Неожиданно в голову адмирала, совсем некстати, пришла мысль, что он поведает репортерам, а те напишут в газетах, что «Алексеев ухватил Того за «известное место», которое японский адмирал потерял». Несмотря на неподходящую ситуацию Евгений Иванович фыркнул, не сдержав смеха.
Нервы, что тут поделаешь, они не стальные канаты, когда вокруг идет бой, а вражеский снаряд может пробить стальную броню рубки в любой момент, который для него станет последним.
Не сказать, чтобы он сильно боялся смерти, просто как любой военный принимал ее как неизбежность, которую нужно отстрочить. Но вот погибать сейчас был категорически не намерен — нужно было сделать все возможное, и даже невозможное, чтобы изменить подготовленную Российской империи участь ее мнимыми друзьями и «союзниками».
— «Севастополь», ваше высокопревосходительство!
— Вижу, — только и буркнул в ответ Алексеев, видя, как флагманский броненосец контр-адмирала Матусевича вываливается вправо, поближе к берегу, подальше от японских кораблей. Сигнал о передаче командования не был поднят, хоть одна радость, что Николай Александрович жив. И то удивительно, что самый слабый из русских броненосцев продержался так долго в бою против самого мощного японского корабля.
— Есть попадание! «Касуга»!
А вот теперь настала очередь и японских кораблей — и первым вывалился из строя заметно осевший на нос «гарибальдиец», шестидюймовая броня которого годилась для отражения снарядов 152 мм пушек Кане, но никак не для противостояния 254 мм орудий главного калибра. «Итальянцу» попало в многострадальный нос, а с подводной пробоиной не о борьбе нужно думать, а о том, как выжить.
— Два румба влево, ход 15 узлов, нужно добить подранка!
Отдав команду Бойсману, Алексеев впился взглядом в броненосный крейсер — тот явственно показывал намерение покинуть схватку. Все правильно — потеря хотя бы одного корабля линии для Того недопустима, так как с приходом подкреплений русский флот, а первым будет отряд Фелькерзама, получит серьезное преимущество.
Вот только добить «подранка» не удалось — японский адмирал прекрасно видел, что произошло, осуществив поворот «все вдруг», причем головным стал «Фудзи», а концевым «Микаса». Связываться с вражескими броненосцами не было ни малейшего желания, и Алексеев приказал отворачивать с курса. Используя более высокую скорость, быстро догнал колонну из трех русских броненосцев.
— О нет, свои корабли я вам добить не дам! Поднять сигнал — «поворот последовательно» по отрядам!
«Пересвет» лег на циркуляцию, за ним последовала «Победа», за которой через какое-то время пристроилась поднявшая скорость «Полтава», а там и «Цесаревич» с «Ретвизаном». Пять русских броненосцев образовали линию, прикрывая поврежденные корабли. Японцы имели столько же вымпелов — за «Фудзи» пристроился «Ниссин».
А вот «Токивы», что вышибла в начале боя старый «Рюрик», наиболее скверно бронированный, во вражеской колонне уже не было — крейсер на всех парах поспешил на помощь «Асаме». Вице-адмирал Дева покидал поле боя — его флагману и обеим «собачкам» крепко досталось от русских крейсеров, к которым снова присоединилась «богиня». «Читозе» горел, «Кассаги» потерял трубу — «бегун» из него стал никакой, но узлов 12 крейсер все же набрал. Вот только добить вражеский корабль не удалось — вовремя подоспела «Токива», прикрыв обе «собачки» от «Богатыря» и «Аскольда» — Эссен действовал напористо и не безуспешно.
Однако новой битвы не произошло — японские крейсера торопливо вышли из боя, не желая драться. И на то была причина, даже две — Бахметьев на «Севастополе» и Трусов на «Рюрике» решили вернуться в сражение, выбрав уже противника послабее. Но если крейсер шел относительно ходко, то «калека», никогда не отличавшийся скоростью, едва плелся, заметно отставая. Но, видимо, эта отчаянная решимость продолжить схватку, несмотря ни на что, и стала тем последним доводом, который заставил японского адмирала признать неутешительный для него итог сражения.
