Читать интересную книгу Особое мнение (Сборник) - Филип Дик

Пинарио куда-то запропастился, так что Фаулеру пришлось обойтись без сигналов рукой, открывавших вход соседнего помещения, и воспользоваться вместо этого своим ключом.

Неутомимый ребенок сидел на прежнем месте, многочисленные игрушки, окружавшие его, все так же занимались своими делами. Шум, стоявший в комнате, заставил Фаулера болезненно сморщиться.

— Я имел в виду вот эту модель. — Уайзман склонился над крепостью; одна из пластиковых фигурок подползала к ней на животе. — Как вы видите, всего солдатиков двенадцать. Если принять во внимание их количество, значительный запас энергии и сложность инструкции…

— А я вижу только одиннадцать, — прервал его Фаулер.

— Наверное, один куда-нибудь спрятался, — отмахнулся Уайзман.

— Нет, он прав. — Откуда-то сзади появился Пинарио, на его лице застыла тревога. — Я только что все обыскал. Один куда-то делся.

Никому не хотелось говорить. Первым нарушил молчание Уайзман.

— А может, его уничтожила крепость?

— Но ведь есть еще законы сохранения, — возразил Пинарио. — Пусть «уничтожила», но что она сделала с останками?

— Ну, может, преобразовала в энергию, — не очень уверенно предположил Фаулер, разглядывая крепость и уцелевших солдатиков.

— Заметив, что один исчез, — сказал Пинарио, — мы кое-что придумали. Взвесили оставшихся и крепость. Их общий вес в точности совпадает с начальным весом набора — двенадцати солдатиков и крепости. Так что искать надо где-то здесь. — Он указал на крепость, как раз в этот момент сумевшую точным огнем накрыть группу атакующих.

Изучавший тем временем крепость Уайзман не мог избавиться от ощущения — что-то здесь не так. Она изменилась. Какая-то она не такая.

— Прогоните пленки, — сказал он.

— Что? — недоуменно повернулся Пинарио и тут же покраснел. — Конечно.

Подойдя к манекену, он выключил его и открыл какую-то дверку. Когда Пинарио нес видеокассету к проектору, было видно, как дрожат его ноги.

На экране мелькали ускоренные воспроизведения записей, Фаулер, Уайзман и Пинарио сидели и смотрели одну атаку за другой, смотрели, пока у всех троих не покраснели от усталости глаза. Солдаты наступали, отступали, падали, прижатые к земле огнем, поднимались, снова шли в атаку.

— Останови-ка, — неожиданно сказал Уайзман. Последний эпизод прогнали наново.

Один из атакующих медленно, неуклонно подбирался к основанию крепости. Близкий разрыв снаряда на какое-то время скрыл его из виду; тем временем остальные одиннадцать бросились вперед, отчаянно пытаясь взобраться на стены. Облако дыма рассеялось, солдатик двинулся дальше. Он подобрался к стене. Перед ним открылся проход.

Почти неразличимый на тусклом фоне стены солдатик отвинтил свою голову, затем одну из рук, затем обе ноги; в качестве отвертки он использовал приклад винтовки. Все снятые части передавались в крепость. Когда от недавнего бесстрашного воина осталась только одна рука с винтовкой, эта рука тоже заползла, слепо извиваясь, внутрь и исчезла.

Проход закрылся, будто его и не было. Наступило долгое молчание.

— Родители, — хрипло сказал наконец Фаулер, — решат, конечно же, что это ребенок потерял либо поломал игрушку. Потихоньку набор будет уменьшаться — и виноват будет исключительно ребенок.

— Ну и что же вы рекомендуете? — спросил Пинарио.

— Гоняйте их дальше, — ответил Фаулер; Уайзман выразил свое согласие кивком. — Пусть отработают весь цикл. Но ни на секунду не оставляйте их без присмотра.

— Посажу здесь кого-нибудь, — согласился Пинарио.

— А лучше — посидите с этими игрушками сами, — посоветовал Фаулер.

«А еще бы лучше, — подумал Уайзман, — посидеть нам тут всем. Или хотя бы двоим — мне и Пинарио. И что она сделала с этими кусками? — думал он. — Что она из них такое смастерила?»

К концу недели крепость поглотила еще четверых солдатиков. Наблюдая ее на экране, Уайзман не замечал никаких видимых изменений. Мало удивительного. Все изменения должны быть сугубо внутренними, укрытыми от глаз.

Раз за разом все те же вечные штурмы; солдаты рвутся вперед, крепость отстреливается. А тем временем на него свалились новые партии ганимедских товаров. Новые игрушки, тоже нуждавшиеся в проверке.

«Ну и что там еще?» — спросил он себя.

Первой шла относительно простая модель — ковбойский костюм в стиле древнего Американского Запада. Во всяком случае, так он назывался; но теперь Уайзман уделял очень мало внимания инструкции — написать можно что угодно.

