ударю, убирай руку. Ага, снова держи ее. Теперь… готов? Хорошо… — я формирую импульс и выстреливаю рукой в едином движении! Тунц!
— Тссс… — шипит Аримару, тряся пострадавшей рукой: — вы слишком быстрый, босс, эээ, то есть сенсей…
— И это тоже… но если бы до того, как нанести самый быстрый удар я бы показал свои намерения телом — ты бы успел убрать руку. — поясняю я: — тут попроще чем «невидимый удар» Попенченко, но… это надо отрабатывать в паре, убирая все признаки подготовки удара, следя за своим лицом, за мимикой, за движениями всего тела, не просто за движениями, а за микродвижениями… удивительно, насколько мы можем быть внимательны по отношению к другому человеку, видеть и читать его намерения.
— Целых два типа невидимого удара — чешет затылок Птиц: — и … не то, чтобы я жаловался, вы действительно показали все, что и обещали. Но… это ж сколько времени уйдет на то, чтобы обучиться такому? Я вон даже дюймовый удар не умею пока делать, а это только подготовка к невидимому удару…
— А я тебе что говорил? — замахивается на него Аримару: — нет никаких чудес! Есть только тренировка и самосовершенствование! Это просто невидимые удары и то надо лет десять их осваивать! А ты на Дар Любви замахнулся! Это же сотни лет культивации!
— Нет никакого Дара Любви — закатываю я глаза. Чертовка Юрико, отольются тебе мои слезки… придумала схему привлечения внимания к бренду…
— Это сенсей говорит чтобы такие как ты в депрессию не впали — поясняет Аримару своему подчиненному: — сотни лет культивации — для таких как ты считай и нет. Невозможно.
— Невидимый удар существует — терпеливо объясняю я: — а вот Дар Любви — это придумка одной не в меру изобретательной особы. Универсального способа понравится и уж тем более соблазнить девушку нету. Все люди разные и чтобы прямо с первого взгляда тебе на шею вешались…
— Ой! Кента-кун! — и у меня на шее уже висит Киоко, которая сегодня, для разнообразия — не голая. Одета в такое же кимоно, как и у нас, только женское и бело-розового цвета: — как я рада вас видеть! А вы уже в купальне были? А пошли туда вместе! Я вам такое покажу!
— Ага, нет никакого Дара Любви… — ворчит себе под нос Птиц, отворачиваясь: — конечно… сто лет культивации…
Глава 19
— А потом Косум-сама каак даст ему! Прямо между ног! Он и скуксился, упал и жалобно так заскулил, а Косум-сама ему и говорит — будешь знать как девчонок моих обижать! Даже Нана выскочила, посмотреть, что происходит, показалось ей что щенок потерялся… — тараторит Киоко, прижимаясь к моей руке и захватив ее в плен двумя своими. Мы идем в павильон, где накрыт ужин для нашего кластера — пять отдельных домиков с купальней и своим садом, с беседкой и павильончиком. Конечно, у господ в люксовых гостевых домиках есть своя кухня с официантами и поварами, им еду приносят, а нам надо топать к павильончику. Но жаловаться не на что, наоборот, после горячей ванны о-фуро прогуляться по воздуху теплым летним вечером — самое то. Слева не унимается трещотка Киоко, которая прижимается к моей руке всеми своими выпуклостями, тепло ее тело ощущается даже сквозь хлопчатобумажное кимоно, справа от меня бредет задумчивый Хироши, где-то позади топают «школьнички» Аримару.
Дорожка выложена крупными камнями, по обе стороны — зеленая трава, какие-то камни причудливой формы, установленные как статуи — вертикально. Периодически включаются разбрызгиватели и над лужайками встают блестящие параболы из капелек воды, сверкающие радугой в свете фонарей.
— Мы можем после ужина сходить — продолжает тараторить Киоко: — тут же купальни общие, а вы все равно все у меня уже видели! Да я и не стесняюсь, потому что вы же говорили, что красота должна принадлежать народу, так Ренин-дзидзи говорил. Что с глазом? А это на меня Айка-тян с кулаками, мол я у нее Рена увела, да сдался мне ее Рен! Он же конопатый и у него щербинка в зубах, вот тут! И … писюн у него маленький! Сама Айка и говорила, вы не подумайте, я его писюн в глаза не видела… как будто у него там глаза есть… наверное страшно было бы. Псюн с глазами… это же мутация получается! И все равно — даже если ее ненаглядный Рен мутантом был — не нужен он мне вовсе! Цветы дарить начал, глупости по телефону писать, даже фотку прислал… нету там у него глаз. А я Айку люблю! А она меня кулаком! У меня синяк же мог выскочить! А я работаю, у меня сто пятьдесят тысяч платных подписчиков! Я синяк замазала, а Гуро-сан и Меланья-сан мне в чате и пишут, что с синяком даже лучше! У них пунктик на семейное насилие, оказывается! А я что… смыла косметику и Айку позвала, а та и рада — давай меня за волосы тягать в прямом эфире и шалавой называть… больно конечно, но подписчиков в два раза больше за вечер стало. А с Реном Айка рассталась, не нужен он ей больше, дурак такой. Вот откуда синяк. Мне Косум-сама говорит — научись мол сдачи давать и прекрати парней у девушек отбивать! А я и не отбивала! У меня намерения нет! Я вообще асексуальна, вот, не получаю удовольствия, мне общение необходимо, социальная депривация у меня, вот! А я видела, как вы парней учили, может меня научите? Я вот так — кия! — она машет ногой перед собой: — умею уже! Научите же?
— Конечно — киваю я. Мозг уже давно перестал следить за извилистым повествованием Киоко и отключился полностью, оставив функцию «автопилот», «отслеживать спинным мозгом мягкую упругость в правом боку, которой Киоко в меня упирается», а еще «улыбаемся и машем». Так у меня в семье обычно диалоги мамы и папы происходят — мама говорит, а папа кивает и соглашается. Да, дорогая. Конечно дорогая. Да, мы пригласим их в эту пятницу и давай покрасим гостиную в этот цвет… что?!
— Так что мы теперь с Айкой работаем вместе! Она правда мне сказала, чтобы я к ней лапы не тянула, а я не лесбиянка! Мне просто любопытно! Ну… было пару раз с девочками, но это же Айка! Она в школьном ансамбле играла на бас-гитаре! Представляете? На бас-гитаре! Ну, то есть, ладно на барабанах там или на синтезаторе как Мэдисон, но она на басах! Как