— Того выходит из сражения, ваше высокопревосходительство! Уходит на юг всей эскадрой!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А что ему остается делать, Вильгельм Карлович?! Мы можем драться, убыли в кораблях у нас нет, а для него любая потеря недопустима. «Касуга» и обе «собачки» уже не бойцы, да и «Асама» с «Фудзи» выглядят скверно. Если они получат еще снарядов, то до Сасебо они уже не доберутся. Вот Того и отходит в море, возвращаться на Эллиоты он не будет, это очевидно! Понимает, что там велик риск наскочить на наши мины!
Алексеев вздохнул с несказанным облегчением — подспудно он и сам не хотел продолжать сражение. И так все ясно — теперь в Корейском заливе будет господствовать русский флот, и острова перестанут служить базой для японцев, а вот для русских крейсеров, канонерок и миноносцев вполне возможно. Раз цель достигнута, то теперь можно идти в Дальний и Порт-Артур — всем кораблям ремонт потребуется…
Глава 44
— Велика фамилия Романовых, что тут сказать! Но среди них нет пригодных к правлению, просто сидеть на троне могут все, но если разобраться по совести, но по-настоящему царствовать…
Алексеев осекся, машинально пробормотав то, что могли ему вменить как государственную измену. Но после памятного разговора с Фоком, мысли постоянно возвращались к этому вопросу — спасти империю от возможной гибели мог только крепкий духом монарх, достаточно умный, чтобы прислушаться к его советам, и способный осуществить реформы.
Император Николай I Павлович был многодетным отцом, и сейчас правили «Александровичи» — внук и правнук, закрепившаяся на троне линия от его старшего сына, ставшего императором Александром II. Реальных кандидатов было только два — дядя нынешнего императора великий князь Владимир Александрович, властный и строгий, но Алексеева он абсолютно не устраивал, ни при каких расчетах, как и его сыновья Кирилл и Борис. Генерал-адмирала и московского генерал-губернатора можно было сбрасывать со счетов — оба были бездетны, а великий князь Павел после скандального брака жил в Париже, а его несовершеннолетний сын Дмитрий сторонников, понятное дело, не имел вовсе.
Оставался только «Мишкин» — так по-домашнему звали великого князя Михаила Александровича. Всего 26-ти лет от роду младший брат правящего монарха не имел нужные качества правителя, с чем в «Фамилии» были согласны все. Хотя именно ему император Александр III собирался передать престол в обход старшего сына, которого считал совсем никчемным монархом, и на смертном одре требуя, чтобы тот это сделал. «Ники» согласился, но взойдя на трон, забыл про данное отцу обещание, и правит до сих пор. А к чему может привести его царствование, если оно будет продолжаться, Алексеев хорошо знал, потому и сидел мрачный.
— Дурное потомство у «Константиновской» ветви, не ему править, — Алексеев придвинул к себе карточки с нарисованными вензелями — потомство Константина Николаевича, второго сына императора Николая Павловича, в 28 лет ставшего адмиралом и управляющим Морским ведомством, воспитанника адмирала Федора Петровича Литке. Алексеев его хорошо знал — умер всего 12 лет тому назад, и при дворе заслуженно имел репутацию «либерального реформатора».
Старшего первенца, великого князя Николая Константиновича в расчет можно было не принимать — подавал надежды, первым из Романовых окончил Академию Генерального штаба с серебряной медалью, героически дрался в Хивинском походе, получив Владимира 3-й степени с мечами. И скатился вниз — вначале у него была любовницей американская танцовщица Фанни Лир, а затем адъютантом стал корнет Савин, поставлявший проституток. И закономерный итог — «Искандер», а так его звали домашние, вульгарно спер у матушки бриллианты. «Сор из избы» выносить не стали — то еще позорище. И сослали бывшего великого князя, лишив его титула, чина, орденов и имущества, в жаркий Туркестан, где он вроде как остепенился, и увлекся научными изысканиями и реформаторством.