы следующих за мной пехотных корпусов. Мой корпус будет продвигаться по Люксембургу и южной Бельгии тремя колоннами, вот по этим направлениям. — Гейнц Гудериан провел указкой по карте, наглядно демонстрируя, где конкретно будут двигаться его войска. — Я рассчитываю достичь бельгийских пограничных позиций уже в первый день и, если представится возможность, прорвать их, на второй день продолжать продвижение через Нешато, на третий — перейти реку Семуа у Буйона, на четвертый — достигнуть реки Маас, на пятый день форсировать реку и к вечеру того же дня захватить предмостное укрепление.

— А что вы намерены делать далее? — спросил Фюрер у замолкшего командующего XIX-го корпуса.

— Если не последует приказа приостановить продвижение, я буду на следующий день продолжать наступление в западном направлении. — ответил «быстроходный Гейнц». — Верховное командование должно решить, должен ли этот удар быть направлен на Амьен или Париж. Самым действенным, на мой взгляд, было бы направление через Амьен к Ла-Маншу.

Гитлер кивнул головой, но ничего не сказал.

— Нет, я не верю, что вы сможете форсировать его! — воскликнул командующий 16-ой армией, генерал Буш.

— Вам и не нужно этого делать. — усмехнулся генерал Гудериан.

Окрестности г. Берхтесгаден, шале Бергхов

24 марта 1940 г., три часа дня

«Интересно, имею я право хоть на один день отдыха в году? — раздраженно подумал Гитлер, отходя от мольберта и беря трубку телефонного аппарата. — Я кто, в конце-концов, правитель самого могучего государства мира и Фюрер германской нации, или чернокожий раб на плантации?»

— Слушаю тебя, Иоахим. — произнес Гитлер. — Что случилось?

— Хорошие новости, Адольф. — прозвучал в трубке голос Риббентропа. — Дания вступила в войну на нашей стороне.

— Ценнейшее приобретение. — желчно ответил Фюрер. — Главное — неожиданное. С чего это они так?

— Англичане вчера потребовали предоставить им Исландию в качестве базы для борьбы с нашими субмаринами. — ответил рейхсминистр иностранных дел. — Датчане, наивные люди, понадеялись на Лигу Наций и отказались. Сегодня в полдень, в Рейкьявике, высадился полк британской морской пехоты и взял город под контроль.

— Еще бы. — фыркнул Гитлер. — Если память мне не изменяет, в исландской армии числится всего шестьдесят человек, вооруженных револьверами.

— Они еще и сопротивляться пробовали. — хохотнул Риббентроп. — Правда, недолго. Но датчане на британское самоуправство обиделись и присоединились к нашей войне.

— Ладно, лишними не будут. — буркнул Адольф Алоиз Гитлер. — У них там, кажется, несколько кораблей и подводных лодок было…

Воздушное пространство Турции

29 марта 1940 г., полдень

Капитан Зелемир Рукавина довернул свой IK-3 влево, поймал в прицел D.520 и нажал на гашетку. Противник хорвату попался опытный, засек маневр капитана и, в свою очередь, свалился вправо, так что снаряды из «Эрликона» и пули «Браунингов» прошли мимо.

Матюгнувшись, Рукавина рванул машину за противником, но тот уже сбросил его с хвоста и сам пошел в атаку с правой стороны — спасибо ведомому, шуганул француза. Капитан развернул острый нос своей машины туда, где только что был враг, но тот уже улепетывал, вместе с остатками англо-французских бомбардировщиков и их истребительного прикрытия.

— Всем машинам. — раздался в наушниках голос командира эскадрильи, подполковника Джозо Шимича. — Возвращаемся на аэродром.

Двенадцать югославских IK-3, четыре турецких PZL P.24C (во главе с самой Бешенной Сабихой) и девять немецких Bf-109 начали разворачиваться в сторону Измира.

Рукавина поглядел на хищные обводы Messerschmitt`а и язвительно усмехнулся. Немцы почитали себя хозяевами неба, однако его машина была ничуть не хуже. Разница состояла лишь в том, что истребителей Рогозарского вообще существовало в природе лишь двенадцать штук, а Bf-109 — сотни.

