Я не вслушивался в разгоравшийся скандал, отдав полностью все свое внимание освещенным окнам. К окну подошел бандит, которого я уже видел и определил как телохранителя. Высунувшись, он стал всматриваться в полумрак, пытаясь разобрать, что происходит на улице. Следом за ним ко второму окну подошел другой телохранитель с винчестером в руках. Поднял раму второго окна и с интересом стал наблюдать за происходящим. Вдруг неожиданно отпрянул в сторону, освобождая место. Я напрягся. К окну подошли двое мужчин.
'Лом. Точно Лом. А вот второй… Сросшиеся густые брови. Волосы аккуратно расчесаны и блестят. Крыса сказал, что он их каждый день какой-то дрянью смазывает. Вроде медвежьим жиром. Значит, по всему выходит это Цирюльник, его правая рука. Хорошо стоят. Как мишени в тире. Ну, с богом!'.
Прицелившись, я послал пулю в голову Лому. Тот, отшатнувшись, с залитым кровью лицом, начал заваливаться, слепо цепляясь руками за подоконник, а Цирюльник, вместо того чтобы спрятаться за стену, зачем-то попытался его поддержать. Зачем он это сделал, не знаю, но за ошибки надо платить. Фигура бандита, четко очерченная светом, сейчас выглядела точь-в-точь как мишень в тире. Осталось только наделать в ней дырок. Грянул выстрел. Не успел я перезарядить винчестер, как в моем поле зрения оказались еще два человека. Один из них кинулся к телам, а другой с винтовкой стал на колено и попытался прикрыть своего напарника, пока тот будет вытаскивать боссов из зоны обстрела. Но стрелок успел сделать только один выстрел, причем выстрелил явно наобум, как получил пулю в лоб. После чего, уже не целясь, я стал посылать в людей, в живых и мертвых, пулю за пулей с такой скоростью, какую только позволял затвор ружья. Я стрелял до тех пор, пока облако порохового дыма, зависнув в воздухе, сократило видимость до минимума. После чего метнулся к другой трубе, спрятавшись за ней, стал пристально вглядываться в окна дома напротив. Пока руки автоматически перезаряжали винчестер, глаза оценивали урон, нанесенный противнику. Три разорванных пулями тела, залитые кровью с ног до головы крови, явно принадлежали мертвецам. Четвертый, телохранитель, похоже, остался в живых. Внизу уже во всю шла стрельба. Опустил взгляд вниз, на улицу. Охрана Лома, до этого отсиживавшаяся в кустах, теперь высыпала и перекрыла улицу. Судя по двум бандитам, лежавшим посредине мостовой, определив меня по вспышкам, ирландцы кинулись к дому, но, неожиданно наткнувшись на огонь Сиплого с парнями, откатились обратно в кусты. Стена серого дыма мешала обеим сторонам прицельно стрелять, но как бы то ни было, стрельба не затихала не на минуту. Лошади дико ржали и били от страха копытами. Испуганные женские вопли и истерический визг, иной раз перекрывали грохот выстрелов. Окинув взглядом создавшуюся ситуацию, я первым делом послал пулю в стрелка, стрелявшего из-за угла дома по моим парням, не успел тот еще выронить винтовку из рук, как я дважды выстрелил в бандитов, которые снова пошли в атаку. Одного из них резко развернуло и бросило на землю. Ирландцы поняли, что попали под двойной огонь и бросились врассыпную. Дорога была расчищена. Увидев это, Сиплый ударил кнутом по рвущимся прочь лошадям: — Пошли, залетные!!
Кони рванули с места и помчались, словно бешенные. Вслед понеслись крики, затем ударил выстрел, за ним другой, но по всему чувствовалось, что противник растерялся. Больше мне здесь делать было нечего. Отбросив винчестер, я быстро преодолел конек, соскользнул по противоположной стороне крыши, к веревке, закрепленной на трубе. Скинув ее конец вниз, соскользнул, затем быстро пересек улицу. Углубившись в переулок, запетлял среди домов. За спиной некоторое время были слышны звуки полицейских трещоток, крики, отдельные выстрелы. Я так усердно заплетал следы, что потратил больше времени, чем планировал. Когда я пришел, в штабе Сержанта уже во всю шло обсуждение покушения на Лома. Сиплый, несмотря на ранения в бок и в руку, все же сумел добраться до штаб-квартиры. Двое других парней погибли. Увидев меня, все кто был в комнате, радостно заорали, даже Сиплый, перевязанный с ног до головы, слегка качнул головой в приветственном жесте. Вместе с Сержантом за столом сидели четыре человека, своего рода вожаки, контролирующие отдельные части криминальной империи. Малыш Израэл, Капитан Джек и Меняла Дик. Пятеро других вожаков сейчас находились с людьми, распределяя их и формируя отряды. На столе стояло две бутылки виски. Меня тут же усадили за стол, налили виски. Не успел я опрокинуть стаканчик, как посыпались вопросы.
