Он буркнул что–то неразборчивое и сгрузил стопку книг на грязный пол. Оглядел большое пустое помещение и стойла, в которых будет стоять только его мерин.
— Поскольку у нас нет выезда, столько места пропадает зря. Какая жалость, что мы не можем позволить себе плотника.
Блейк говорил с таким презрением, что Джослин вздрогнула. Он наверняка побывал в банке.
— Мне очень жаль, — сказала она с вызовом. — Но Ричард для меня важнее, чем твой отъезд на войну. Теперь, когда я откупилась от Гарольда и стала законным опекуном Ричарда, следующее денежное поступление твое. Гарольд был настойчив. У меня не было выбора.
Блейк снял шляпу и стряхнул с нее дождевые капли.
— Какое отношение, черт побери, имеет, Гарольд к твоему приданому? Я думал, мы ясно дали ему понять, что он не имеет никаких прав на твой доход?
— Входи и выпей горячего чая, пока не подхватил простуду. Нет смысла разговаривать здесь, когда в доме есть камин.
— Прекрати цацкаться со мной и просто скажи, что сделал твой чертов братец! — закричал он. — На улице мокнет целая телега с книгами, и я терпеть не могу чай!
— Таких несносных…
Джослин захлопнула рот, когда в глазах Блейка полыхнул огонь. Она уже давно узнала, что бесполезно высказывать свою точку зрения. В самом деле, она не представляет, чего думала добиться, выйдя вчера из себя и выразив свои опасения. Вместо того чтобы пререкаться, она натянула шаль на голову и поспешила по тропинке к дому. Если он хочет получить ответы на интересующие его вопросы, пусть подождет, пока она согреется.
Возможно, ее уход был еще одним актом умиротворения разгневанного мужчины, чего она поклялась больше никогда не делать — особенно поскольку послала служанку Молли не только за чаем, но и за кофе, а лакей помог разгрузить телегу. Она не могла ничего поделать, ей нравится быть полезной. Когда Блейк пришел с книгами, она поспешила открыть дверь кабинета, обеспокоенно взглянув на его запястье. На повязке не было крови.
— Полки вытерты и отполированы, — сказала она. — Больше я ничего не трогала, поскольку подумала, что тебе, возможно, захочется устроить здесь все по своему вкусу.
— Я хочу знать, какое отношение имеет Гарольд к тому, что я не могу купить офицерский чин — как мы договаривались.
Он по–прежнему был в мокром плаще, и от его внушительных габаритов комната, казалось, значительно уменьшилась в размерах. С резким стуком он сгрузил книги на стол.
Она должна была бы испугаться его ярости, но, как ни странно, ей не было страшно. Ей было больно и обидно за него. А не следовало бы ведь. Ричард должен быть для нее главным.
Джослин жестом велела ему отойти, чтобы Молли вошла с чайным подносом. Тедди, лакей, принес коробку с книгами, и она попросила его разжечь камин. Она взяла несколько книжек из стопки Блейка, увидела, что они на латыни, и поставила на полку, не сортируя.
Блейк водрузил остальные рядом с ними, подойдя так близко, что она почувствовала запах мокрой шерсти и соблазнительный, присущий только ему мужской аромат. Желание свернулось спиралью внизу живота, иона разозлилась, что уже одной своей близостью он может заставить ее желать его поцелуев.
Как только слуги удалились, а Блейк снял плащ, она налила кофе и подала ему чашку.
— Гарольд пригрозил, что запрет Ричарда на чердаке, если я не заплачу ему четыреста фунтов в обмен на передачу мне опекунства. Я не видела иного выхода.
— Ты могла бы сказать мне! Вот тебе один выход. Нанять адвоката — другой.
— А стукнуть Гарольда по голове — третий, — язвительно сказала она. — Сомневаюсь, что хотя бы один их них дал бы мне то, чего я хотела. Я сочла это отличной сделкой. Теперь Гарольд больше никогда не сможет угрожать Ричарду.
— Разумеется, он будет угрожать Ричарду. Каждый раз, когда ему понадобятся деньги, он найдет способ поставить под сомнение документы, которые имеются в распоряжении женщины. И ты все равно прошла через этот фарс замужества, хотя знала, что мне нужны деньги сейчас!
— Я наняла адвоката. К документам не подкопаешься. Я же не слабоумная, — разозлилась она, хотя собиралась держать себя в руках. — И ты получишь деньги. Просто это будет чуть позже, чем ты ожидал. Если Уэллсли уезжает только весной, не вижу тут никакой беды.
— Беда в том, что он не сможет держать должность для меня в своем департаменте открытой до весны! Я окажусь на передовой вместе со всеми добровольцами, вместо того чтобы расшифровывать код в тылу. Если хочешь, чтобы я остался жив, подумай об этом.
Блейк сделал еще глоток кофе и стремительно вышел.
Джослин покусывала ноготь, спрашивая себя, как справиться с этой новой катастрофой. Она не хочет, чтобы Блейка убили из–за нее!
Нравится ей это или нет, но теперь она в ответе за то, чтобы он оставался живым и невредимым. Надо принять меры.
Блейк сам сложил в коробки и погрузил всю свою библиотеку, одолжив телегу у одного из деловых партнеров Квентина, чтобы перевезти все это. Его заживающая нога протестовала, а раненое запястье болело, когда он таскал книги в кабинет, но сюда было все же легче таскать, чем на чердак. По крайней мере, ему помогал лакей.
У него есть кабинет и лакей, и кофе на чайном подносе, но нет офицерского патента. Ему хотелось скрежетать зубами, но, если уж быть честным, он не мог спорить с выбором своей жены. То, что у нее хватило ума нанять адвоката и потребовать неотменяемого опекунства, застигло его врасплох, И даже ему не хотелось бы, чтобы кто–то из его семьи оказался в лапах виконта Стервятника, как он всегда про себя будет называть Гарольда, хоть он и брат его жены.
При мысли об этом Блейку хотелось завыть. Минул всего лишь один день после свадьбы, а она уже обманула его. Впрочем, он и до этого знал, что Джослин нельзя доверять. Ему следует винить только собственную похоть и жадность за то, что принял это соглашение. И желание иметь что–то принадлежащее Каррингтону.
Да вот только Каррингтон, как обычно, ушел с деньгами. Как у жирного борова это получается? Блейк был зол и на себя, и на Джослин.
Он бросил ящик на пол, получив удовлетворение оттого, как дерево грохнуло о дерево. С его везением пол может проломиться, и он окажется на кухне, в котелке с кипящим рагу. Ну и что, скажите на милость, ему теперь делать? Разговаривать с попугаем? В пылу раздражения ему показалось важным выяснить, зачем герцогу нужен Перси, но он прожил с чертовой птицей несколько недель и не слышал от него ничего, что стоило бы внимания, за исключением одного–двух новых французских ругательств.
Возможно ли предположить, что существует какая–то связь между умением Перси говорить по–французски, женой–француженкой Гарольда и вором–французом? Блейк хватается за соломинку, если полагает, что эти недоумки могут быть шпионами. Кроме того, разве Гарольд не продал птицу герцогу?