Вообще, на турецких аэродромах нынче творилось натуральное вавилонское столпотворение — столько разных языков и машин с опознавательными знаками различных стран там нынче смешалось: турки, венгры, румыны, немцы, русские, болгары и югославы, а на днях, по слухам, еще и поляки должны прибыть. Хотя последние, наверное, так и останутся слухами: Речь Посполитая, оказавшаяся в интересном положении между Германией и СССР, хоть и вынуждена была вступить в войну на их стороне, воевать на самом деле явно не собиралась.

Слаженность в таком интернациональном войсковом контингенте, разумеется, была так себе, и только это обстоятельство, наверное, объясняло, что англо-французов еще не вышибли из Анкары.

Начало турецкой кампании для союзников сложилось крайне успешно. Большая часть турецких войск была дислоцирована на границе с СССР, в проливах и на черноморском побережье. Президент Инёню обоснованно опасался, что на налет, совершенный английской и французской авиацией, Советский Союз ответит бомбовыми и танковыми ударами по кому попало, так что наступление союзнических дивизий из под Алеппо и Хасеке больше напоминало карательный рейд против каких ни будь зулусов. Невеликие силы турецких пограничников солдаты Вейгана и О`Коннора попросту смяли почти не заметив. Господства в воздухе им тоже удалось добиться за один день — французские Pz 633 и новейшие британские Mosquito VI, прикрытые истребителями MS-406, D.520, Hurricane и Spitfire, перепахали бомбами большую часть турецких военных аэродромов и пережгли до 2/3 машин.

Палубники англичан также не остались в стороне, и атаковали турецкий флот на рейде, отправив на дно эсминец «Кокатепе» и минзаг «Торгут Рейс», а также серьезно повредив плавбазу «Эркин» и субмарину «Гур».

В целом, к седьмому марта, союзники полностью взяли под свой контроль плато Урфа и, после восьмичасового боя, овладели Аданой и перевалом Киликийские Ворота. Путь в центр страны был им открыт. Вот тут и начались неприятности.

Во-первых, русские и немцы перегнали к Стамбулу по эскадрилье истребителей, что, само по себе, хотя и не было критично, несколько осложнило жизнь летунам союзников. Очухавшиеся от шока первых дней войны остатки турецких ВВС также не пожелали сидеть без дела, и даже нахально отбомбились по идущей через Киликийские Ворота английской танковой колонне. Эффект от этого был скорее психологический — турки сожгли только два легких танка Vickers и автомобиль мотопехотинцев (успевших, кстати, покинуть машину), однако сам факт такого удара серьезно поднял боевой дух обороняющихся.

Во-вторых, восьмого марта в войну вступили румыны.

Ну, этих вполне можно было понять: после кавказских нефтяных месторождений и нефтеперерабатывающих заводов, цели в Плоешти были самыми логичными мишенями для французских и британских бомбардировщиков, так что Кароль II просто не стал дожидаться, когда над его городами загудят союзнические моторы, и направил часть своих вооруженных сил на защиту Дарданелл и Босфора.

В течение следующей недели в войну вступили Болгария, Венгрия и Югославия.

Впрочем, балканские союзники помогали Турции в основном авиацией, сухопутные силы концентрируя на греческой границе. Скорое вступление в войну греков, которые спали и видели вернуть себе Константинополь, ни для кого секретом не являлось. Страна проводила всеобщую мобилизацию, а в Афинском порту выгрузилось четыре дивизии «Новой Антанты», затем переброшенные к Александропулису. Лишь СССР и Румыния с Вегрией помогли Инёню сухопутными силами, но в небольшом количестве. Большая часть сил РККА была сконцентрирована на границе с Польшей или воевала с Финляндией, с Кавказа, на котором неожиданно обнаружилось множество недовольных (спасибо «Прометею»), поднимавших вооруженные мятежи и создающие в горах партизанские отряды, убирать солдат было минимум неразумно, так что пока СССР смог перебросить из Украины только 61-й стрелковый корпус. Румыны переправили в Турцию свой 6-й армейский корпус, Венгры отправили 1-ю моторизованную бригаду, несколько горно-стрелковых батальонов СС выделили немцы и на этом помощь, в общем-то, пока закончилась.