— Ну, как Джон? Получилось? Завалил Лома?
— Вроде, получилось.
— Ты рассказывай, рассказывай. Капитан, плесни ему еще, да и про нас не забудь.
Все дружно выпили. Глухим перестуком отозвались донышки оловянных стаканчиков о деревянную поверхность стола. Это был последний громкий звук, после которого наступила тишина. Рассказ слушали, затаив дыхание, а когда закончил, снова разразились восторженным ревом. Наконец, успокоившись, перешли к вопросам. Некоторое время я отвечал, потом вспомнил, что Крыса нашел Сломанного Носа и решил порадовать еще одной вестью своих соратников.
— Зачем он тебе сдался? — первым из всех спросил Сержант, после того как я сообщил им новость. — Надо прикончить его, пока есть возможность!
Временами Сержант являл собой тип умного и опытного лидера, умел воздействовать на людей, как кулаком, так и словом, но бывали моменты, как этот, когда он демонстрировал поразительную тупость и ограниченность. Я подозревал, что иногда он просто не может охватить картину целиком, видя в ней только то, что хотел видеть. Вот и сейчас он не видел того, что лежало у него под носом. Правда, в его оправдание можно было сказать, что ему сейчас не до глубоких умозаключений, его переполняла радость, подобная чувству смертника, когда тот вдруг узнает, что смертный приговор заменили на пожизненное заключение. Я его хорошо понимал, потому что испытывал сейчас то же самое. Ведь моя судьба напрямую зависела от его жизни. Дело в том, что место главаря само?вольно занятое Сержантом, в другое время должно было достаться в тяжелой борьбе ставленнику одной из наиболее сильных и влиятельных группировок. Насколько я знал, на эту роль подходили двое. Капитан Джек и Гризли Кэссиди. В пользу Сержанта сыграл фактор неожиданности. Пока мелкие боссы в суматохе решали, кто с кем будет объединяться для захвата 'трона', Сержант взял на себя бразды правления и быстренько объявил войну ирландской банде. Те, кто открыто заявлял о своих правах на место главаря, тут же прикрыли рты, так как знали, возглавивший и проигравший эту войну, ненадолго переживет свое поражение. Так Сержант остался у власти, прекрасно понимая, как и все вокруг, насколько шатко его положение. И вот сейчас, благодаря мне, у него появились реальные шансы на победу в этой войне, что автоматически делало его вождем — победителем. И с ним, до этого не имевшим особого влияния, придется считаться его конкурентам, потому что народу, будь то обыватель или бандит, нравятся победители. Но одной этой победы, считал я, было мало. Ирландцы просто так не сдадутся, и война может принять затяжной характер. Во-первых, это отразиться на популярности Сержанта, а во-вторых, в этом случае мы не гарантированы от удара нам в спину Дикого Джима Мортона. Война на два фронта быстро превратит нашу победу в поражение. А Ломаный Нос, отдав в присутствии свидетелей территории, уже не сможет их открыто потребовать, к тому же ему предстояла схватка за власть, а значит, у нас вполне будет времени крепиться на завоеванной территории. Но я не собирался все это разжевывать и объяснять людям, чья наивысшая радость жизни в забивании врага ногами, а с другой стороны мне нужно было объяснить непонятную для них заботу о грязном ирландце внятно и понятно, без двойного подтекста, иначе меня могли запросто обвинить в сговоре с врагом. Особенно сейчас, когда в связи с предстоящей войной банд страсти были накалены до предела, и атмосфера была насквозь пропитана подозрительностью, злобой и страхом. К тому же для подавляющего большинства бандитов, я продолжал оставаться пришлым чужаком, никому не?известным.