Читать интересную книгу Возвращение джинна - Василий Головачев

Женщины вскочили на ноги, хищно протянув вперед руки.

Ульрих зааплодировал:

— Великолепно, фрау, классно работаете! Только не останавливайтесь, пожалуйста, я люблю драйв.

Соперницы бросились друг на друга, уклоняясь от приемов, некоторое время кружили по спальне, зорко следя за руками и ногами противницы, обменялись сериями ударов, затем с визгом вцепились друг другу в волосы. Упали, начали кататься по полу.

— Фи, это уже неэстетично, — сморщился Ульрих, глянул на Стива. — Ты не находишь?

— Сдались тебе эти стервы, — флегматично ответил молодой человек. — Пошли отсюда, я в баню хочу.

— Это мысль, — согласился Ульрих. — Мне тоже не мешало бы помыться.

Он хлопнул в ладоши.

— Довольно, коровы бойцовые, не то глаза себе повыцарапаете. Живите пока, обе, я сегодня добрый. Но больше не качайте права и не напоминайте о себе. Я сам вас позову, если понадобитесь. Ну, кому я сказал?!

Соперницы оторвались друг от друга, поднялись, тяжело дыша, раскрасневшиеся, исцарапанные, с огнем злобы и ненависти в глазах.

— Хороши! — рассмеялся Ульрих, посмотрел на Ираиду. — Не будь ты сестрой Паши, тебя сегодня бы похоронили. — Он перевел взгляд на Марту. — А ты ничего держалась, повелительница, не хуже, чем в постели. Ауфвидерзеен, фрау, будьте счастливы.

Он кивнул Стиву, оба вошли в металлическую каплю моллюскора и исчезли вместе с ней. По комнате прошелестела волна холодного воздуха, насыщенного озоном.

— Скотина! — выдохнула патриссима.

— Дерьмо! — добавила Ираида. — Его надо убить!

— Как? За его спиной боевой робот!

Ираида посмотрела на неподвижные тела охранников, с которых испарилась металлическая пленка.

— Нужен другой боевой робот.

— Это какой же?

— Гиперптеридский «джинн». Настоящий полноценный «джинн», а не пародия на него наподобие тех, что обосновались у Сатурна.

— Где ты его найдешь такого? Не на кладбище же моллюскоров? Да и если бы они там были, как туда добраться?

— Надо послать группу на Полюс Недоступности, не может быть, чтобы там не осталось годных к работе «джиннов».

— Все равно у нас нет алгоритма управления роботами, найденного Хорстом. Вы допросили Стива?

— Его и глушить-то особо не надо было, «поплыл» после первого же импульса из «удава». Но он не знает всех деталей процесса, Ульрих ему не доверял.

— Жаль.

— Зато он знает, как можно перезаписать кодон.

Патриссима задержала взгляд на лице Ираиды со следами ногтей.

— Вы его…

— Мы узнали номер его личной консорт-линии и всадили ему программу подчинения, включающуюся после кодового слова. Теперь стоит только произнести это слово…

— И он наш! Отлично! Прости, герцогиня, я о тебе плохо подумала. Завтра же мы сделаем тебя маршалессой. Значит, шанс у нас все-таки есть. Какое же слово вы выбрали в качестве ключа?

— Джинн.

Марта улыбнулась:

— Я почему-то так и подумала.

Она нагнулась к одному из телохранителей, не подающему признаков жизни, расстегнула клапан на боку и достала «универсал». Зрачок дула глянул в лоб сестре Павла Куличенко.

— Ты неплохо зарекомендовала себя, герцогиня. Я очень тебе благодарна за все, что ты сделала для Ордена. Но, во-первых, мне не нужна подающая надежды соперница, и во-вторых, ты сделала мне больно! Прощай!

Сверкнула молния выстрела.

Глава 22

ТЫ ЖИВ, МОЙ ЛЮБЫЙ!

Если бы не отсутствие солнца в небе, вполне можно было бы чувствовать себя на Земле, в средней полосе России, где еще сохранились заповедные места и взгляд не цеплялся за башни мегаполисов на горизонте.

Но они были не на Земле.

Первая радость встречи с Лам-кой, боевым гиперптеридским роботом, воспитанным Зари-мой, прошла, и гости Лам-ки теперь отдыхали в почти настоящем земном коттедже, найдя там все, что нужно для приведения себя в порядок.

Искупались в бассейне на первом этаже, переоделись в большой гардеробной на втором и уселись за стол на третьем, в круглом зале со стеклянными стенами, открывающими вид на великолепную земную природу оазиса, сотворенного Лам-кой.

Сам робот, конечно же, не показывался на глаза, хотя вполне мог создать «лицо для переговоров», однако его присутствие чувствовали все — по струйкам снежной пыли, изредка возникающим в воздухе.

