Читать интересную книгу Заир - Пауло Коэльо

Поднимаюсь, чувствуя, что ноги — как ватные. И вместо того, чтобы двинуться назад, стараюсь стряхнуть песок с одежды, вытереть запыленное лицо. Потом берусь за щеколду и вхожу.

***

Хоть и знаю, что, быть может, навсегда потерял свою любимую, мне надо сделать над собой усилие, чтобы принять благодать, посланную сегодня Богом. Благодать не прибережешь на черный день. Нет такого банка, куда можно положить ее на депозит, чтобы использовать потом, когда снова будешь с самим собой в мире. Если немедля не извлечешь из нее доход, она пропадет.

Господь знает, что мы — художники жизни. И посылает нам то молоток и резец — ваять скульптуры, то кисти и краски — писать картины, то бумагу и ручку — просто писать. Но никогда не смогу использовать резец для картины, а кисть — для статуи. И потому, как это ни трудно, я должен принимать маленькие благодати, хоть они и кажутся мне проклятьями, ибо я страдаю, а день — хорош, сияет солнце и на улице распевают дети. Только так я сумею отрешиться от моего страдания и воссоздать мою жизнь.

***

Свет заполнял всю комнату. Когда я вошел, Эстер подняла глаза, улыбнулась и продолжила чтение «Времени раздирать и времени сшивать». Она читала вслух женщинам и детям, сидевшим на полу и ткавшим разноцветные ковры. Когда она замолкала, они хором повторяли фрагмент, не отрываясь от работы.

К горлу подступил комок. Я с трудом сдержал слезы и впал с этой минуты в некое бесчувствие. Я лишь смотрел на происходящее, слушал, как слетают с ее уст написанные мною слова, а вокруг был свет, краски, люди, всецело погруженные в свое занятие.

И в конце концов, как сказал персидский мудрец, любовь — это недуг, от которого никто не хочет избавляться. Пораженный им не спешит выздороветь, страдающий не желает исцеления.

Эстер закрыла книгу. Люди вскинули головы и увидели меня.

— Ко мне приехал друг, — сказала она. — Сегодня больше занятий не будет.

Все рассмеялись, приветствуя гостя. Эстер подошла, поцеловала, взяла за руку, и мы вышли.

***

— Привет, — сказал я.

— Я ждала тебя, — отвечала она.

Я обнял ее, склонил голову к ней на плечо и заплакал. Она поглаживала мои волосы, и по тому, как она это делала, темное стало для меня внятным, неприемлемое — необходимым.

— Я ждала и так, и эдак, — сказала она, увидев, что поток слез иссякает. — Ждала, как отчаявшаяся женщина, которая знает, что ее муж никогда не понимал ее действий и никогда не придет за ней сюда, а потому надо сесть в самолет, вернуться, чтобы при следующем срыве бежать и снова вернуться, бежать и возвращаться, бежать и возвращаться...

Ветер стих, деревья заслушались Эстер.

— Ждала, как Пенелопа — Улисса, Джульетта — Ромео, Беатриче — Данте. Пустота степи наполнялась воспоминаниями о тебе, о минутах, проведенных с тобой, о городах, увиденных вместе. О наших радостях и ссорах. И тогда я оглянулась назад, на ту тропинку, которую прошла, — и не увидела тебя. Я сильно страдала. Я поняла, что проделала путь, откуда нет возврата, а раз так, остается только идти вперед. И я попросила кочевника — пусть научит меня забыть мою личную историю, пусть откроет меня любви, присутствующей везде и всюду. Так я начала постигать вместе с ним учение Тенгри. И однажды, повернув голову, увидела эту любовь — она светилась в глазах мужчины. Это был художник по имени Дос.

Я не произнес ни слова.

— Рана моя была глубока. Я не могла поверить, что когда-нибудь смогу полюбить снова. Он был немногословен — учил меня русскому языку и рассказывал, что в степи, описывая небо, употребляют слово «голубое», даже если оно свинцово-серое, ибо знают, что за тучами оно остается голубым. Он взял меня за руку и помог перебраться через эти тучи. Он научил меня полюбить себя, а уж потом — его. Он показал мне, что мое сердце служит мне самой и Богу, а не другим.

Он сказал, что мое прошлое всегда будет неразлучно со мной, но если мне удастся отринуть события, сосредоточившись лишь на чувствах, то я пойму — в настоящем всегда есть огромное, как степь, пространство, которое можно заполнить любовью и радостью бытия.

И наконец, он объяснил мне, что страдание начинается в тот миг, когда мы ждем, что другие будут любить нас так, как мы воображаем, а не так, как хочет выразить себя сама любовь — она свободно, без принуждения, влечет нас своей силой и не дает остановиться.

