Презрительно фыркнув, она поколдовала с кухонной плитой, я тут же дистанционно посмотрел, что там за процессор, сейчас всюду встраивают их помощнее и с апгрейдами по Интернету, чтобы даже кухонная плита могла удивить хозяйку чем-то неожиданным.
Человека перестали приучать жрать больше, медицина против, зато считается особым шиком жрать изысканнее, а для таких блюд нужны хорошие вычислительные ресурсы плюс постоянная широкополосная связь с Интернетом, плита должна получать все новые рецепты и консультироваться со специалистами, не загружая своими заботами конечного пользователя, от которого требуется только оплачивать все фокусы разработчиков.
Глава 12
Я начал распаковывать коробку со сладостями, но наткнулся на прямой и сердитый взгляд Эсфирь.
– Что не так?
– Сперва еда, – заявила она решительно, – потом сладкое.
– А сладкое не еда?
– Нет!
– А что?
– Лишний вес, – отрезала она. – И не бреши, что часто ешь вот такие лакомства. Ты бы уже в дверной проем не протиснулся!.. Хотя, надо признаться, сладости выбирать умеешь… А в чем еще твои таланты, кроме как дурить головы добродетельным женщинам?
– Есть умею, – похвалился я. – Хотя, уже сказал, как-то без разницы все это гурманство, но если говно и деликатес на одном столе, предпочту деликатес.
Она поморщилась.
– Фи, за столом…
– Ладно, – сказал я, – винюсь и сам сделаю кофе. Тебе послабее или послабже?
– Почернее, – ответила она, – но чашку поменьше той, что выбираешь себе. Ты вообще бегемот, а не человек. Интересно посмотреть бы твое происхождение…
– Уже посмотрел, – сообщил я скромно и, наткнувшись на ее вопрошающий взгляд, пояснил: – Нет-нет, на том уровне уже нет разницы между евреем и антисемитом.
– Но сейчас ты уже не тот человек?
Я встретил ее прямой взгляд.
– Уверена?.. Наука – высшее проявление нашего интеллекта, и кто хоть раз к ней прикоснулся, уже не оставит то счастливое состояние даже ради трона Соломона.
Она покачала головой.
– Не поверю. Неужели после таких приключений вернешься к кабинетной работе?
– Войны начинаются из кабинетов, – напомнил я. – Как и великие перемены творят не цари или президенты, а ученые. Так что отсюда уйду вовсе не розы сажать в загородном домике.
Она сказала задумчиво:
– Внешность обманчива, это понимаешь, когда смотришь на тебя, такого мимишного… Как тебе вообще здесь? Ты даже на солнце обгореть не успел. Арабский мир в новинку?
Я двинул плечами.
– В целом знал, что увижу, на то есть Интернет, но не предполагал, что все настолько остро и обнаженно. В главном.
Она спросило с подозрением:
– Ты о чем?
– О духовности, – объяснил я. – Думал, этой дурью заразились только русские, да и те за последние двести лет переболели… особенно в последнее время. Но чтоб ислам… как везде говорят, дикий ислам!
Она проговорила в сомнении:
– Но разве не любая религия… духовность?
Я покачал головой.
– Какая духовность в индуизме? Или не видела барельефы на их храмах?.. Духовность только в авраамических. Но ислам, что тоже авраамическая религия, если не знала, в последнее время обрел очень уж воинственных носителей. Русским такое и не снилось. Там «режь наши головы, но не трожь наши бороды», а эти как раз головы и режут с превеликим удовольствием.
– Безбородым, – сказала она.
– Да, безбородым. Хорошее уточнение. Головы резать – это не дифференциальные исчисления или интегралы брать! И проще, и приятнее неверному кровь пустить. Да ты и сама это знаешь.
Она нервно дернулась.
– Но-но! Я при чем?
– Интегралы щелкаешь?.. Дифференциалы берешь?
Она спросила с подозрением:
– Куда беру? Ты на что намекаешь? И что это за дифференциалы, которые во что-то берут?
– Ладно, – ответил я, – не прикидывайся. Меня психотерапевтить не надо. Ислам опоздал. Сейчас у него единственный достойный соперник – сингулярность. Но против нее у ислама нет шансов.
Она сказала враждебно:
– А мне как-то ни то ни другое.
– Сожалею, – ответил я лицемерно, – но куда денешься?.. Это чем пахнет?
Она поспешно повернулась к плите. Там уже мигает огонек, сообщая о готовности. Мир ускоряется во всем, даже в приготовлении пищи. Уже не шесть часов, как было во времена молодости моей бабушки, не три часа, как у мамы, а всего пятнадцать минут, а мои дети не успеют вырасти, как в самом деле можно будет перейти на прямое получение энергии… лучше по широкополосной вайфайной связи.
Эсфирь начала быстро и умело вытаскивать из недр плиты и переставлять на стол умопомрачительно пахнущие блюда из мяса и птицы, а я погрузился в долгие раздумья, впервые ощутив привычную амбивалентность мыслящего существа, намертво всаженного в тело животного.
До этого не подлежало сомнению, что в какой-то момент выберу пару, совьем гнездо и выведем потомство. Это мощнейший инстинкт, самый мощный, без него бы жизнь прекратилась… но вот сейчас разум холодно и трезво говорит, что отныне в этом необходимости нет. Цель достигнута, сингулярность рядом, люди станут бессмертными, а бессмертным уже нет необходимости в продлении рода.
С другой стороны, весь разум – высшая точка инстинкта. И если он входит в противоречие сам с собой, то это не противоречие, а борьба новых отделов мозга с самыми старыми, базовыми, возникшими самыми первыми на заре молодой Земли.
Плюс размножение возможно и при сингулярности. За долю секунды создаешь свою копию, либо абсолютную, либо в чем-то особенную, и отправляешь либо себе в помощь, либо в свободное плавание…
Эсфирь придвинула блюдо мне поближе.
– Ешь, не смотри таким бараньим взглядом!..
– Это же баранина, – буркнул я, возвращаясь в реальный мир. – Как может баран есть баранину?
– У тебя только вид бараний, – пояснила она, – а так ты лев рыкающий!.. Да и взгляд у тебя как у орла.
– А нюх, – пробормотал я, – как у собаки… Спасибо, очень вкусно.
– Хамло, – заявила она, – еще не начал!.. Это оскорбительно, не находишь? Или люди будущего станут такими свинтусами?..
– Людей не будет, – пояснил я. – Как нет сейчас питекантропов. Правда, в каждом из нас питекантроп живет и действует, даже толкает речи о ценности культуры, но потом его даже не выдавим, а просто вычеркнем… Мясо прекрасное… Говоришь, баранина? А почему такая… гм, небаранная?
– Ешь, – сказала она сердито, – не умничай. А то и тебя посадят.
– Здесь?
– В России, – ответила она. – У вас же все умные только по тюрьмам?
– Что ты, – заверил я, – умных всех перестреляли и передушили. У нас же тотаритаризьм и угнетение. То ли дело у вас: свободы, гей-парады…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});