— Мерси, ты что себе позволяешь? Немедленно перестань, а не то мы поссоримся!
— Дааа? Ммм, а почему ты вдруг стала получать от барона Гарсия подарки, ведь он тебе не нравится?
— Благородный идальго решил преподнести мне подарок, в знак своего внимание к моему роду и закрепления мнения о себе, как о щедром и благородном мужчине.
— А, так это он во всём виноват, а как ты оказалась с ним в парке?
— Он увёл меня сюда. Мерси, мне неудобно было просто. Он начал так увлекательно хвастаться своими приключениями, что я не смогла сдержаться от любопытства, но в библиотеки было много посторонних ушей, и он решил меня привести в парк. Здесь мы видны, но наш разговор никому не слышен. Ведь так, Эрнандо? — с надеждой повернув ко мне лицо, спросила Элеонора.
— Охренеть, — уже в третий раз подумал я. Вот же, влип.
— Не совсем, — промямлил я. Да что это со мной, ни разу не попадал в такую ситуацию, и теперь даже не знаю, как выкрутиться. Я взглянул на Мерседес, которая уже подошла вплотную к нашей скамейке, и был заворожён ею.
Девушка была чудо, как хороша, на нежных щеках разлился яркий румянец, а пронзительные зелёные глаза метали такие искры огня, что казалось, ещё чуть-чуть, и моя рубашка задымится от её взгляда. Гибкая, как пантера, стройная, с россыпью вьющихся каштановых волос, она парализовала меня своей красотой и причиняла почти физическую боль.
Хотелось прикоснуться руками к её мягким волосам, прижаться губами к нежной шее, где билась тонкая голубая жилка, вдохнуть аромат её молодого тела. Хле…
Видно, мои рефлексы стали намного лучше, и, чтобы не подставлять ни себя, ни её, я успел непроизвольно отпрыгнуть от руки, занесённой для удара.
— Как ты мог? Не успел вернуться, а уже даришь подарки всем подряд. А я переживала, жив ты или нет! — кричала Мерседес, нападая на меня. — А ты, ты…
Я отступал всё дальше и дальше в парк, уводя девушку подальше от нескромных взглядов и от стоявшей с открытым ртом Элеоноры, сжимающей в руках подаренную жемчужину. Она, несмотря на свою зарождающуюся циничность, была изрядно удивлена тем, что происходило на её глазах. И даже немного завидовала своей подруге, которую так мастерски подставила.
Следовать за нами она не стала, этого не позволяло ей ни воспитание, ни природная осторожность. Зачем лезть на рожон? Взгляд, который мимоходом бросил на неё Эрнандо, заставил зябко поёжиться, словно температура воздуха резко упала, заморозив её. Но и уйти она пока не могла и ждала, когда из глубины парка появится Мерседес.
Я же в это время отступал вглубь парка, под напором Мерседес, стараясь, чтобы она не отхлестала меня, а то потом опять придется разбираться с ней. То, что у неё бешеный характер, я уже понял, и потому держался настороже.
— Ты не вышла встретить меня!
— А в честь чего это я должна была тебя встречать? Мы с тобой помолвлены?
— Нет, тогда почему ты набрасываешься на меня?
— Потому что ты каброн!
— Это не аргумент. У меня нет рогов, и я ничего не сделал предосудительного, я, всего лишь, подарил жемчужину твоей подруге, надеясь, что она тебя уговорит встретиться и поговорить со мной.
— Ты врёшь! — не прекращая попыток меня побить, но уже более вяло, крикнула Мерседес. — Я хотела прийти к тебе поговорить, но ты всё время был не один.
— С чего бы мне тебе врать! Это правда, у меня есть и для тебя подарок, если только ты не будешь кидаться на меня, я тебе его вручу.
— Не нужны мне твои подарки! Ты всё врёшь, я не верю тебе.
— Как будто я верю тебе! Ты наглая, вздорная, вспыльчивая, бескомпромиссная девчонка, любящая только себя. Тебе всё досталось по праву наследства. А я добиваюсь всего сам, и добьюсь ещё большего. Поняла? А вот твой подарок! — сунув руку за пазуху, я достал из мешочка, хранимого возле груди, большую розовую жемчужину и, поймав ладонь девушки, с силой вложил в неё драгоценность.
