49
«Ты на работе? Набери меня как будет время».
Я дважды перечитываю это сообщение. Почему Луиза мне написала, а не позвонила? И почему просит ей набрать? Она что-то заподозрила? Или узнала? Но откуда? О моей беременности осведомлены только я и врач.
Как же это невыносимо — носить эту ложь в себе и от любого косого взгляда ощущать себя преступницей. Сегодня Таня поинтересовалась, почему я вдруг вдруг перестала пить кофе, и первая мысль, которая пришла мне в голову — это то, что она тоже подозревает. Настоящее сумасшествие. Бедный мой ребенок. Его нерадивая мама держит его в постоянном стрессе.
Глубоко вздохнув, я перезваниваю сестре. Нужно смотреть на вещи трезво. Узнать о моем обмане ей не от куда, поэтому по возможности виноватого тона нужно избежать .
— Привет.
— Привет-привет! — весело раздается в трубке. — Как дела? Решила не звонить, чтобы не отрывать тебя от работы.
Я даже начинаю улыбаться: сестра разговаривает со мной совсем как раньше. И следом тут же догоняет невеселая мысль: а надолго ли? С тех пор, как я узнала о беременности, любая радость омрачается таким образом.
— Все нормально. А как ты? Чем занимаешься? Мы были в Одинцово вчера, но тебя там не было.
— А! Мы с Мишаней ходили в театр на «Чайку» в новой версии. Мне супер понравилось. Да и вообще приятно иногда выгулять вечернее платье.
— Здорово. Очень за вас рада.
— Ты сегодня чем занята? Давай в «Малину» сходим. Арс все равно в командировке пока, а у меня как раз настроение на парочку аперолей.
Мои мысли начинают быстро и сбивчиво циркулировать. Луиза хочет увидеться, чтобы выпить и поболтать. Наверняка хочет расспросить меня о брате и наконец рассказать о своих отношениях с Мишей. Тоже выбрасывает белый флаг. И я конечно очень хочу пойти. Очень. Но мне нельзя пить, а если я откажусь, Луиза обязательно меня заподозрит. Начнет расспрашивать о причинах, а я не смогу правдоподобно соврать. Да я и не хочу врать. Устала. Как люди вообще так спокойно врут? Не вздрагивая и не мучаясь угрызениями совести?
— Я хочу с тобой встретиться, но боюсь сегодня не получится. — заволновавшись, что своим отказом спугну желание сестры вернуться к прежнему общению, я спешно тараторю: — Ты только не обижайся, пожалуйста. Я тебе потом как-нибудь все объясню. В другой раз. Не обижаешься?
— Да не обижаюсь, конечно, — фыркает Луиза. — У тебя точно все нормально? Я просто подумала, вдруг ты без Арса заскучала.
Я снова глубоко вдыхаю, чтобы справиться с наплывом сентиментальности. Какая все-таки сестра классная. Арсений уехал, и она тут же подумала обо мне. Если во время беременности кого-то одолевают тошнота и резко возросший аппетит, то меня — эмоции. Глаза постоянно на мокром месте. Надеюсь, на сегодняшнем приеме врач что-нибудь выпишет, а то к моменту родов меня можно будет смело завязывать в смирительную рубашку.
— Точно-точно. Я обязательно тебе позвоню, когда появится возможность встретиться. И передавай привет Мише. Он очень классный.
— Знаю, — со смешком произносит сестра. — Ладно, не буду отвлекать. Звони, как что.
Положив трубку, я закрываю глаза и отчаянно массирую виски. Я не хочу все это терять. Хочу как и раньше собираться за одним столом со всеми. Представляю Дашу с Володей и Ярослава, нас с Арсением, Луизу с Мишей и Петра со его Леной. Та самая большая семья, о которой я всегда мечтала. Под угрозой лишения начинаешь ценить все, что имеешь, как никогда.
Решительно встав, я вешаю на плечо сумку. С этой затянувшейся рефлексией я на прием опоздаю. Арсений ведь возвращается завтра вечером. Я все честно ему расскажу и будь что будет.
… — Вот это ваш плод, — девушка-узистка тычет белым латексным пальцем в экран, заставляя меня приподнять голову и сосредоточенно вглядываться в черно-белое изображение.
— Такой крошечный, — изумленно выдыхаю я. — Как маленькое зернышко.
