Читать интересную книгу Камбрия - навсегда! - Владимир Коваленко

На прощание один из рыцарей выскочил к самому завалу и выстрелил по строю Хвикке. Окта сморщился — дальность камбрийских луков враги, хотели они того или нет, изучили за последние дни очень хорошо. Но… тонкая легкая стрелка, неспособная кого-либо убить, вонзилась в гриву поднятого на шесте над неприятельской колонной вепря.

— Кто этот воин? — поинтересовался граф. — Если мне доведется снимать осаду с крепости, я буду знать, кого просить доставить осажденным послание.

— Сэр Кэррадок, рыцарь Гулидиена, — охотно сообщил Рис. — Он, кажется, действительно лучший лучник Диведа. А то и всей Камбрии. Среди конных, конечно. Кстати, он одно время за сидой ухлестывал. Безрезультатно.

Окта еще раз оглянулся на возмущенные вопли врагов. Они все-таки пошли на баррикаду! Чтобы бежать от огня. Какое уж тут «безрезультатно»! Сиде простой рыцарь, конечно, не пара, но подарок меткий сэр явно получил. Не тот, на который рассчитывал. Потому и не замечает…

Две тысячи лопат. Семь тысяч рук. Три дня. Немало. Особенно если копать посменно — смена спит, смена сторожит, смена машет лопатами. Отличными по местным меркам деревянными лопатами. У иных лезвие оковано железом — но таких мало, совсем мало. А деревянные быстро ломаются и не берут плотный дерн заливного луга.

И части тех, кому выпало сторожить, приходится браться за топоры и разрубать узлы из трав, по сравнению с которыми узел, разрубленный Александром, — сущая безделица. А внизу — хлюпающая влага.

— Передайте графу Роксетерскому — его насос нужен здесь!

И все равно воды по пояс, грязи по уши.

Полторы тысячи шагов неглубокого болота. Полторы мили каналов. Восемь миллионов модиев влажной земли. И время — воде уйти, земле высохнуть, людям отдохнуть.

Гулидиен оказался настоящим бриттом. Он предпочел возможность маневра укреплениям. А потому тех, кто рекомендовал вбивать ряды заостренных кольев и вообще делать работу попроще, заткнул одной репликой.

— Проще всего — умереть. Кто хочет жить — будет работать!

Быки моста обвязаны хворостом. Барки, возившие припасы, получили новую работу. Эйлет повела их выше по течению. Если гонцы доберутся вовремя — может получиться очень красиво! Но главное — выстоять, значит, армия не должна иметь оглядки назад.

Анна оглянулась на сиду. Вот кому грязюка на лице даже идет. Милашка-замарашка. Машет лопатой, как все. Правда, не роет землю, помогает выбрасывать из канала уже разрыхленный грунт.

А вот Эйра наверху, с дощечкой и стилом. Чистенькая! Повезло. Не потому, что сестра Немайн, — потому, что вытянула длинную соломинку. Анна хмыкнула, вспомнив, как угадала длинную. А вытянула короткую. После вечера с мужем у нее настроение было ярче солнечного. Такое, что не к добру долго хранить. Не то нечистый приревнует. Вот и уступила везение другой.

— Канал Дэффида перекрыт, — докладывает младшая ученица, — толстым плавником, начали маскировку. На центральном, у короля, еще треть работы по длине, а по глубине хорошо. Третий… Сама видишь.

— Вижу. Эй, парень, что с тобой?

Один из рабочих наклонился, а вместо того, чтоб разогнуться, так и упал ничком в холодную воду. Ту, что сначала была рыжеватой и ужас какой ледяной, а теперь чистая и чуть теплее. Сида мгновенно повернулась, одним рывком вытащила бедолагу из воды за шиворот. Отвесила пару оплеух.

— К Амвросию, — вырвалось у Анны.

— Нет, — отрезала сида, и в глазах сверкнули тысячелетия. — Иначе многие захотят в больничку. Кто послабее духом. Саксы — они послезавтра, а каналы — сейчас. Пусть отдохнет полчаса. За счет сна. И хватит. Как земля?

Болотные лучники постоянно проверяли качество грунта. Опыт был — скот водили по болотам, поди, не реже людей.

— Уже можно. Если осторожно и шагом. Может, ну его, третий канал?

— Нам нужен не шаг, нам нужен галоп… Стой! А колья?

— Колья вбиты. Но если…

— Если — все равно, есть там колья или нет!

Снова лопаты. К вечеру работа окончена. Ночная смена перекроет канал, а перекрытие искусно укроет дерном. Что сида делает, если ее прижали к болоту? Убирает болото. Вот только это заклинание Неметоны, как и все другие, требует соленого пота и мозолей. Недаром сама старается.