Как бы ни была яростно настроена Мерседес, а полученный подарок отвлёк её внимание, несмотря ни на что. Пока она рассматривала жемчужину, став рабой своей женской сущности, я обошёл её и быстрым шагом вышел из парка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Очнувшись, Мерседес бросилась за мной, но я уже был далеко, а на выходе её ждала «закадычная» подруга, с любопытством ожидающая объяснений. Но Мерседес уже взяла себя в руки и, холодно посмотрев на Элеонору, прошла мимо, зажав в руке жемчужину, совершенно не собираясь хвастаться ею перед маркизой.
Пожав плечами, Элеонора пошла следом, досадуя на себя за то, что расслабилась в самый последний момент и не предвосхитила ситуацию, по сути, проиграв. Но жемчужина была хороша, и она ещё раз украдкой посмотрела на неё. Пусть она будет первым подарком от мужчин, звеном на цепи её побед. И первая победа всегда самая сладкая. Эх, Эрнандо! — томно вздохнула Элеонора, — не ту ты выбрал, глупый, не ту. Ещё намучаешься с ней.
Жаль, что у них с Гарсией слишком разные характеры, а то вместе бы они наворотили дел. Но нет, не стоит с ним связывать свою судьбу, слишком простой, и слишком честен. Такой не подойдёт ей, к сожалению.
Глава 21 Экзамен.
Через несколько дней, когда до экзамена осталось совсем немного времени, меня снова вызвал к себе декан факультета инквизиции Роберто Беллармини.
— Заходите, барон. Я вижу, вы в недоумении. Сейчас узнаете, зачем я вас вызвал. Дело в том, что мне не всё ясно с вашим прошлым. То, что вы действительно попали в руки к пиратам, я знаю, и то, что чудом выжили, тоже. А вот дальше вы были неизвестно где, и никто не знает, чем вы занимались. Если вы просветите меня в этом, то весьма облегчите себе сдачу экзамена.
— Экзамена?
— Да, вы не ослышались, именно экзамена, а не экзаменов. Коллегия преподавателей установила для вашего факультета комплексный экзамен, состоящий из вопросов по самым разным дисциплинам, в связи с вашей неоднозначной спецификой и направленностью. Ну, так как же?
— Мне нечего вам рассказать. У меня не было денег, и я добирался разными маршрутами до Испании, постоянно пересаживаясь с судна на судно, иногда подрабатывая юнгой. Ни в чём крамольном замечен не был, ересью не страдаю, католическую церковь почитаю. Поэтому, вы зря думаете обо мне, что я могу нанести чем-то вред церкви.
— Я так не думаю, — мягко поправил меня инквизитор, — но каждый может ошибаться.
— Я доказал своей жизнью и своими поступками преданность церкви и Испании, в лице нашего короля. И, кроме того, меня не интересует ничего, помимо борьбы с пиратами.
— Пусть так, пусть так. Но у вас уже есть враги, и некоторые из них весьма высокопоставленные, чем вы можете это объяснить?
— Чем? Тем, что вечно, как мир. Никому не нравятся выскочки без роду, без племени, которые забирают часть лавров себе, и самим своим существованием бросают вызов другим дворянам. Увы, я ничего не могу поделать с собой. Я делаю то, что должно, а не то, что выгодно, а потому и имею неприятности. Кроме того, на моём пути встречались люди, которые помогли мне, но в каких они были отношениях с окружающим меня миром, я не знаю. Возможно, что и это тоже оказывало влияние на отношение ко мне со стороны лиц, о которых я даже не имею представления.
— Хорошо. Я обдумаю ваши ответы и, раз вам больше нечего добавить, идите, готовьтесь к экзаменам. Матерь церковь не забудет преданных ей сыновей, всегда поможет и поддержит. Помните об этом, юноша.
— Я всегда помню об этом, святой отец, — ответил я, низко склонив голову перед инквизитором, и попытался выйти из кабинета. Но он меня остановил.
— Постойте, барон, до вас уже, наверное, дошли слухи о том, что король принял решение удостоить вас с Алонсо Пересом титула виконта?
— Нет, мне ничего не говорили, а все слухи по этому поводу я считаю беспочвенными.
— Ну что же, скромность украшает любого юношу. Если вы об этом до сих пор не знали, то я вас уведомляю об этом решении короля. Титул виконта вам будет вручен после успешной сдачи экзаменов, и никак иначе, а сейчас вы можете идти, барон…