горько усмехнулся.
— Отец, наверное, старался для меня… Я был единственным сыном, как и Даниэль у меня. Уговоры, ссоры, шантаж, угрозы… Ничего не помогало. И тогда он пошел, как оказалось, самым действенным путем… Знаешь, это как предалтарная клятва- в радости и горе, богатстве и бедности… Никто же не говорит, что второй обет, как правило, почти всегда не исполняется… Он лишил меня денег, лишил права наследования… В нашей общине я превратился в изгоя, сидящего под хвостом шлюхи… А она и правда была шлюхой, только я этого не замечал, не хотел замечать… Я пошел работать по специальности, адвокатом, но разве этого хватало для поддержания ее шикарного образа жизни? Малена не хотела лишать себя благ, к которым я ее приучил. Она швыряла мне в лицо сумки старых коллекций французских домов мод и кричала, что она на это не подписывалась… Наши ссоры происходили на глазах у подросшего Дани… А потом… Потом в один день словно бы успокоилась. Словно бы приняла правду. Расслабилась… У нее стали появляться новые вещи — в основном, украшения. Разумеется, я сразу задал прямой вопрос. Оказалось, что она устроилась бренд-менеджером в один из ливанских ювелирных домов. Она все еще была красивой, да и мое имя ее красило в глазах бомонда. Ее пусть и ненавидели и презирали, но видеть в своем окружении хотели- хотя бы для того, чтобы потом, за спиной, перемыть все кости шлюхе-чужачке, окрутившей сына великого Ламуна… Я поехал тогда в тот ювелирный дом, познакомился с управляющим, он подтвердил ее слова. Малена носила украшения в виде ходячей рекламы, да и получала вполне себе неплохо- отсюда и новые тряпки, покупки для сына… Так я думал, по крайней мере. Такой была легенда.
Снова пауза. Снова взгляд, обращенный в прошлое.
— В следующий раз Малена изменила мне с отцом. Да, ты не ослышалась. Она начала спать с моим отцом. Он предложил, как потом оказалось, ей эти отношения сам… Они встречались регулярно. На протяжении двух месяцев. Отсюда, как ты поняла, и все ее новые цацки были. И работы «под прикрытием»… Я узнал об их отношениях от него самого. Он просто представил мне отчет. Фотографии. В том числе порнографического формата. Трудно было не поверить на этот раз… Трудно было не увидеть… Опять закрыть глаза…
Замолчал, задумался. И я молчала. Казалось, даже забыла, как дышать. Застыла. Замерла…
— Когда он объяснял мне свою мотивацию, говорил, что это шоковая терапия для меня. Мол, иначе я не прозрею. Не пойму, что рядом со мной простая шлюха… — Он сделал последний глоток, осушив бокал до дна, — Говорил, что делает это для меня… Правда… У Бога всегда на нас несколько иные планы. Эта шлюха забеременела от него… Но он не узнал. Я убил его раньше. Хладнокровно. Выстрелом в лоб, смотря прямо в глаза. Когда направлял на него дуло пистолета, он улыбался. Говорил, что своим поступком я хотя бы показываю себя как мужчина, а не тряпка, какой был все эти годы рядом с ней… А Малена отправилась в психушку… Да, я навещал ее… С упоением рассказывал ей о своей активной жизни, об отношениях с новыми женщинами, о том, как мне хорошо и весело… Я делал это нарочно, назло. Чтобы сделать больно. Отомстить. Правда, с каждым разом эта игра в месть все больше меня тяготила. Я недоумевал, куда делась та удивительно красивая женщина, которую я любил. Теперь она казалась мне стареющей старлеткой с потерянным взглядом и деформированным тяжелой беременностью телом. Их дочь правда родилась больной. И да, Алёна, я правда ее убил. Она все равно было овощем. Бог не хотел, чтобы она родилась. Он видел всю низость и греховность их порочной связи. Так что… Я не чувствую себя ни виноватым, ни раскаивающимся… Зато смерть Малены- не моя вина. Она умерла сама. Покончила с собой. Это лишь на ее совести.
— То есть Вы убеждены, что не Вы довели ее до самоубийства? — спросила я, давясь от эмоций. Нутро жгло. Необъяснимое, новое чувство. Чувство подавляемого гнева, боли от несправедливости за другого. Такие чувства я начала было испытывать там, в логове Удава, но Даниэль быстро вытащил меня оттуда. Сейчас же эти эмоции, казалось, вырвались наружу, как лава вулкана…
Он не ответил мне ничего. Но посмотрел. Прямо в глаза. От этого взгляда по телу побежали мурашки ужаса. Он не раскаивался, это было правдой. Ни на толику, ни на секунду…
— Зачем Вы мне это рассказываете? — спросила я сиплым голосом, пребывая в шоке от дикой истории.
Ламун-старший встал, подошел ко мне и подцепил за подбородок. Его теплые длинные пальцы сомкнулись на моем лице, но намного сильнее держал его взгляд-цепкий, расчетливый, жестокий.
— Ты тоже плохая, Алёна… И мой сын тоже не видит твоей сути. И мне это не нравится. Даниэль- моё всё. Я слишком много в него вложил, слишком много ему дал, чтобы он сгорел из-за чужой, ненужной шлюхи…
— Вы говорите, как свой отец…
— Правильно. Сейчас, по прошествии стольких лет я понимаю, что мой отец был прав… И я действительно мог бы простить ей всё, только не измену с ним… Та история и правда спасла меня…
— В чем мой резон, Мистер Ламун, помогать Вам? Может быть, Вам все же легче убить меня? Ведь в сухом остатке быстрая смерть с пулей в голову легче, чем заточение в психушку и доведение до самоубийства…
Ламун усмехнулся.
— Я не хочу тебя убивать, Алёна. Он не простит мне это.
— А измену со мной простит? Вы ведь к этому ведете, — продолжала я давить.
— Может и не простит. Может даже поступит так, как я поступил в свое время. Знаешь, я готов взять на себя этот риск. Просто твое убийство его окончательно сломает. Сложнее всего конкурировать с мертвыми, они всегда обретают лик святости в глазах тех, кто остался. А вот показать твою сущность- вполне себе просто и действенно… Такие, как я, мыслят не категориями личного, Алёна. Мы люди государства. Даниэль- мой наследник. И мой долг- сделать его сильным наследником, неуязвимым. Если для этого придется чем- то жертвовать, в том числе и собой, я готов на эту жертву… В конце концов, в этом и есть смысл преемственности.
— Хорошо, Вашу логику я поняла. Но повторяю, в чем мой резон? Даниэль дает мне защиту. Зачем мне копать себе могилу?
— Это верно. Даниэль в состоянии дать тебе защиту. Вот только кто может дать тебе защиту