Хотя ее злость на Джеймса миновала, Саммер по-прежнему не собиралась сообщать ему ни имени своего дяди, ни своего собственного. Джеймс Камерон в ужасе отшатнется, если узнает, что ее дядя – Бартон Шрайвер, давно зарекомендовавший себя в политических кругах как коварный и вероломный человек, угождающий и друзьям, и врагам.
К тому же если французы одержат победу в Европе, как и планировал Наполеон, они снова победоносно вступят в Новый Орлеан. Спустя год после заключения договора французские солдаты и офицеры все еще не торопились уезжать из города, и ее дядя тесно общался с высокопоставленными французскими чиновниками.
Как отреагирует Джеймс Камерон на известие о том, что скиталица, которую он приютил, имеет непосредственное отношение к французам? В ее ушах звучали слова Эпсона: «Он не выносит трех вещей: шулеров, лжецов и все французское...» А Саммер была наполовину француженкой и к тому же лгуньей.
Нельзя было поддаваться соблазну и просить Джеймса оставить ее здесь. Мало того, что такая просьба была проявлением слабости и глупости, теперь, при свете дня, она казалась еще и бесполезной. Нет, ей все же придется отправиться домой. Другого выхода из сложившейся ситуации просто не существовало.
Пушистые ресницы Саммер приподнялись, едва она заметила устремленный на нее взгляд Джеймса. Ее сердце беспокойно забилось.
– Мне придется уехать из Лондона, – хмуро произнес виконт. – Я откладывал отъезд, как мог, – он тряхнул сложенным вчетверо листком бумаги, – но моя семья так соскучилась по мне, что, боюсь, если я не приеду к ним, они сами приедут ко мне.
– А разве это так уж плохо?
Джеймс бросил письмо на стол рядом со своей тарелкой.
– Просто невыносимо. Я ни за что не смогу выпроводить их отсюда, а мои сестры непременно захотят, чтобы я вывозил их в свет и показывал достопримечательности. – Он глубоко вздохнул. – Нет, я не могу позволить им нагрянуть сюда. Поэтому будет лучше, если я сам навещу их и потом уеду, когда мне захочется.
Стараясь придать своему голосу выражение холодности, Саммер вежливо произнесла:
– Хочешь сказать, что раз ты уезжаешь, то и мне следует поторопиться? Что ж, я готова.
Сжатые губы Джеймса тронула грустная улыбка.
– Нет, дорогая, я совсем не это хотел сказать.
– Прости, но... – Саммер замолчала и нахмурилась. – Я не знаю, что ты имеешь в виду.
Черная бровь Джеймса насмешливо изогнулась, и девушка беспокойно заерзала на стуле, ощутив покалывание в груди.
– Я хочу сказать, дорогая, что тебе следует приготовиться к путешествию в Шотландию.
Вилка выпала у Саммер из руки и со звоном ударилась о тарелку.
– Ты с ума сошел! Отправиться в Шотландию? К твоим родителям? Это же просто оскорбление – привезти с собой свою... свою...
– Любовницу? – глухо рассмеялся. – Да, наверное. И я не думаю, что мой отец спокойно проглотит это. Нет, любовницу я с собой не повезу. – Виконт пристально посмотрел на девушку. – А вот моей невесте будет оказан радушный прием.
Кровь отлила от лица Саммер. Теперь она знала наверняка: Джеймс сошел с ума. Она постаралась не обращать внимания на то, как подскочило ее сердце. Джеймс ведь совсем не любил ее. Но она все же не удержалась от вопроса:
– Почему ты собираешься жениться на мне?
– Почему? – Виконт рассмеялся. – Странно, что ты об этом спрашиваешь. Ты, наверное, ждешь страстного предложения руки и сердца? По румянцу на твоих щеках понятно, что ты ожидала именно этого. А я настолько нелюбезен, что разочаровал тебя. – Голос виконта слегка понизился, заставив Саммер почувствовать себя побитой и беззащитной. – Черт, ты могла бы думать обо мне лучше и сказать правду.
– Да. – Саммер подняла глаза и встретилась с гневным взглядом Джеймса. – Могла бы. Но я не скажу.
Слабая попытка спасти гордость, но нечестная и ошибочная. Она не доверяла себе самой, а вовсе не ему. Все дело было в ее лжи, в ее отговорках. Но Саммер не могла унизиться до того, чтобы признать это.
Виконт откинулся на стуле, сжимая и разжимая кулак, лежавший на столе, и словно не замечая, что Саммер внимательно смотрит на него. Это была большая рука, сильная и умелая, с длинными пальцами и загорелой кожей. Эта рука была способна на многое. Она могла действовать грубо, но бывала и нежной, о чем Саммер знала наверняка, поскольку ощутила на себе и то и другое. Однако ей больше всего хотелось любви, и ничто другое не могло заставить ее выйти замуж за Джеймса по доброй воле. Она вновь взглянула на виконта.
– Но ведь это не совсем логично. Ты же меня не любишь...
– А насколько сильно ты любила своего жениха?
Брови девушки гневно сдвинулись, и она ощутила, как напряглось ее лицо.
– Но это совсем другое!
– Не согласен.
– Ты ничего не знаешь! – Саммер зло рассмеялась. – О Господи, да что с тобой разговаривать! Ты все равно сделаешь то, что хочешь, даже если тебе придется силком тащить меня в Шотландию. – Саммер вздернула подбородок. – Но я не выйду за тебя замуж, и не надейся!
Отодвинувшись от стола, виконт встал.
– Я всегда считал женскую логику совершенно непостижимой. Нечестно с твоей стороны ожидать от меня понимания, когда сначала ты просишь оставить тебя здесь, а потом отказываешься выходить за меня.
Саммер тоже поднялась со своего стула и теперь смотрела на него в упор. Она видела горячий блеск глаз, который выдавал его состояние. У нее тоже было совсем не лучшее настроение, и сумасбродное заявление виконта показалось ей последней каплей в чаше ее терпения.
– Я уезжаю, – словно бы, между прочим сообщила она, отметив, как вздернулись черные брови Джеймса. – Я не намерена оставаться под одной крышей с сумасшедшим ни одной лишней минуты.
– И куда же ты направишься? – последовал вкрадчивый вопрос. – Может, к Эпсону? Он будет ужасно рад. И он нашел очень оригинальный способ отделываться от надоевших любовниц. Тебе следовало бы проверить это, прежде чем бросаться туда, где тебя постигнет ужасное разочарование.
– Ты презренный человек. – Голос Саммер слегка задрожал.
– О да, дорогая. Для девушки, только что лишившейся невинности, честное предложение руки и сердца – просто позор.
Саммер настороженно посмотрела на виконта, уловив в его интонации тщательно скрываемый гнев. Возможно, ей следовало быть более осторожной. Джеймс выглядел угрожающе с напряженно сжатыми губами и прожигающим насквозь взглядом дьявольских черных глаз.
– Ну, может быть, не презренный, – смягчаясь, произнесла она, – просто немного скандальный.
Когда Джеймс двинулся к ней своей мягкой, ленивой, но вместе с тем пугающей походкой, Саммер пронизал страх, и она метнулась в сторону. Однако едва она выбежала в отделанный мрамором холл, сильная рука крепко схватила ее за запястье и резко дернула.