хозяин. Нравился климат, богатый и щедрый край, и образ жизни его вполне устраивал. Он обожал застолья и большие компании.
Кулаков требовал от подчиненных личной преданности и выполнения плана. Все остальное значения не имело. Федор Давыдович выдвинул Михаила Сергеевича на пост первого секретаря крайкома комсомола, затем перевел на партийную работу.
Кулаков готовил его, конечно, не на смену себе, но получилось так, что Михаил Сергеевич последовательно занимал кресла, которые освобождал ему Федор Давыдович, – сначала в Ставрополе, затем в Москве.
А мог стать чекистом Конечно, сейчас трудновато представить себе Михаила Сергеевича в генеральском мундире. Но его едва не взяли в органы госбезопасности.
В 1966 году в Ставрополь командировали бригаду сотрудников центрального аппарата комитета госбезопасности с заданием проверить работу краевого управления. Руководил бригадой полковник Эдуард Нордман из второго главного управления, бывший белорусский партизан.
В Ставрополе Нордману предстояло заодно исполнить деликатное поручение заместителя председателя КГБ по кадрам Александра Ивановича Перепелицына: присмотреть среди местных партийных работников кандидата на должность начальника областного управления госбезопасности. Генерал Перепелицын перечислил критерии:
– Молодой, не больше тридцати пяти, с высшим образованием, с опытом работы.
У Нордмана в Ставрополе нашлись партизанские друзья. Секретарь крайкома по кадрам Николай Михайлович Лыжин без колебаний посоветовал Нордману:
– Лучшей кандидатуры, чем Горбачев, ты не найдешь.
В то время Михаил Сергеевич, уже покинувший комсомольскую работу, был избран первым секретарем ставропольского горкома партии. Вернувшись в Москву, Нордман назвал фамилию перспективного партийного работника генералу Перепелицыну. Заместителю председателя комитета кандидат понравился:
– То, что надо: молодой, прошел по партийной лестнице.
Перепелицын пошел к председателю КГБ Семичастному. Но Владимир Ефимович с порога отверг предложение:
– Горбачев? Не подойдет, его даже не предлагайте.
Почему тогдашний председатель КГБ отверг предложенную кандидатуру, теперь уже узнать невозможно. Владимир Ефимович ушел из жизни. Но отказ Семичастного спас карьеру Михаила Сергеевича. На следующий год самого Семичастного снимут с должности, потом в опалу попадет еще один недавний первый секретарь ЦК ВЛКСМ Шелепин. Брежнев постепенно разгонит все комсомольские кадры.
А самого Нордмана в 1968 году утвердили начальником Ставропольского краевого управления госбезопасности.
«Уже первого июля я был на новом месте службы, – вспоминал Нордман. – Ставрополь встретил жарой под сорок градусов и пылью. Старый, уютный губернский город. В основном двух– и трехэтажные дома, зеленые улицы.
Михаил Сергеевич Горбачев производил хорошее впечатление. Молодой, энергичный, общительный… Дочь Ирина – умная, красивая девочка-старшеклассница, Раиса Максимовна – скромный преподаватель сельхозинститута. Жили без излишеств. По выходным выезжали на природу. Ходили пешком по двадцать и более километров. Бражничать не любили. Правда, по праздникам собирались у друзей».
Когда в 1970 году подбирали нового первого секретаря крайкома партии, начальнику Ставропольского управления Нордману позвонил первый заместитель председателя комитета госбезопасности Семен Кузьмич Цвигун, доверенный человек Брежнева:
– Приезжай на пару дней в Москву.
– Так я же совсем недавно был, Семен Кузьмич. У меня и вопросов никаких нет.
– Ну, я же не каждый день приглашаю. Приезжай.
Когда Нордман вошел в кабинет первого зама, Цвигун доверительно сказал: в Ставрополье предстоят перемены. Понадобится новый первый секретарь. Кого будем назначать? Нордман назвал двоих – председателя краевого исполкома Николая Васильевича Босенко и второго секретаря крайкома Горбачева. Но выбор сделал в пользу Михаила Сергеевича:
– Он моложе Босенко на тринадцать лет, юрист, перспективный.
