Читать интересную книгу Боевой эксперимент - Кирилл Казанцев

Только переоделся – дверь опять отворилась. Все те же трое.

– Пойдемте…

А чего бы и не пойти?.. Пошли.

Шли довольно долго. Длинный коридор, по обе стороны которого – безликие равнодушные двери. Полная тишина, нарушаемая только звуком шагов Артема и его конвоя.

В конце коридора – лестница. Поднялись выше этажом. И снова коридор, и снова двери…

Возле одной из-за спины послышался возглас:

– Стоп! Пришли…

Вертухай, приоткрыв дверь, засунул внутрь голову, пробормотал что-то скороговоркой. Все, что сумел уловить Артем из сказанного, так это только свою собственную фамилию. А потом охранник открыл дверь пошире, сделал шаг в сторону и кивнул Артему:

– Заходите…

Рождественский шагнул в комнату.

По размерам – чуть побольше его камеры. Тоже без окна – у Артема вообще появилось подозрение, что этот объект имеет несколько подземных уровней, на которых они и находятся. Прямо напротив входной двери – стол. За столом – трое. Один – в форме, моложавый генерал-майор. Справа и слева от него – гражданские. Вроде как гражданские. Хотя физиономии… Обветренные, прокаленные солнцем на полигонах. Не спутаешь. Судя по возрасту, оба должны быть в чине не ниже полковника.

Чуть в стороне, у торца стола – вроде как и с этими тремя, а вроде как и сам по себе – еще один. Пожилой мужик, в чьей внешности уж точно ничего нет от человека военного. Смотрит куда-то в сторону и задумчиво так улыбается. А лицо… Лицо очень знакомое. Где-то уже Артем его видел раньше. Но вот где?

Вспомнить он так и не успел. Один из «гражданских полковников» повел квадратной челюстью и хрипло рявкнул:

– Доклада не слышу, военный! Вваливаешься, как пьяный матрос в кабак…

Вот тут Артем откровенно растерялся. Чего они от него хотят? «Молитву» зэка? «Обвиняемый Рождественский, статья такая-то»… Но это не менты и не гуфсиновцы, в этом Рождественский мог поклясться. Те так себя не ведут. Да и форма у генерала…

Хотя… Прозвучало слово «военный»…

– Майор Рождественский прибыл…

Куда – прибыл? Для чего – прибыл? Кто, в конце концов, перед ним?! Ну, а что майор… Так вроде бы приказа о лишении его воинского звания не было. По крайней мере, он за ознакомление не расписывался.

Впрочем, «гражданский полковник» удовлетворенно кивнул и откинулся на спинку стула.

Генерал встал с места, взял со стола лист бумаги. Перед тем как начать читать, откашлялся. А Артему как-то вдруг, неожиданно, стало смешно. Нет, ну надо же! «Тройка»! Сейчас генерал зачитает приговор, остальные двое его по-быстрому подмахнут, а Дед – «исполнит» тут же, в соседнем кабинете… И, взглянув на Деда, Артем вспомнил, где видел его. У могилы Багрова, в Красногорске! Он тогда еще стопочку за помин души Федора Аверьяновича с ними принял. А потом долго о чем-то с Максимом в сторонке говорил…

Генерал наконец-то закончил кашлять и начал читать:

– Приказ министра обороны Российской Федерации…

5

…А в Подмосковье, на даче, тихо наслаждался отдыхом – вполне, кстати, заслуженным – пожилой мужчина.

Сидел в глубоком и удобном кресле, на веранде, закутав ноги в теплый толстый плед, и читал книгу на английском языке. Попутно буквально впитывал запахи русской осени – легкий флер увядания, смешанный с ароматом горящих где-то листьев. Мужчине было по-настоящему хорошо и спокойно. Он наконец-то чувствовал, что вернулся. Домой…

Он вернулся без шума и без помпы. Прошел обязательную в таких случаях и проверку на вшивость и был отправлен на пенсию. Не пел с первыми лицами государства песню «про Родину», не раздавал многочисленные интервью, в которых рассказывал о нелегкой работе разведчика. Его не встречала семья, близкие и дальние родственники – их у него просто не было; ему пришлось отказаться от тихого семейного счастья, сделав выбор в пользу Отечества. У него по-прежнему не было имени. То есть имя, конечно же, было, но только и лицо его, и имя были отнесены к разряду государственной тайны, и открыть их широкой публике смогут через много-много лет. А может, не смогут никогда. Слава – зачастую незаслуженная – удел провалившегося разведчика. А он, хоть и был на грани провала, но все же сумел его избежать. Прошел свой путь до конца.

