Рома, вглядываясь в мое лицо.
Я, так же, как и он, тихо качаюсь на качели и смотрю, то на него, то на дом, то на свои ноги.
– Угу, – тихо отвечаю, при этом стараюсь побороть огромнейшее желание снова разрыдаться.
Но сегодня я обещала ему, что не буду реветь. Дала слово, поэтому, лишь сильнее стиснув зубы, прогоняю слезы прочь. Куда-то глубоко внутрь себя, чтобы там они и остались. А завтра, когда я провожу Рому в армию, я дам им волю. Выпущу их на свободу. Запрусь на целый день у себя в комнате и буду реветь.
– Мы сможем общаться по телефону, надеюсь – если повезёт. Говорят, в армии с этим строго, но все равно телефоны у парней есть, и им удается писать и иногда звонить. И я смогу. Вот увидишь.
– Угу, – соглашаюсь я с ним, – А может даже и приехать навестить разрешат?
– В некоторых частях разрешают. Но опять же, не во всех и не всегда. Куда попаду. Ну не грусти, иди ко мне, – Рома касается моей руки.
Я поднимаюсь с качели и подхожу к нему. Встаю между его широко расставленных ног и целую в губы.
Касаюсь его мягких губ совсем легко. Но парень тут же углубляет поцелуй, и он превращается в долгий и страстный, чарующий и просто волшебный поцелуй.
Никогда не устану повторять, что его губы слаще всех десертов в мире. Мой любимый Рома. Так целует, что голова идёт кругом, и все мысли просто исчезают под его натиском.
– Анют, ну что пойдем. У нас не так много времени.
– Пошли. Завтра рано вставать, – шепчу ему в губы.
Мы поднимаемся к нему домой и какое-то время суетливо что-то делаем. Нарочно оттягивая время, стараюсь его замедлить. Рома идёт в душ, а я наливаю нам чай. Я понимаю, что пора ложиться, но спать не хочу. Не хочу, чтобы завтрашний день наступил. Не хочу, чтобы новый день забрал моего Рому на целый год. Боже мой, подумать только. Целый год для меня как вечность. Слишком долго. Слишком.
После душа Ромка утягивают меня в постель, закрывая глаза на остывающий чай. Его горячие ласки дарят мне столько любви, что я забываю обо всем и просто растворяюсь в нем. До самого утра Рома не выпускает меня из своих объятий.
Новый день встречает нас суматохой в комнате, шуршанием, взволнованными репликами, нежными поцелуями и скорыми объятьями. Все происходит слишком быстро. Очень быстро бегут стрелки на циферблате больших настенных часов. Их не остановить. Время нам, увы, неподвластно.
Скоро собираемся и едем по нужному адресу. В дороге Рома отвлекает меня какими-то историями. Но сам при том дико нервничает. Это видно по его напряжённым плечам, по его слишком громкому голосу. Я улыбаюсь и стараюсь не думать о плохом. Все будет хорошо! Все будет хорошо! Как мантру, повторяю я про себя всю дорогу.
Возле военного комиссариата тьма народу. Куча молодых парней и тех, кто их провожает. Нас с Ромой встречают друзья и родственники.
Отношения с родителями Ромка так и не наладил. Но после наших долгих разговоров по душам, стал периодически им звонить.
Я, как и обещала Надежде Андреевне, поговорила с Ромой. Но я не наезжала на парня и не наседала. Я полностью была на стороне Ромы, и всячески старалась его поддерживать.
Сказала ему только, что обида это самое противное чувство, и его лучше отпустить. Да, родители поступили неправильно. Я тоже так считаю. Но Ромка таит в себе эту обиду, и здесь уже она может нанести ему вред.
Я ничего не советовала и тем более не убеждала, его переехать в свой отчий дом. Просто мы поговорили по душам. Мы вспомнили ещё раз дядю Мишу и вместе съездили на кладбище. Один раз я даже затянула Ромку в церковь, чтобы помолиться за бабушку и дядю и отпустить уже их с Богом из своих мыслей.
И случилось какое-то изменение. После наших бесед и церкви Ромку будто подменили. Он стал звонить родителям и братьям. Но переезжать не захотел. Не скажу, что отношения теперь у них стали идеальными. Нет. Но хотя бы они общались.
– Ромка, я тебя люблю. Слышишь, – бормочу ему на ухо.
Я вцепилась в него с такой силой, что меня, наверное, будет не оторвать даже клещами.
– Слышу, Анют. И я тебя люблю. Сильно люблю. Больше всей жизни, – признается Рома, и тут я не выдерживаю.
Горькие слезы обжигают мои щеки. Я утыкаюсь ему в грудь и уже откровенно начинаю плакать.
– Ну Анютка, ты чего малышка? Как будто я на плаху иду, – пытается быть веселым Рома, а у самого голос серьезный-серьезный. Да и объятья такие крепкие, что не отпрянуть.
– Ромка, пиши, как сможешь, хорошо. Я буду ждать каждой весточки, каждого письма.
– Письма точно буду писать. Они разрешены. А остальное, если будет возможность, конечно, Анютка.
– Ну все. Роман, пора идти. Прощайся со всеми, – отвлекает нас Надежда Андреевна.
– Ок! – немного растерянно произносит Рома и целует меня.
Я нехотя отпускаю его, чтобы он смог попрощаться с друзьями. Он жмёт им руки, с кем-то обнимается. Парни смеются, пытаясь смягчить напряжённую обстановку. После Рома целует маму и обнимает отца. Тот по-отечески хлопает его по спине и говорит напутствие.
Рома снова подходит ко мне и вытирает с моего лица мокрые дорожки слез. Целует, крепко прижимает к себе на прощание.
– Сообщи, куда тебя распределят. В какой город. Хорошо? – обеспокоенно тараторю я, повторяя без конца одни и те же слова.
Мы уже всё обсудили по миллиону раз, но я все равно переживаю. Все от нервов и от стресса.
– Люблю тебя, Анют. Береги себя. Не давай никому в обиду. Если что, обращайся к Марку. В любое время. Поняла? – тихо говорит Рома, шумно вдыхая запах моих волос.
– Хорошо. И ты. И ты себя береги, – хнычу я.
– Обещай не реветь. Ну все, пора. Люблю тебя, малышка. Безумно люблю. Помни это, – Ромка целует меня в последний раз и отстраняется.
Сжимает мою ладонь и подмигивает, а потом уходит…
Я утыкаюсь в свои ладони и начинаю реветь в полную силу. Ко мне подходит Лера с Варей и крепко обнимают.
– Ну все, все, не реви. Ромка же сказал – не рыдать, – успокаивает меня Варя.
– Анютка, все будет хорошо. Не расстраивайся. Ну, посмотри. Все нормально. Жизнь не остановилась, – поддерживает и вторая подруга.
От их слов мне сделалось только хуже. Я смотрю на удаляющуюся спину своего парня и не верю этому.