журнала, то другого. Странно, что она не скрывала свой Нуо и всегда носила его на своей роскошной груди. Он был не такой, как твой. Её Нуо был розового цвета, меньшего размера и немного другой формы. Но сомнений быть не могло, это точно был он. Если ты слышал о сильнейшем росте доткомов в конце девяностых, то могу заверить, что здесь не обошлось без её участия. Весной двухтысячного года я полетел в Америку. С большим трудом, но всё же мне удалось встретиться с ней. Я заплатил за благотворительный обед около пятидесяти тысяч долларов, чтобы мы с ней смогли оказаться за соседними столиками. Зачем? Мне даже не ответить. Хотелось познакомиться с ней поближе, хотелось ещё раз прикоснуться к этому чуду. Но стоило мне заговорить с этой дамой, она раскусила меня почти сразу, поняв, что я не такой, как все, что знаю её секрет. В её глазах была такая решительность, что я понял: она пойдёт на всё, чтобы, — Николас запнулся, — чтобы сохранить свою тайну. Мы перебросились всего парой фраз, и она, вежливо извинившись, сказала, что отойдёт на минутку. Больше я её не видел. Она пропала отовсюду, как будто бы её никогда не существовало. Я листал журнал «Форбс» — там её тоже не было. Это как… как если бы можно было вернуться назад и поменять историю. Кстати, в тот момент индекс NASDAQ в моменте рухнул процентов на двадцать. Аналитики тогда лили в уши разный бред, придумывая различные версии резкого падения доткомов, но никто не знал основную причину. Простая девушка из африканской Ганы. Кто бы мог подумать. Где она сейчас, под каким именем и в какой стране живёт, я не знаю. Вот такие чудеса.
***
В день отъезда Виктор вызвался отвезти Николаса в аэропорт. До Хельсинки путь был неблизкий, около четырёхсот километров, но это нисколько не напрягало. Напротив, Виктор радовался возможности побывать в столице Финляндии. Также общение с Николасом доставляло удовольствие и пролило свет на многие вопросы. Поблагодарив отца Йоханеса за гостеприимство, ранним утром двинули в путь. Виктор был на позитиве. Финляндия, с её идеально ровными дорогами, всё больше ему нравилась. Всё было такое чёткое, такое эстетичное, что не могло не радовать глаз. Машин на дорогах было мало, и Виктор уже перестал удивляться тому, что все они идеально чистые, как легковые, так и траки.
Заехали на заправку Neste, залили полный бак. Николас оплатил картой, по пути купив разных шунди-мунди, типа чипсов, печенья и мятных леденцов. Когда выехали на дорогу, Виктор протянул ему деньги:
— Возьмите, у меня же есть, чего это вы будете платить.
Но Николас махнул рукой:
— Успеешь ещё потратить свои деньги. На обратной дороге будешь платить. И кстати, хватит уже мне выкать, давай уже на «ты».
— Хорошо. На «ты» так на «ты», — кивнул Виктор, затем задал вопрос, давно уже вертевшийся в голове: — А как ты их? Ну, ты сказал, прихлопнул? Парней этих. Просто я же с Василичем разговаривал. Он мне рассказывал, что их нашли мёртвыми у себя в офисе, или где там они тусовались. У них не было ни синяков, ни царапин. Не то чтобы мне интересны подробности, просто… разве так бывает?
— Да, бывает. Думаю, тебе надо это знать, — сказал Николас. — Когда я открыл дверь и вошёл к ним в контору, они сидели и пили крепкий чай, как-то они его называли, по-своему. Не помню.
— Чифирь — подсказал Виктор.
— Вот, точно, чифир, вспомнил. Они посмотрели на меня. Все были слегка удивлены, но никто не испугался. А чего меня бояться? Я один, их пятеро. Один даже пошутил, мол: оба-на, вот и иностранец наш нарисовался. А почему ещё не в тюрьме? Я стоял в дверях и просто смотрел на эти довольные лица, опьянённые своей безнаказанностью. Тогда у меня пропали остатки сомнений, правильно ли я поступаю. Сначала у меня была мысль просто застрелить их всех. Пистолет у меня был, и мне с моей реакцией и скоростью не составило бы ни малейшего труда это сделать. Но потом в памяти всплыли отрывки из того, что я слышал или читал где-то — про смертельный удар в грудную клетку. Это было давно и расплывчато, но при помощи Нуо за долю секунды я вытащил из глубин разума всю информацию. Более того. Я узнал даже то, что, скорее всего, не знает ни один человек на земле. Если ударить точно и сильно в определенное место в момент, когда клапан выплеснул очередную порцию крови в аорту, произойдёт кратковременная остановка сердца. Если ещё вложить в удар Z-энергию, то сердце остановится навсегда. Сердечную мышцу просто парализует.
— Что за Зэт энергия? — перебил Виктор.
— Z-энергия ещё не изучена и даже не открыта на Земле. Примерно через сто лет ею будут пользоваться вместо наркоза. Это станет очередным прорывом в медицине. Тогда, стоя на пороге в дверях, я за долю секунды изучил курс, на который студенты мединститутов будущего потратят годы. Я не стал ничего им говорить, никаких пафосных речей, как в таких случаях делают герои боевиков. Просто подошёл к одному и ударил его открытой ладонью в область сердца. Он тут же упал замертво. Время для них шло примерно в десять раз медленнее, чем для меня. Как в замедленной съёмке я видел сползающие с лиц улыбки. Когда ударил второго и он медленно стал сползать на пол, вместо улыбок было чистое удивление и растерянность. Третий и четвёртый последовали за первыми. Потом меня опять стали одолевать сомнения и даже страх. Я понимал, что делаю что-то ужасное. Для них всё это длилось несколько мгновений, а для меня почти целую минуту. Я уже понимал, что сделал непоправимое, но останавливаться было поздно. Последний, пятый парень оказался самым здоровым из них. Я ударил его и то ли промахнулся, то ли мои сомнения уменьшили количество Z-энергии. Он стоял у стены, медленно сползая, и хватал ртом воздух, как рыба, только что вытащенная из воды. Меня охватил ужас. Ужас и отвращение к самому себе. Я был как маньяк, целенаправленно и хладнокровно убивающий своих жертв. Время — моё и его — сравнялось и стало течь один к одному. Мы смотрели друг на друга, и я понял, что ещё немного — и я не смогу его убить. Тогда я что есть силы ударил его кулаком в грудь. Что-то хрустнуло, и он упал замертво.
— Меня сейчас стошнит, — тихо сказал Виктор. Его правда слегка мутило от