И, возможно, тебе придется играть по их правилам, мириться с их ярлыками и использовать их термины — я делаю это всю свою жизнь — но важно лишь то, во что ты сам веришь.
Но я никогда не заведу с ней этот разговор. Фредерик часто напоминает мне, что я не психиатр для всего мира. Я вижу людей насквозь, но мне приходится выбирать, кого и что я хочу исправить. Дэйзи достаточно умна, чтобы разобраться во всем самостоятельно. Ей просто нужно немного времени.
Запретить ей дружить или иметь отношения с кем-то — не решение проблемы. Это просто станет еще одним напоминанием о том, что цифры имеют большее значение, чем уровень ее зрелости. Так что мне приходится страдать, любезничая с ее парнем.
— Небольшой совет, — говорю я небрежно. — Если ты собираешься устраивать в этом доме ночевки со своим хорошим другом, то сведи свои оргазмы к минимуму. Возможно, в следующий раз вас застукаю уже не я, а кто-то другой, и тогда ты вряд ли сможешь уберечь свои яйца. А ты, похоже, ими наслаждаешься.
— Итак... кого именно мне следует избегать? — смеется он.
— Всех, кроме меня, — говорю я ему.
Он снова смеется, как будто это шутка. Я не отрываю от него невозмутимого взгляда, и его улыбка слабеет.
— О... — бормочет он. — Чёрт, все настолько хреново, да?
— Да, чувак, настолько хреново, — я внутренне съеживаюсь от своего словарного запаса, но он, кажется, лучше понимает этот язык. Его плечи расслабляются, а на лице снова появляется легкая улыбка. Все выглядит так, будто он считает нас друзьями.
Еще один «друг» в моей коллекции.
Насколько это, блядь, ненормально? Фредерик… о, погодите, я же не могу ему позвонить. Раздражение внутри меня все нарастает и нарастает. Очевидно, мне просто нужно вздремнуть, чёрт возьми.
— Джулиан, как думаешь, я могу попросить у тебя твой номер? Ты ведь поедешь с нами в Альпы, верно?
— Ага, — он диктует мне свой номер, и я вбиваю его в свой телефон. У меня нет намерения когда-либо звонить ему, но если что-то случится с Дэйзи, а она будет с ним, то это информация окажется важна. — А ты сможешь позвать Дэйзи обратно сюда, когда пойдешь наверх? Мы как бы были в разгаре кое-чего, ну ты понял, — он бросает на меня один из тех взглядов, которые обычно сопровождаются дружеским толчком локтя в бок.
Он реально идиот.
— Нет, — говорю я категорично. — Ты можешь использовать свою руку, чтобы закончить начатое. Ей нужно приготовить завтрак.
И что-то подсказывает мне, что она на самом деле не хочет к тебе прикасаться. Я не могу смотреть на него без желания впечатать его лицо в дверной косяк.
Так что я решаю уйти, как только сохраняю его номер. Я просто поднимусь наверх и постараюсь не разбудить Роуз, пока буду забираться в постель.
Благодаря Фредерику я теперь могу спать весь день напролет.
24. Роуз Кэллоуэй
.
— Ты видела, что было в аэропорту? — спрашивает меня Лили, широко и глупо улыбаясь. — Ни один человек даже не взглянул в мою сторону. И все, что мне понадобилось для этого сделать — надеть солнцезащитные очки, — она счастливо вздыхает, прежде чем рухнуть на кровать. — Думаю, я люблю Францию.
Я не могу удержаться от улыбки. Видеть сестру счастливой — это особое событие.
Наша поездка в Альпы была запланирована уже давно, так как продакшн хотел снять эпизод в обстановке отпуска. И лучшего времени, чем сейчас, для этого не придумать. Нам всем нужен был перерыв от бешеных папарацци. А здесь нас ждал арендованный домик, снабженный дровами для камина, поскольку в конце марта погода все еще суровая и снежная.
Мама: 3 месяца.