Открыв коробку, он разложил костюм на столе. Ткань серая, рыхлая, очень скверная. Вот уж барахло так барахло. На ковбойский костюм эта тряпка походила слабо; линии покроя какие-то вялые, неопределенные. К тому же ткань растягивалась при малейшем прикосновении. Один из боков костюма, за который неосторожно взялся Уайзман, свисал теперь длинной неопрятной кишкой.

— Что-то я не понимаю, — повернулся он к Пинарио. — Кто же такое купит?

— А ты надень, — посоветовал испытатель. — Вот тогда посмотришь.

После некоторых усилий Уайзман сумел-таки втиснуться в детский костюмчик.

— А он ничего со мной не сделает?

— Не укусит, не бойся, — успокоил его Пинарио. — Я уже надевал. Тут подход не такой грубый. Но при соответствующих обстоятельствах тоже вполне эффективный. Чтобы запустить эту штуку, надо что-нибудь себе представить.

— Что представить?

— А что угодно.

Костюм напоминал о ковбоях, так что Уайзман оказался мыслями в детстве, на ранчо. Он шел не спеша по проселку, мимо поля. В поле паслись овцы, белые с черным; они делали эти свои быстрые характерные движения нижней челюстью, словно не жевали траву, а перетирали ее на терке. Он остановился у забора — колючая проволока, натянутая на редкие столбики, — и начал смотреть на овец. Затем без всякого предупреждения овцы выстроились в неровную шеренгу и двинулись прочь, к далеким туманным холмам.

Где-то у горизонта на фоне неба четко рисовались деревья, кипарисы. Высоко над ними мощными, глубокими движениями крыльев взбивает воздух ястреб. «Словно, — думал Уайзман, — накачивает себя воздухом, чтобы взлететь повыше». Широко расправив крылья, ястреб быстро скользнул вниз, а затем полетел дальше медленно, неторопливо. Уайзман попытался увидеть, на что он там охотится. Ничего, кроме выжженного солнцем, дочиста объеденного овцами поля. Уйма кузнечиков. А рядом на дороге — жаба. Жаба глубоко закопалась в рыхлую, сыпучую землю, наверху осталась одна голова.

Нагнувшись, он осторожно протянул руку, чтобы потрогать усеянную бородавками лупоглазую голову, но не мог набраться смелости.

— Ну и как впечатления? Голос был мужской и звучал где-то совсем рядом.

— Здорово, — сказал Уайзман. Он глубоко вдохнул воздух, напитанный запахами жухлой травы. — Слышь, а как отличить жабу от жаба? По пятнам или как?

— А что?

Мужчина стоял где-то сзади, чуть-чуть не попадая в поле зрения Уайзмана.

— А тут вот жаба.

— Кстати, — сказал мужчина, — можно задать тебе пару вопросов?

— Конечно.

— Сколько тебе лет?

«Мог бы придумать что потруднее».

— Десять лет и четыре месяца, — гордо сообщил Уайзман.

— Где ты находишься, вот сейчас, в этот момент?

— В деревне, на ранчо мистера Гэйлорда. Папа возит нас с мамой сюда каждые выходные, ну, если ничто не мешает.

— Повернись и посмотри на меня, — сказал мужчина. — И скажи, знаешь ли ты меня.

С крайней неохотой он оставил полупогребенную жабу и посмотрел на мужчину. Взрослый, с узким лицом и чуть кривоватым носом.

— Вы — тот человек, который развозит газ в баллонах, — сказал Уайзман. — Из газовой компании.

Он оглянулся — ну конечно же, так и есть. У ворот, где всегда сгружают газовые баллоны, стоял грузовик.

— Папа говорит, готовить на газе очень дорого, но все равно приходится, потому что…

— А просто вот так, из любопытства, — прервал его мужчина, — как называется газовая компания?

— Да вон же, на грузовике написано, — сказал Уайзман и указал на большие, изображенные по трафарету буквы. — Пинарио, доставка газа. Петалума, Калифорния. А вы — мистер Пинарио.

— Ты мог бы поклясться, что тебе десять лет и что стоишь ты сейчас в поле, в окрестностях Петалумы? — не унимался мистер Пинарио.

— Конечно.

Вдалеке, за полем, виднелись вершины поросших деревьями холмов. Ему хотелось посмотреть на них поближе, да и вообще надоело так вот торчать на одном месте и чесать зазря языком.

— До свидания, — сказал он и двинулся прочь. — Мне тут надо в одно место.

Он бросился бежать по дороге, подальше от надоедливого мистера Пинарио. Из-под ног во все стороны разлетались кузнечики. Задыхаясь, он бежал все быстрее и быстрее.

— Леон, — крикнул вслед ему мистер Пинарио. — Пора это кончать! Перестань бегать!