Епископ лопатой не махал. Но спустился во рвы и подбадривал паству притчами. По возрасту — вполне извинительно. А вот батюшка Адриан лопатой не побрезговал. Смену, правда, стоял половинную, так потом ведь в госпиталь шел. Раненых утешать. Вот уж кто не видел в победе над болотом никакого волшебства. Его смущало другое.

— Великолепная, — «дочерью моей» или «рабой божией» святую и вечную он называть избегал. Спасал светский формализм, вполне заменявший формализм церковный, — ты уверена, что вы с королем все решили верно? Ведь единственный пример, известный из истории, — это Гавгамелы!

— Я похожа на Дария? — Августа размазала грязь по лицу. Нет, другие же ухитряются как-то извозюкаться в меру! А эта… Словно и верно, — сида, а сиды, по местным понятиям, иногда превращаются в свиней! Правда, потом мыться побежит. Единственная ее привилегия сейчас — бочка с холодной водой. Слишком холодной для остальных.

— Я его не видал, — хмыкнул викарий, — но только он разравнивал поле для колесниц.

— А заодно и фаланге. Но у нас и для фаланги кое-что припасено. Собственно, сражайся саксы геометрическим строем, как македоняне, трудностей бы вообще не было. Увы, они и в свалке хороши. Не беспокойся. Мы готовы. А Дарий попросту не умел пользоваться колесницами, да и были они похуже наших. Серпоносным, чтобы нанести врагу урон, нужно подходить вплотную к строю — и, конечно, нести урон даже от копий, не то что от стрел и дротиков. Наши же колесницы могут стрелять из баллист, держась на расстоянии большем, чем полет стрелы. Потом Дарий разделил колесницы на две части — чего делать не следовало, кавалерия-то у македонян была хорошая. Ну и под конец, когда колесницы выиграли фланг у македонян, они не ударили им в тыл. Не пойму — то ли это ошибка, то ли измена, то ли трусость. Александр лично возглавил кавалерию и, выиграв у персов другой фланг, такой удар нанес. Чем и решил сражение. А ведь ударь колесницы фаланге в тыл — фаланга бы распалась и бой окончился в худшем случае вничью! Вообще колесницы нужно применять только массово, и только с конницей или ездящей пехотой…

Немайн несло — она говорила про колесницы, но излагала теорию применения танков. Память Клирика, не абсолютная, но вполне приличная, не подвела, и читанные тем на студенческой скамье книги Фуллера и Гудериана, мемуары Меллентина и Рауса, воспоминания Попеля и Катукова вываливались на уши совершенно неподготовленного слушателя. Все примеры удалялись на персидско-индийскую границу, в Бактрию и Согдиану.

Викарий слушал. Военные аспекты ему были неинтересны. Зато вспомнилось, что Ираклий происходил из армянского царского рода. Который, собственно, боковая ветвь персидского царского. Неудивительно, что августа разбирается в колесницах. И все-таки очень много у предстоящей битвы общего с Гавгамелами. Недаром и персы тогда, и камбрийцы теперь вспомнили про колесницы — остальное оружие словно отказалось побеждать неумолимого врага. Вот только у бриттов есть еще одно оружие — вера и правда Господня. И если августе следует заняться колесницами, то ему, Адриану, — душами. Чтобы были крепче вновь придуманного сплава железа с углем.

Глухо звякнуло било. Раз, еще раз и еще.

Надо рвом немедленно возникла Эйра.

— Наставница, тебе пора спать. Не меньше четырех часов. Иначе выйдет нарушение гейса. Слушай, а как ты ухитрялась в дороге спать стоя? Не все и догадались.

— Очень плохо, — сообщила Немайн, — так что больше не буду.

А того, что покраснела, под штукатуркой из грязи и видно не было.

Декабрьская ночь, сида и неподвижное лежание — вещи мало совместные. Аж церемония возведения вспомнилась. Хорошо, на этот раз в одежде не ограничили. Наоборот, посоветовали замотаться как можно теплее. Три пледа — так три, пять — так пять. И сапоги можно любимые. Главное, чтобы лежала, где скажут, с вечера и совсем-совсем не двигалась. Значит — не шумела.

Как ни странно, репутации грозной воительницы неумение двигаться бесшумно не повредило. Немайн славилась отчаянными налетами, грозной волшбой, оборотничеством, но никак не скрадыванием. Аннонские проводники — другое дело. Воевать у болотной страны ни сил, ни желания, а задания вроде мести мужу, поколачивающему жену-озерную или, хуже, пытающемуся выбить из бедняжки тайны входа в нижний мир, тренируют навыки, сильно отличные от привычки к полевому бою или защите крепости. Тут не только сделать гадость нужно, но и перевалить вину на других фэйри, на соседей, на несчастный случай. Известно, кто фэйри обидит, того оставляет удача. Невзгоды приходят, одетые в зеленое, в венках из ольхи и бука. И никогда — поодиночке!