Я поднял голову и взглянул ей в глаза.

— И ты его любишь?

— Любила.

— И продолжаешь любить?

— И ты считаешь, что это возможно? Что я, любя другого и зная о твоем скором появлении, оставалась бы здесь?

— Наверно, нет. Наверно, ты все утро ждала, когда откроется дверь.

— Тогда зачем ты спрашиваешь?

От ощущения собственной неуверенности, подумал я. Но то, что она хотя бы попыталась снова найти любовь, — прекрасно.

— Я беременна.

На секунду — не больше — мне показалось, что мир раскололся и рухнул мне на голову.

— От Доса?

— Нет. От того, кто пришел, а потом ушел прочь.

Я засмеялся, хотя сердце сжалось.

— Так или иначе, тебе нечего делать здесь, на краю света.

— Это — не край света, — засмеявшись, отвечала она.

— Я думаю, пора возвращаться в Париж. Мне звонили из твоей редакции, спрашивали, не знаю ли я, где ты находишься. Они хотят, чтобы ты отправилась с одним из патрулей войск НАТО по Афганистану и сделала об этом репортаж. Надо ответить, что это невозможно.

— Почему же невозможно?

— Но ведь ты беременна! Ты что же — хочешь, чтобы ребенок, еще не родясь, начал получать отрицательную энергию, которую несет с собой война?

— Ты полагаешь, ребенок помешает мне работать?! И потом, ты-то что всполошился?! Ты к этому не имеешь отношения!

— То есть как это? Разве не благодаря мне ты оказалась здесь? Неужели этого мало?

Эстер достала из кармана своего белого платья лоскут ткани, на котором запеклась кровь, и со слезами на глазах протянула его мне.

— Возьми. Я так соскучилась по нашим ссорам. И добавила, чуть помолчав:

— Пусть Михаил достанет еще одну лошадь.

Я поднялся, обхватил плечи Эстер и благословил ее — так же как благословляли меня.

От автора

Я написал «Заир», совершая свое собственное паломничество по этому миру с января по июнь 2004 года. Части книги создавались в Париже, Сен-Мартене (Франция), Мадриде, Барселоне (Испания), Амстердаме (Голландия), на автостраде (Бельгия), в Алма-Ате и в степи (Казахстан).

Хочу поблагодарить моих французских издателей Анн и Алена Каррьеров, взявших на себя труд обеспечить меня сведениями относительно французских законов, которые упоминаются в этой книге.

Впервые упоминание о Банке Услуг встретилось мне в романе Тома Вулфа «Костры амбиций». История о Гансе и Фрице в Токио (ее вспоминает Эстер) приведена в книге Дэниела Куинна «Измаил». Мистик, на которого ссылается Мари, говоря о том, что все мы должны быть бдительны, — это Кенан Рифай. Большая часть диалогов, которые ведут в Париже члены «племени», были пересказаны мне молодыми людьми, принадлежащими к аналогичным группам. Некоторые из них помещали свои тексты в Интернете, но установить авторство не представляется возможным.

Стихотворение, выученное главным героем в детстве (он вспоминает его в больнице), принадлежит перу бразильского поэта Мануэла Бандейры и называется «Созвучие». Кое-какие замечания Мари — после той сцены, когда герой отправляется на вокзал встречать американского актера, — родились из разговора с Агнетой Сьодин, шведской актрисой. Концепция необходимости «стирания личной истории», хоть и является частью многих ритуалов инициации, подробно обоснована в книге Карлоса Кастанеды «Путешествие в Икстлан». «Закон Янта» сформулировал датский писатель Аксель Сандемозе в романе «Беглец переходит границы».

Дмитрий Воскобойников и Евгения Доцук — люди, дружбой с которыми я очень горжусь и которые сделали мой визит в Казахстан возможным.

В Алма-Ате я смог встретиться с Имангали Тасмагамбетовым, автором книги «Кентавры Великой Степи» и превосходным знатоком местной культуры, который предоставил мне необходимые сведения относительно политической и культурной ситуации в Казахстане прежде и теперь. Я признателен также президенту этой страны Нурсултану Назарбаеву за радушный прием. Пользуюсь случаем выразить ему свое восхищение тем, что он не стал продолжать ядерные испытания в своей стране, хотя и располагал всей необходимой технологией для этого, и предпочел ликвидировать весь атомный арсенал.

И наконец, приношу искреннюю благодарность тем трем людям, которые сделали возможными волшебные впечатления от степи, — моим терпеливым спутникам: Кайсару Алимкулову, талантливому художнику Досу (Досболу Касимову), который вдохновил меня на создание персонажа, носящего то же имя, и Марии Нимировской, моей переводчице, очень скоро ставшей моим другом.