Саша, крепко в тебя бес вцепился. Поезжай, коль решил; сообщи день отъезда, я помолюсь. Вот увидишь, еще хуже душе будет: нельзя возвращаться туда, где грешил. Ну да теперь сам испытаешь, – и вздохнул глубоко.
Я встал на колени и поцеловал батюшкины родные ручки. И пока я шел коротким переулком назад, он стоял у калитки и крестил, и крестил своего непутевого сына…
«Не увлекайся воспоминанием сделанных тобою поступков, чтобы не возобновились в тебе грехи твои» (Прп. Исаия Отшельник † 370).
А в Польшу я раздумал ехать – Господь перед самой поездкой вразумил…
Где-то есть город, тихий, как сон.Пылью тягучей по грудь занесен.В медленной речке вода как стекло.Где-то есть город, в котором тепло.Наше далекое детство там прошло…Ночью из дома я поспешу,в кассе вокзала билет попрошу:«Может, впервые за тысячу летдайте до детства плацкартный билет!..»Тихо ответит кассирша:«Билетов нет…»…Дальняя песня в нашей судьбе,ласковый город, спасибо тебе!Мы не вернемся,напрасно не жди.Есть на планете другие пути.Мы повзрослели.Поверь нам,И прости.Роберт Рождественский † 1994* * *
Суббота на даче – банный день еще в старой баньке. Уж она-то послужила свое, лет двадцать отмывая добела тела и душеньки приморенных в трудовом тягле людей. Но жар держит, хотя сама уже наполовину вросла в землю, и на полке без шапки долго не пролежишь. А если по тебе еще и свежий березовый веничек прогуляется – вот тебе и рай на земле, и ничего другого не надо.
Только, гляжу, в парном воздухе бьется о крохотное запотелое стекло бабочка, ночевавшая тут. Крылышки тоненькие, прозрачные, и живет-то она всего ничего. Надо поймать, да так, чтобы пыльцу не сбить пальцами, не повредить нежное тельце. А бабочка не понимает, что я несу ей спасение и прыгает-летает вдоль стекла. Слава Богу, удалось предприятие, и бабочка получила освобождение и запорхала ввысь – подальше от опасности. Все живое хочет жить на свете.
Упрямо бьется о стекло,Ломает слабенькие крылья, —Там, за окном, светлым-светлоИ до огня – одно усилье.Она живет одним лишь днем,Но в этот час понять ей надо,Зачем меж нею и огнемЛегла прозрачная преграда.Ни сожаленья нету в ней,Ни страха смерти, ни сомненья —Лишь жажда света, что сильнейИнстинкта самосохранения.Михаил Головенчиц* * *
«Мужчина – человек рода он, в полных годах, возмужалый; возрастной человек мужского пола. Относительно к женщине, жене: супруг, образующий с женой чету» (В.И. Даль) «Толковый словарь живого великорусского языка».
Берегите, женщины, мужчин!Есть на это тысячи причин:Их предрасположенность к износу.К алкоголю, к атеросклерозу…Женщины, учитесь привыкатьПонимать мужчин и опекать.Понапрасну их не раздражайте,Стряпайте, работайте, рожайте!Чтоб мужчина вдруг не занемог,Упрекать его – не дай вам Бог!Выводы науки не напрасны:Перегрузки для мужчин – опасны.Берегите, женщины, мужчин!Да пребудет худшей из кручинТот ваш принцип жизненный, которыйНе послужит для мужчин опорой.И чутки к ним будьте, и добры.Ведь мужчины – хрупкие миры.Их короткий век не сокращайте:Уступайте! Слабости прощайте…Людмила Щипахина* * *
«Жена, вообще женщина, замужняя женщина; супруга, баба». В.И. Даль «Толковый словарь живого великорусского языка».