В городской квартире, в обычном платяном шкафу, висел парадный генеральский китель, который тоже никогда не будет надет. Китель украшала Золотая Звезда Героя России. Недавний Беглец был награжден секретным указом, одним из трех засекреченных, что были подписаны в тот день президентом.

Первым указом звание «Герой России» было присвоено бывшему полевому командиру из Чечни, который успел «сменить масть» и перебежать на сторону недавних врагов одним из последних среди «коллег». Чеченец гордо топорщил усы и выпячивал украшенную высокой наградой грудь. А в узком кругу друзей и близких жаловался, что эта награда обошлась ему чуть ли не в два с половиной раза дороже, чем тем, кто предал соратников раньше. Если они платили в Ханкале всего лишь по миллиону «бакинских» денег, то он, «засылая» уже через Москву, отдал два с половиной.

Вторым секретным указом был награжден высокопоставленный чиновник. За что его удостоили столь высокой награды, он и сам не знал, но предполагал, что это стало своего рода авансом, и в самое ближайшее время ему будет сделано предложение, на которое он не сможет ответить «нет». Потому чиновник открыто носить награду стеснялся. Точнее, не стеснялся, а просто хотел избежать кривотолков, насмешек и провокационных вопросов. Излишнее внимание окружающих к собственной персоне могло повредить в дальнейших политических «раскладах».

Вот так и получилось, что только третий указ имел отношение к человеку, действительно достойному награды. И ничего удивительного в этом нет. В жизни всегда так – высокое и ничтожное идут рядом, рука об руку.

Впрочем, пенсионер об этих гримасах судьбы не задумывался. Он о них даже и не знал. Он вообще многого не знал. Ему не было известно, что добытые им с риском для жизни данные не нашли достойного применения в обновленной реформируемой России. Больше того – они были сознательно упрятаны под сукно еще одним «вершителем судеб», «политическим и государственным деятелем», удостоившимся звания Героя некогда великой страны гораздо раньше. Чиновник давно уже планировал переезд на ПМЖ за океан. Только пока что откладывал – в этой стране, которую он не считал своей родиной, еще оставалось что украсть… Так что, желая продемонстрировать лояльность перед будущими согражданами, чинуша прибрал к рукам и припрятал с таким трудом полученные разведкой сведения, после чего раболепно сообщил американцам, что повода для беспокойства у них нет, что все – о’кей!

Однако американцы… Ох, не зря же Задорнов называет их тупыми! Так вот, «штатники» в такую бескорыстную «доброжелательность» просто не поверили. Конечно, у них там и мафия, и коррупция, и отвязные негры по улицам обдолбанные в хламину бродят… Но ТАКОЕ вот пренебрежение – даже враждебность – по отношению к собственной стране у них просто в голове не укладывалась. Не могло такого быть. И американцы только посмеялись, посчитав происходящее за ход русской разведки, сочли его наивным, нелепым и даже забавно-простодушным, свидетельством полной и окончательной деградации российских спецслужб.

Прав был Задорнов! Ох как прав!

Перспективная военная разработка была заморожена. Зачем вкладывать деньги в то, что уже не является больше секретом?.. И это – пусть совсем немного! – изменило направление векторов приложения сил в мировой политике в пользу изнасилованной и ограбленной, но пока еще живой России.

Так что покой пожилого человека в Подмосковье был заслуженным. Он в полной мере отдал свой долг Отечеству.

Вместо эпилога

1

В военной прокуратуре Северо-Кавказского военного округа царили суета и смятение. Причина для того была самая уважительная – к ним прибыл ревизор. Не инкогнито и не из Петербурга. Из Москвы. Целый полковник с самыми широкими полномочиями.

«Полкан» занял выделенный ему кабинет и сразу же затребовал на проверку… нет, не дела. Дело. Уголовное. Одно-единственное и давно приостановленное в связи с розыском скрывшегося обвиняемого. Несколько часов читал его, после чего затребовал пред свои светлые очи следователя, в чьем производстве это дело находилось.

Старший следователь, подполковник юстиции, знал, что дело это, что называется, «гнилое». И вел он расследование не с самого начала – тот, кто это дело возбуждал и расследовал, а также принял по нему ряд странных и ничем не объяснимых решений, погиб. Был расстрелян на улице из автомата. И вот теперь его коллега должен был получать не за свое. А что придется получать, сомнений не было. Иначе на фига, спрашивается, целому полковнику мчаться из столицы в Ростов?