— Он будет быстро расти. На следующем УЗИ вы уже сможете разглядеть ножки и ручки.
Я не могу отвести взгляд от от экрана. Одно дело знать о беременности, и совсем другое — видеть ее своими глазами. Это никакие не обман и не шутка. Внутри меня растет и развивается новая жизнь. Быть может у него или у нее будут глаза того же цвета, как и у Арсения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А можно мне… — запнувшись от переполняющих меня чувств, я смотрю на девушку. — Вы же можете мне распечатать?
— Конечно, — великодушно произносит она, и через секунду раздается характерное жужжание принтера.
Из ее кабинета я выхожу с ошарашенной улыбкой на лице. Сейчас она без примеси вины, волнения и тревоги. Врач сказала, что мой малыш развивается соответственно сроку, и все мои анализы в норме. Кофе разрешила пить, но не более одного раза в день, и выписала мне успокоительные на растительной основе. Остановившись, я снова смотрю на черно-белую фотографию, упакованную в прозрачный файл. Задокументированное доказательство того, что скоро я стану мамой. Хотя бы сейчас я имею право безнаказанно порадоваться этому факту? У меня будет ребенок от мужчины, которого я люблю.
Любовно сложив файл и засунув его подмышку, я поворачиваюсь в сторону гардеробной, но резко стыну. Возле стойки медрегистраторов стоит знакомая фигура в бежевом. Светлые волосы, изящная спина, стильные брюки. Я ощущаю тошноту. Инесса.(Знайте, сейчас я сейчас я хохочу в голос, представляя ваши лица — прим. автора)
Будто услышав свое имя, произнесенное вслух, она оборачивается. Ее обычная маска невозмутимости распадается, выдавая ее уязвимость и замешательство, но уже в следующую секунду Инесса вновь владеет собой. Я не знаю, как ей это удается. На моем лице наверняка написано все, что я чувствую в этот момент: паника, волнение, шок, вина. Я даже пошевелиться не могу.
Элегантно перебросив через плечо сумку, она направляется в мою сторону. Только через мгновение я понимаю, что идет она не ко мне, а к коридору, растянувшемуся за моей спиной. Естественно. Если она здесь, значит ей нужно к врачу.
— Привет, — выговариваю я, когда Инесса подходит достаточно близко, чтобы меня услышать.
— Привет, — ее голос сух, взгляд спокоен.
— А ты… Что ты здесь?
— Прохожу курс рефлексотерапии, — взгляд Инессы соскальзывает мне в подмышку, где зажат файл с драгоценной фотографией, спускается ниже и мажет живот.
Мне хочется попяться назад, спрятаться, испариться. Мне точно не показалось. Она смотрела именно на живот. Она меня подозревает. Может быть видела, как я выходила их кабинета УЗИ… или слышала разговор медрегистраторов.
— Тебе… удачи, — мямлю я, максимально прижимая руку к телу, чтобы снимок вдруг не вылетел на пол. — Я надеюсь, что у тебя все хорошо… Пойду. Надо на работу.
Я не помню, как надеваю пальто в гардеробной и как вызываю такси. Паника размером с гигантский небоскреб заковывает меня в свои кандалы, не выказывая ни малейшего намерения отпускать. Инесса. Леди от кончиков волос до носов своих идеальных замшевых сапог, на фоне которой я выгляжу деревенской простушкой, подозревает меня… Может быть в этот момент, она звонит Арсению и рассказывает о том, что видела меня в клинике. Для чего ей это делать? Хотя бы для того, чтобы спросить, не является ли моя беременность причиной того, почему он ее бросил.
От ужаса начинают стучать зубы. Он должен узнать не от кого-нибудь, а от меня. Только тогда есть шанс, что он все поймет.
В офис я приезжаю в полуобморочном состоянии. Планировала по пути заехать в аптеку, чтобы купить успокоительное, но куда там? — разумеется, забыла. Проигнорировав вопросительное лицо Кати, я заскакиваю в свой кабинет и запираю дверь. Не могу больше ждать, иначе с ума сойду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Арсений не берет трубку с первого раза, и тогда я перезваниваю ему снова. Я действительно не могу больше ждать.
Он отвечает с четвертого гудка. Голос резкий, нетерпеливый.
— Аин, что-то срочное? Я занят сейчас.
— Я хочу к тебе прилететь, — выпаливаю я первое, что приходит в голову. — Или ты возвращайся, если можешь.