Легко ли грудь надсаживатьИ в путевой пылиВ тугие шпалы всаживатьСтальные костыли?А ведь лежит на бабонькахТакое ремесло!Хоть бабы – не из слабеньких,Ан, видно, тяжело.По тем железкам звенькают,На тачках возят их —Как будто в люльках ненькаютРебяточек своих.Глядишь: обмякнут силами.Чтоб дух перевести,На рельсы сядут синие —И с места не сойти!..Куда глаза безстыжиеНам, умникам, девать,Чтоб их жилетки рыжиеВ пути не замечать?!Культурные да мудрые,Должны же мы понять,Что даже Илья МуромецСпособен уставать.Игорь Кобзев
Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу; потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела… (Еф. 5, 22, 23).
Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь…Так должны мужья любить своих жен, как свои тела; любящий свою жену любит самого себя… Тайна сия велика (Еф. 5, 25, 28, 32).
* * *
Я уже вставал на ступень поднимающегося эскалатора, как зазвонил мобильник. Эка невидаль! Мобильниками теперь никого не удивишь, даже сопливые первоклашки на уроках не расстаются с игрушкой. Звонили из редакции по важному вопросу, но слышно было плохо, и я попросил перезвонить.
На звонок отреагировала женщина неопределенного возраста и цвета волос: «Ишь, разбогател, теперь выпендривается! Нет, видите ли, времени позвонить из дома. Развелось ныне богатеев и показушников – ни пройти ни проехать порядочным людям».
По правде говоря, я растерялся: может быть, не ко мне обращены были слова? Телефон один из самых дешевых – Nokia, разговора почти не было, одет я скромно, из толпы ничем не выделяюсь. Что не понравилось во мне женщине неопределенного возраста, ума не приложу, но пока мы поднимались, она все отпускала «шпильки» в мой адрес. И так и не понял бы, если бы не попались мне на глаза строки:
– Одинокие женщины злы,Неудачно замужние – тоже…Бередить их обиды негоже,Им весенние дни тяжелы.Все, что трепетно было, крылато,В них – успели года истолочь.Потому что не в силах помочь,Я глаза отвожу виновато.Кирилл Ковальджи* * *
И меня мучили музыкой. Купили дорогой немецкий аккордеон три четверти с регистрами и записали в музыкальную школу. И трижды в неделю я, перегибаясь от тяжести инструмента, таскался на занятия, благо школа находилась рядом, Да еще на дом приходила полька, и мы с огромным трудом выучили песню «Во поле березка стояла», Она хотела браться со мной за «Полонез» Огинского, но дело не пошло. У меня не было ненависти к музыке, но сольфеджио я не понимал и записать ноты на слух при всем старании не мог. К тому же пальцы правой руки на басах никак не хотели играть в такт с левой, ведущей мелодию, и получалась сущая ерунда. Удостоверившись в моей безталанности, из музыкальной школы меня благополучно исключили.
Весь золотой, кофейный,Лиловый по краям,Аккордеон трофейныйПопал однажды к нам.Валялся в мокрых травах,Соскакивал в ручьи,Среди портянок ржавыхСушился на печи.Ремни нежны и узки,Весь в перламутре он.Как плакал он по-русски,Чужой аккордеон!Слышна по всей округеБыла его игра…И на плече подругиРыдала медсестра.Евгений Винокуров
Много лет пролежал красивый аккордеон в футляре, пока однажды мне не понадобились деньги, и я его продал. Мама о продаже инструмента очень жалела. А я – нет, Зато разбуди меня ночью и предложи сыграть гамму правой рукой на басах – за милое дело!
Учительница музыки, едва вступительные сдав в консерваторию, дает уроки музыки, которые как первого признания слова. Нацеленными жерлами зрачков за ней следят настойчивые мамы. Они при них выковывают гаммы тупыми пальцами учеников. Но вдруг она забудется на миг, над клавишами вспыхнут руки жарко… Девчонка в бантах и мальчишка жалкий с трудом удержат изумленный крик. О, это чудо перевоплощенья! Всю жизнь мы тайно веруем в него, когда труды нелегкого ученья внезапно превратятся в мастерство. Как