Зари-ма выглядела почти счастливой, судя по ее раскрасневшемуся лицу, но в глазах девушки то и дело всплывало нетерпение, и Игнат понимал, что она думает о муже и жаждет начать его поиски.

Комфортнее всех ощущал себя Шоммер.

Он шумно ел, шумно восторгался гостеприимством боевого друга Зари-мы и с удовольствием разглагольствовал на разные темы, пока не оседлал любимого конька — ксенологию. Впрочем, его откровения были интересны и Ромашину-старшему, который узнал много нового о повадках и логических системах негуман. После обсуждения общих проблем, над которыми трудились ученые Института Внеземных Коммуникаций, Шоммер перешел на конкретные примеры, и эта тема также представляла интерес для Игната.

— У меня складывается такая версия, — заявил ксенолог, отодвинувшись от стола в испарине — ел он много и долго — и вытирая рот салфеткой. — Как известно, протеи, Черви Угаага, иксоиды и гиперптериды являются всего лишь промежуточными стадиями разумогенеза одного вида. Протеев мы еще не нашли, а конечная стадия — ангелоиды — еще впереди. Хотя насчет этого у меня есть любопытная идея, над которой я работаю.

— Кому известно? — не выдержал Игнат. — Ты сказал: как известно, Черви и прочие гиперптериды — промежуточные стадии одного разумного вида. Разве это известно всем?

— Мне известно! — веско сказал Шоммер, поднимая вверх указательный палец. — А ошибаюсь я…

— Редко.

— М-да, кажется, я уже говорил что-то подобное. Тем не менее хочешь смейся, хочешь плачь, но моя теория в данном вопросе не имеет изъянов. Так вот, я пока не знаю, почему произошел разрыв генотипических связей между иксоидами и гиперптеридами, но факт в том, что они стали конфликтовать.

— Ты и причину знаешь?

— Война началась после того, как негуманы прорвались в нашу метавселенную и начали преобразовывать вакуум для создания ИПов — иномерных пространств с нецелочисленной метрикой. То есть они начали переделывать наш континуум под себя.

— Ну, и где же следы этой переделки? — скептически хмыкнул Игнат, подмигнув Зари-ме.

— Я уже говорил вам с Калаевым — это войды, пустоты, окруженные волокнистыми скоплениями галактик. По сути, это «заготовки» для фазового перехода. Стоит только инициировать каким-либо способом процесс перехода, и в этих районах нашей метавселенной образуются «куски» пространства с иксоидской метрикой, равной три и шестьдесят шесть сотых, или с гиперптеридской в три и девять десятых.

— Это еще надо доказать.

— Да есть у меня косвенные доказательства. Я не поленился залезть в архивный банк данных астрофизиков и скачать статистику наблюдений за войдами. Так вот часть из них — в скоплении галактик Волосы Вероники — демонстрирует световые эффекты с раздвоением лучей света практически в соответствии с моей теорией. О гравитационных линзах имеешь представление?

— Массивные галактики и квазары отклоняют лучи света как настоящие линзы.

— Вот и некоторые войды отклоняют лучи света как эти самые гравитационные линзы, но под «дробными» углами. Усекаешь?

— Усекаю, — улыбнулся Игнат.

— Часть войдов — с коэффициентом три и шесть, а часть — с коэффициентом три и девять. То есть и гиперптериды, и иксоиды до конфликта успели соорудить себе плацдармы в нашем Универсуме, а потом создали боевых роботов и начали воевать за расширение плацдарма. А может быть, роботы у них уже были, рассчитанные как раз на расширение зоны влияния, но потом их стали применять в качестве супероружия. Кстати, гиперптериды первыми посетили когда-то Солнечную систему, и, возможно, именно они явились инициаторами первой волны разума на Земле, оставив свою «икру».

— Ну, это ты уже хватил!

— Я не претендую на славу Творца, я лишь размышляю. Да и кто может доказать, что я не прав? Мало того, мне кажется, что после гиперптеридов Землю посетили иксоиды и сбросили насекомовидный разум в яму размерной деградации. Насекомые резко измельчали и уступили дорогу разумным динозаврам, а те уже — млекопитающим.

Игнат засмеялся:

— Ну ты и теоретик, потрясатель основ! Да от твоей теории любой биолог не оставит камня на камне.

— А плевать, я не собираюсь ни с кем спорить.

— Меня ты, во всяком случае, не убедил. Лучше скажи, каким образом можно запустить процесс фазового перехода вакуума, чтобы из трех измерений получилось три с дробью.

— Я назвал эти инициаторы Трансляторами негуманской метрики, или Преобразователями метрики пространства. Выбирай, какое название лучше.