И тут Цвигун возразил:
– Он ведь первым секретарем крайкома ВЛКСМ работал в одно время с Шелепиным и Семичастным. Одна ведь банда шелепинская, комсомольская.
Нордман возразил:
– Семен Кузьмич, не входит Горбачев в эту команду.
– Откуда ты знаешь, ведь недавно там работаешь?
И тогда Нордман поведал историю о том, как предлагал Горбачева взять в кадры КГБ и как Семичастный с ходу отверг его кандидатуру. Словом, Михаил Сергеевич к «железному Шурику» никакого отношения не имеет и связей с бывшими комсомольскими лидерами не поддерживает.
Цвигун доложил Брежневу, что Горбачев чист.
Для Михаила Сергеевича это была последняя и решающая проверка.
Комсомольскую молодость Горбачева вспомнили и в 1978 году, когда внезапно умер секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству Федор Давыдович Кулаков и в Москве срочно подбирали ему замену.
Но в последний момент назначение Горбачева секретарем ЦК КПСС едва не сорвалось! И все из-за того, что бывший первый секретарь Ставропольского крайкома комсомола Виктор Мироненко позвонил опальному бывшему первому секретарю ЦК ВЛКСМ Семичастному, отправленному в Киев. Обсуждали последние новости. Разговор зашел о Михаиле Сергеевиче.
Владимир Семичастный спросил Мироненко:
– Слушай, я не помню, Горбачев у нас когда работал?
– Так это вы и подписывали решение о его назначении первым секретарем крайкома, – напомнил Мироненко.
Киевлянина Семичастного интересовали столичные кадровые дела:
– Знаешь, почему я тебя спрашиваю? Говорят, вместо Кулакова то ли Горбачев будет, то ли наш Моргун.
Первый секретарь полтавского обкома Моргун тоже считался кандидатом на пост секретаря ЦК по сельскому хозяйству. Федор Трофимович учился в Днепропетровске, что для Брежнева было большим плюсом, работал на целине.
Телефонные разговоры Семичастного записывали. Фамилии, которые называл бывший председатель КГБ, фиксировались. А именно в эти дни оформлялись все документы, необходимые для избрания Горбачева секретарем ЦК.
– Говорят, Горбачева тут же пригласил председатель КГБ Андропов, – рассказывал мне Мироненко, – и предупредил: будь осторожен, видишь, кто тебя поддерживает…
Мелкие аппаратные чиновники могли бы, наверное, при желании и при благоприятном для них стечении обстоятельств навредить Горбачеву. Но Брежнев уже сделал выбор в его пользу.
Трое главных
Хороший главный редактор – маньяк. Он постоянно думает о своей газете. Ей подчинены его мысли и действия. И честолюбец! Без амбиций мечта обставить коллег и сделать свою газету лучшей никогда не сбудется. И властный человек! Уверенность в себе – знаешь, что ты лучший, – избавляет от ревности и зависти к талантам сотрудников, помогает сформировать сильную команду и терпеть несносный характер «звезд». Хороший главный понимает, что его работа – это миссия: он один может помочь отчаявшимся, попавшим в безнадежное положение людям в противостоянии с бездушной системой. Три главных редактора, утвержденные ЦК ВЛКСМ, сменяя друг друга, изменили отечественную журналистику.
Алексей Аджубей
На отделение журналистики филологического факультета МГУ Алексей Аджубей перевелся из Школы-студии Художественного театра. Веселый, обаятельный, компанейский, артистичный. В него влюбилась юная Рада Хрущева, дочь первого секретаря ЦК компартии Украины.
Ходила тогда такая шутка: «Не имей сто друзей, а женись, как Аджубей».
Шутка не имела отношения к реальности. Они родили троих детей и хранили прекрасные отношения, пока были вместе на этой земле. Алексей Иванович ласково и нежно относился к жене. Рада Никитична стала ему надежной опорой в трудные годы.
Рада Хрущева всегда держалась очень скромно и достойно. Никто бы и не подумал, что она дочь хозяина страны. Получила второе образование – окончила биологический факультет МГУ и всю жизнь работала в журнале «Наука и жизнь».
Алексей Аджубей был прирожденным газетчиком и все свои должности занимал по праву. Как выразилась одна его сотрудница, «он любил газету, как женщину». Другое дело, что не