3 месяца, и Лили выйдет замуж. 3 месяца, и мне нужно закончить ее платье. После пяти эскизов, я думаю, что, наконец, нашла идеальный вариант, и уже привезла сюда несколько тканей, чтобы начать процесс. Коннор говорит, что я должна просто передать все швее, но мне хочется, чтобы платье было идеальным. Если это единственная вещь, которую я смогу сделать для Лили правильно, тогда, на мой взгляд, свадьба удастся. Возможно, не для моей матери, но для меня — определенно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пока все разгружают продукты, мы с Лили осматриваем кровати, чтобы распределить, кто какую комнату займет. Мне очень не хочется портить ее прекрасное настроение разговорами о свадьбе, но она создала идеальную возможность для этой беседы.
— Может, если тебе так нравится Франция, ты будешь не против провести свадьбу в Париже?
Лили приподнимается, опираясь на локти.
— Означает ли это, что репортеры не будут нас снимать?
Их свадьба должна стать главным событием в стране и транслироваться на нескольких кабельных каналах, спонсируемых Глобальной Ассоциацией Вещания (GBA), как будто Лили и Лорен — члены королевской семьи. GBA, в отличие от других известных компаний, как ABC, NBC и CBS(крупнейшие американские телевизионные сети), купила права на съемку этого мероприятия.
— Я думаю, они все равно прилетят сюда.
— Ох...
Молчание затягивается, усиливая напряжение.
— Я могу все изменить, если хочешь. Ты просто не дала мне никаких идей или намеков относительно своих пожеланий.
— Я все еще хочу быть помолвленной через три месяца.
— Лили...
Она поднимает руки.
— Я знаю, — восклицает она со вздохом. — Это не вариант, — она на секунду задумывается. — Думаю, в Париже будет весело, — усмехается она. — Мы можем заказать на свадьбу блинчики?
— Считай, что уже заказано.
Она вскакивает с кровати и обнимает меня за талию своими тонкими руками.
— Спасибо, Роуз... — она делает паузу. — Прости, что усложняю тебе планирование свадьбы.
— Все в порядке. Мне нравятся испытания, — лгу я. Это фишка Коннора. Испытания. Игры. Я же предпочитаю, чтобы мой путь был легким.
Райк издает уставший вздох, когда вваливается в дом с моим двадцати трёх килограммовым чемоданом в руках.
— Что, блять, ты с собой взяла, Роуз?
— Свитера и куртки занимают больше места, чем купальники, — защищаюсь я из кухни.
Лили, Дэйзи и я раскладываем продукты по шкафчикам и готовим суп на ужин. Бен, Бретт и Саванна все еще с нами и молча суетятся вокруг, пытаясь как можно быстрее разгрузить свое оборудование для съемок.
Саванна справляется быстрее всех, но я воздерживаюсь от поощрения, хоть она и заслуживает похвалы. Эти штуковины для крепления камеры очень тяжелые. Она уже на ногах, чтобы направиться к нам и начать съемку.
Лорен весь в снегу и плетется за Райком, перебросив через плечо спортивную сумку Лили. Он наблюдает, как его брат изо всех сил пытается удержать мой чемодан в руках. Лорен, похоже, не удивлен моим чрезмерно огромным багажом, учитывая, что он был во многих наших семейных поездках.
— Знаешь, у него есть колесики, — говорит ему Лорен, как будто Райк — полный идиот.
— Идёт гребаный снег, — рычит Райк ему в ответ.
Лорен поворачивается ко мне.
— У тебя же есть свой собственный раб… то есть парень, — он насмешливо ухмыляется.
Как раз в это время заходит Коннор, легко неся две другие мои сумки. Да, у меня проблемы со сбором вещей. Мне нужны разные варианты, и я бы с удовольствием сама занесла свои вещи внутрь, но мы с ребятами распределили обязанности.
— Мы как раз говорили о тебе, — говорит Лорен Коннору.
— Я слышал, — говорит он. — С точки зрения владения, мы оба находимся в равных условиях... если только речь не о постели.
— Я могу себе представить, какая она властная.
Коннор ухмыляется и проходит мимо Лорена и Райка, чтобы поставить мои сумки. Брови Лорена в замешательстве сходятся вместе, в то время как моя шея начинает краснеть.
Лили тянет меня за руку.
— У вас уже было? — спрашивает она шепотом. — И ты мне ничего не рассказала?