— Знаешь ты кто? Ты Скупой Рыцарь, — в шутку упрекнул поэт и стал глумиться: — Не бойся, ничего не стырит. Я прослежу. А когда приедешь, проверишь.
— Тьфу на тебя.
— Ладно, Хонгль, не психуй. Скажи лучше, как у самого дела.
— Перехожу к активной фазе поисков злодея, — бодро доложил я и, не удержавшись, посетовал: — Знать бы ещё точно, где его искать.
На что Ашгарр заметил:
— Как утверждал персидский мистик Фаридадин Абу Талиб Муххамад бен Ибрагим Аттар, всё есть повсюду. Там что…
— Подожди, — перебил я поэта, — не расслышал. Что, говоришь, утверждал персидский мистик Фаридадин Абу Талиб Муххамад бен Ибрагим Аттар?
— Для тех, кто в танке, повторяю: всё есть повсюду.
— Значит, зона поиска безгранична?
— Это с одной стороны, а с другой: злодея можно отыскать, не сходя с места. Понимаешь, куда клоню?
К большому сожалению, дальше поддерживать нашу учённую беседу я не смог. Не потому что мне нечего было сказать, вовсе нет. Напротив, у меня было что сказать на эту тему, но слева по борту пристроилась и поползла параллельном курсом синяя «тойота», дооборудованная аудиосистемой с такими мощными басами, что стёкла в моей машине стали дребезжать, а я перестал слышать самого себя.
— Позже позвоню, — крикнул я Ашгарру.
Спрятал телефон и установился немигающим взглядом на водителя шумного драндулета. Пяти секунд не прошло, как я добился своего. Сытый хряк в шмотках папуасских раскрасок поёжился, словно холодным ветром на него подуло, и посмотрел в мою сторону. «Чего, козёл, вылупился?» — прочитал я по его губам. Я постучал пальцем по уху, показывая, что ещё немного, ещё чуть-чуть, и окончательно оглохну. В ответ он презрительно сморщился и выкинул грубый палец. Тогда я вытащил и показал ему свой шикарный пистолет. Он тоже вытащил и показал пистолет, и тоже ни фига не газовый. Осталось только помериться болтами, подумал я, взял себя в руки и демонстративно отвернулся.
А что ещё было делать? Превращать оболтуса в червяка? Не было у меня такой Силы, чтоб превращать его в червяка. Да если бы даже и была, не стал бы. Не зверь. К тому же тридцать третье правило драконов гласит: «Человек не виноват, что он родился человеком, будь к нему снисходительным». Я наши правила чту. Во всяком случае, стараюсь.
В общем, ничего другого не оставалось, как только возмущаться по-стариковски и мысленно сетовать на то, что слишком много развелось в последнее время человечков, у которых на месте души пустая бочка.
С этой бочкотарой, вообще, как-то странно дело обстоит. Казалось бы, бочка и бочка. Ну и ладно, и пожалуйста, и как хотите. Дело личное. Да только вот не совсем-то, получается, и личное. Ведь эту бочку нужно чем-то наполнять, поскольку гудит бочка, жрать всё время просит. Ничего лучшего пока не придумали, как кормить её звуковой стекловатой. Дёшево и сердито. А главное доступно. Вот и несётся теперь отовсюду эти умопомрачительные муси-пуси и дыц-дыц-дыц. Что на это скажешь? А то и скажешь, что заглушают высокими децибелами идиоты страх перед необходимостью разгадывать загадку своего человеческого бытия. Идиоты заглушают, а вменяемые страдают. И от чужого хамства страдают, и от того страдают, что оглушённые диким рёвом, не могут продудеть свою собственную песенку. Правильную такую песенку о чём-нибудь нежном. И очень важном ещё. О том, к примеру, как широко поле русское и как оно не пахано, как висят над голодными нивами облака неподвижные, и как догорает невыразимо грустный закат, какие случаются только у нас на Руси и только по осени.
И пришло мне на ум в ту тяжёлую, почти неподъёмную минуту мысль, что вот как-то все сейчас чрезвычайно озабочены загрязнением воздуха, только и разговоров об этом (глобальное потепление, Киотские соглашения, протокол «двадцать-двадцать-двадцать», все дела), но почему-то в гораздо меньшей степени говорят о загрязнении первозданной тишины. Почему? Потому что воздух нужен всем, а тишина — только вменяемым? Поэтому?
И ещё подумал: наверное, вменяемые ещё потерпят-потерпят немного, а потом не вытерпят, возьмут и изобретут такой аппарат, который будет не проигрывать, не воспроизводить звуки, а поглощать их. Эдакий патефон наоборот. Вот тогда и будет им счастье.
И мне тоже.
Но пока моё счастье состояло в том исключительно, что где-то там, далеко впереди, растащили наконец столкнувшиеся тачки, затор рассосался и синяя «тойота», сорвавшись в опасный слалом, обогнала меня навсегда.
Глава 12
Открыв дверь, Альбина подставила щёку для поцелуя и махнула рукой в сторону кухни:
— Подожди, Егор, десять минут. Я сейчас.
— Клиент? — сообразил я.
— Клиент, — кивнула она, задержалась у зеркала на долю секунды, поправила ворот бежевой кофточки, взбила чёлку и, щёлкая складками юбки, упорхнула в комнаты.
Пышка Мопассана, подумал я, провожая её взглядом.
Не смотря на запредельные свои года, выглядела Альбина по-прежнему весьма и весьма аппетитно. Просто чертовски аппетитно. И не было у меня никаких сомнений, что, как и в былые годы, натолкнувшись на неё случайным взглядом, замирают правильные мужики на месте. Замирают, пялятся заворожёно на головокружительную роскошь её тела и вожделенно цокают языками. А главное ведь никакого силикона, никакой этой новомодной пластической хирургии, всё натуральное. Натуральное колдовство. Тайное искусство.
На кухне тихо работал телевизор, начинался дневной выпуск местных новостей. Я невольно прислушался, но ничего такого, что действительно могло бы называться новостью, в анонсе не услышал. Ящик собрался транслировать обычную атмосферу вселенского благодушия. Царёва партия, заручившись перед выборами поддержкой царя, заранее празднует победу. Посетивший город федеральный чиновник, дав ценные указания, убыл к постоянному месту воровства. Генерал-губернатор, приметив направленные на него телекамеры, показательно наорал на завравшихся чинуш. Это вроде как главное. Ну и по мелочам немного: транспортные пробки, аварии, пожары, цены на продукты первой необходимости, сезонные вернисажи и ангажемент столичных трупп. Всё то же, что и сто, и двести лет назад. Ничего принципиально нового. Или — что будет вернее для наших, в охотку поглощающих эпохи и племена, благословенных мест — принципиально ничего нового. И славе Силе.
Выложив на разделочный стол из пакета коробку с артефактами, Книгу Книг и трофейную кепку, я оседлал стул у окна. Осмотрелся, приметил на микроволновой печи книжку в пёстрой обложке, потянулся и тут же заграбастал её.
Книжка оказалась — ой, мамочки — опусом в жанре ироничного женского детектива. Прочитав название — «Увидеть блондинку и умереть», я высокомерно, чуть ли не презрительно, скривился, дескать, ну Альбина и докатилась. Это поначалу. А потом одернул себя, взглянул на это дело не с высоты, а со стороны и так подумал: а почему бы, собственно, и нет? Не «Гнев отринутых богов» конечно, и не «Жизнь и смерть Николая Курбова», и уж тем паче не «Тихий дон», ну и что? Пусть не высокая литература, но она Альбине нужна, высокая-то?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});