обреченность. Будто все понимали, что им не позволят выиграть. Я даже про себя выругался. На Императора, на судью, на футбол, который так любил, и который в обоих мирах болел одинаковой болезнью.
Наш тренер, Геннадий Петрович, говорил, что если судья заряжен, надо делать одно — играть еще лучше. Чтобы у него не было никаких шансов утопить тебя. Вот только где бы сейчас найти резервы для этого «еще лучше»?
Когда судья свистнул, призывая нас вернуться, мы поплелись на поле как на каторгу. Хотя я из последних сил подбадривал ребят.
У нас произошла одна замена, у «Пажей» — сразу три. Видимо, они хотели все закончить уже во втором тайме. Признаться, мне, как и каждому здравомыслящему человеку, бегать дополнительное время тоже не улыбалось. Но тут уж как пойдет.
Рисунок игры не изменился. «Пажи» давили, мы напоминали пружину, которая сжимается, сжимается — и потом выстреливает. Меня опекали сразу двое игроков противника, не отходя ни на шаг. И один раз мы даже этим воспользовались.
После очередного заброса Гриша выбил мяч на фланг, где его подхватил наш крошечный Никитка. Но пробросил мяч мимо полузащитника и на рывке обогнал «пажа», после чего посмотрел на меня и… по диагонали отдал пас ускорившемуся Фиме. Его как раз должен был держать один из тех молодчиков, который охранял меня.
Ефим вырвался на свободную зону, оттянув на себя центрального защитника, а после отпасовал на Вадима. И наш медленный нападающий пробил аккурат во вратаря. Затем рухнул на землю, схватившись за голову. Он понимал, второго такого шанса может не представиться.
Время шло, я заменил еле дышащего Прокопа на Пашу, возвращая тому место в составе. И парень, которому скамейка пошла на пользу, сразу доказал, что его надо было выпустить уже давно.
Получил пас, пробросил на ход и припустил так, что только пятки засверкали. Даже финтов никаких не делал. Уставшие «Пажи» бросились наперерез, но Паша оказался быстрее. Добежал почти до линии ворот, после чего навесил на Вадима. И на сей раз наш гигант не промахнулся.
Я орал так, как не орал никогда. Мы бросились к Вадиму (откуда только силы взялись) облепив его со всех сторон. Даже судья подошел. Но лишь с тем, чтобы поторопить нас закончить празднование. Дескать, еще двадцать минут играть.
Если до этого приходилось тяжело, то теперь стало очень тяжело. Время, казалось, потекло максимально медленно. Мы только и делали, что пытались прервать забросы верхом, зачастую даже не пытаясь сохранить мяч. Выносили подальше от своих ворот, чтобы «Пажи» бегали сами.
И все же несколько опасных атак прощелкали. Один из многочисленных таранных форвардов продавил нашего защитника и с носка отправил мяч в ворота. Дмитриева с полными страха глазами рванула вперед, растопырив руки. И мяч прилетел ей прямиком в скулу. Первым делом я с отскока выбил его за линию ворот, а уже потом бросился к киперу.
— Реф! Реф, мать твою, свисти, гад! Врача сюда!
И только после вмешательства Шелии на поле появился небольшой мужичонка. Я ожидал самого плохого, однако хватило нашатыря. Покачиваясь, Дмитриева поднялась на ноги.
— Ты как? Играть сможешь?
— А у тебя второй вратарь есть? — отстранилась она. — Угол, Гриша, убери его от меня, видишь, мешает.
Мы с достоинством отстояли основное время. И когда резервный показал огромную табличку с нарисованной цифрой «9», выругался. Вроде бы даже вслух. Они там чемпионат мира пересмотрели, что ли? Где тут девять минут, если этот засранец (не путать с застенцем) даже нарушения не свистел?
Когда я думал, что после забитого гола станет тяжело, то поторопился. Тяжело стало сейчас. «Пажи» поняли, что это последняя попытка, и устроили настоящий навал. Даже я, привыкший к высоким нагрузкам, был готов выплюнуть легкие. Хотя, справедливости ради, если бы играл на своей позиции, то ничего, вытерпел бы. А так — приходилось подстраховывать всех защитников, затыкая дыры в обороне.
Но к чему мы оказались не готовы, так к симуляции. Один из нападающих «Пажей» облокотился на Гришу и внезапно завалился на траву в штрафной. А судья тут же свистнул, указывая на точку.
— Да за что?! — басил наш защитник. — Я его даже не тронул.
Но хуже было, что после всего реф достал из кармана карточку. Вторую для Гриши. Я и подумать не мог, что этот здоровенный детина, глыба, состоящая из одних только мышц, может плакать. Но когда Гриша уходил с поля, по его каменному лицу беззвучно катились слезы. В первую очередь, наверное, из-за глобальной несправедливости.
Бить предложили Шелии, но тот лишь покачал головой. Поэтому к мячу пошел тот, кто «заработал» пенальти. Короткий разбег, точный удар низом в правый угол — и мяч в сетке. Дмитриева угадала, но не дотянулась.
Так и доиграли в основное время. Опустошены ли мы были? Еще как! Лично у меня вообще никаких эмоций не осталось, даже отрицательных.
—Собрались, — сказал я. — Закрываем зоны. Филипп, ты вместо Вадима. Последняя замена.
— Я? — у нашего вечного запасного, которого и взяли скорее от безнадеги, задрожал голос.
Он, сказать честно, был средненьким по всем показателям — скорость, дриблинг, удар.
— Вадя вообще умер, мало того, что не бегает, даже ходит медленно.
— Да, тяжело, — не стал хорохориться нападающий.
—Филипп, бегаешь впереди, напрягаешь защитников, чтобы у них мяч не задерживался. Ну, и надейся на контратаку.
Я с трудом поднялся, услышав свисток. И захромал сразу на обе ноги к полю. Интересно, сколько раз сегодня получил? Даже считать перестал.
Но игра должна была продолжаться. И она продолжилась.
Единственное, что меня радовало — «Пажи» тоже сдохли, как и мы. Они лишь изображали прессинг, легкой рысцой направляясь в сторону игрока с мячом. Потому и особых контратак у нас не получалось. Все зоны оказались закрыты. С другой стороны, позиционные атаки противника тоже ни к чему не приводили.
Словно в тумане завершились оба дополнительных тайма, а я, обессиленный, упал на колени. Не сразу даже понял, что еще ничего не закончено. Пенальти, чтоб его!
Дмитриева сообразила все быстрее и направилась к судье. Она вообще выглядела невероятно спокойно и сосредоточенно. Лиза выбрала ворота, показав в ту сторону, где находилось больше всего простолюдинов. Шелия забрал мяч. Но что самое удивительное, он предоставил право первыми пробить нам. Не знает футбольное суеверие, что кто первый начинает серию пенальти, тот ее и выигрывает? Или наоборот, знает?
—Короче, очередность такая: Фима, Паша, я, Никита и