Читать интересную книгу Долгий фиалковый взгляд - Джон Макдональд

«Магнум» отобрали у браконьера. Норм Хайзер одобрил мой выбор, выдал пригоршню фирменных патронов. Выслушав его объяснения по поводу моей задачи, я попросил еще кое-какое снаряжение. Он повез меня в торговый центр, показал открытый допоздна отдел скобяных товаров. Я купил необходимую белиберду, а потом совершил налет на супермаркет и запасся провизией для сорокавосьмичасового дежурства. Хайзер решил, забросив меня, поехать к «Белому ибису», положить мои вещи в прокатный автомобиль и загнать его в свой гараж с глаз долой.

В десять тридцать он высадил меня у дома Бейтера, пожелал удачи и уехал.

Глаза приспосабливались к темноте дольше обычного. В первую очередь надо было намазаться репеллентом, прежде чем пара десятков москитов поздоровее соберутся в стаю и загонят меня на дерево, чтобы попировать в свое удовольствие.

Я осмотрел котельную, оставил внутри фонарь, закрыл дверь и опять обождал, пока глаза привыкнут, проверив, сколько света видно снаружи. Вполне неплохо. Узкая трещина над дверной ручкой и щель пошире внизу. Можно заткнуть изнутри кусками старого одеяла.

Необходимые приготовления заняли больше часа. Купленной проволоки хватило на длинный путь через кусты от котельной до старого деревянного моста. Заслышав приближение автомобиля, я всякий раз выключал фонарик. Со временем обнаружил на мосту старую посеревшую кривую доску, достаточно глубоко проседавшую, с подходящей выбоиной внизу. Закрепил одну маленькую медную клемму из разобранного фонарика в выбоине, другую прикрепил к доске, унес зуммер подальше, уложил на дороге так, чтобы слышать сигнал с моста. Нельзя ни пройти, ни проехать, не замкнув цепь.

Для желающих по какой-либо причине явиться с другой стороны приготовил примитивную старую погремушку с черной ниткой. Закрыл дверь котельной, включил фонарик, заткнул щели, изготовил два волчьих толстенных сандвича, выпил кварту почти холодной воды. Растянулся на узкой подстилке, подыскав место для карабина, где без суеты, не тратя времени, можно достать его рукой. Выключил свет, открыл дверь, снова лег.

Я звал сон, чтобы расслабить шею и плечи. Помощник шерифа Макги на посту. Просто смех. Или слезы.

И позволил себе провалиться в темную круговерть, зная, что увижу там мутные глаза Арнстеда, Бетси, играющую свою роль с фиалковым взглядом и тошнотворной гримасой, плоскую стальную рукоятку, торчащую прямо под мышкой, пену, запекшуюся в углах мертвых губ безумной молодой девушки.

Глава 20

Очнувшись с первым лучом, я проверил мою сигнальную систему, забрал жестянки с ниткой, сунул под матрас. С восходом солнца изучил участок, отмечая логичные места вторжения, чтобы на закате лучше расставить погремушки.

Нашел способ закрепить дверь котельной так, чтобы при толчке снаружи она казалась запертой. Хайзеру не хотелось вскрывать печати на дверях дома Бейтера, так что я отыскал оконную задвижку, которую удалось сдвинуть, и влез через окно. С кресла, где умер Бейтер, еще свисала широкая белая липкая лента, которой он был привязан, на коричневом ковре под креслом и перед ним темнели заскорузлые пятна его засохшей крови.

Отыскав тенистый закуток с хорошим осмотром окрестностей, я уселся там, положив карабин рядом. Нахлынула ностальгия, не теплая, от которой туманится взор, появляется опечаленная улыбка, а иная, когда напрягаются мышцы и втягивается живот, пробуждаются старые автоматические инстинкты выживания. Скажем, время от времени, заслышав крики птиц и жужжание насекомых, наполовину сдерживаешь дыхание, пока они не умолкнут где-то в невидимом месте. Слушаешь, не раздастся ли легкий стук, звяканье, маслянистый щелчок оружия на взводе. Раздув ноздри, ловишь в легком дуновении бриза привкус чужого пота. Время от времени слегка разминаешься, так как в неподвижности немеют мышцы, а когда придется пошевеливаться, возможно, понадобится шнырять быстро, как ящерица, иначе примешь смертельный удар неожиданно грянувшего автомата.

В одиннадцать загрохотали доски моста. На него въехал старый белый «мустанг», набитый юнцами. Двое белобрысых парнишек на одноместных сиденьях и три шумные длинноногие девчонки в бикини, высоко взгромоздившиеся на опущенный верх. Водитель с такой лихостью обогнул старый красный пикап, что одна девчонка едва не свалилась. Ее подхватила подружка, сидевшая посередине. «Мустанг» остановился. Мне хорошо было слышно из моего закутка.

— Томми! Вот гад, ты ж меня чуть не убил, летишь как сумасшедший.

— Если б ты упала на голову, не убилась бы, Банни Ли.

Они сбились в кучку, направились к дому, обошли вокруг, заглядывая во все окна. Девчонки рассказывали, будто тут полно привидений, сообщали друг другу о случившемся с Фрэнком Бейтером.

— Давайте зайдем в дом и хорошенько посмотрим, — предложил один парень.

— Ну его ко всем чертям! — сказал другой. — Старик Хайзер тут все опечатал. Хочешь, чтобы он в задницу тебе вцепился? Мне как-то не хочется.

— Да ладно тебе, — не отступал первый. — Гляди вон на старушку Норму Джин. Она решила, что сдохнет, но проберется туда, чтобы позабавиться со мной на койке старика Бейтера.

— Ох, и трепач этот чертов Томми! — взвизгнула девушка.

Девочки принялись хлопать себя по голым ногам и плечам.

— Ребята, везите-ка нас отсюда, — сказала одна. — Меня почти съели. Ничего тут нет. Лучше давайте поиздеваемся над старушкой Долорес.

Они побежали к машине, набились в нее и поехали. Завизжали шины на мощеной дороге.

Я совершил еще один обход. С другой стороны дома Бейтера было грубое подобие внутреннего дворика — патио — примерно в двенадцать квадратных футов, в трех шагах от опечатанной двери гостиной. Вокруг низкая блочная стенка, выкрашенная в светло-голубой цвет. Там стояло несколько цветочных горшков с торчавшими из запекшейся в них земли мертвыми стеблями. Площадь патио была вымощена солидными бетонными плитками размером чуть больше обувной коробки. Их укладывали на утрамбованную землю, в пазы засыпали песок, заливали водой. Неряшливая работа. Дождями основу размыло, она стала неровной. В трещинах проросли сорняки. В углу торчало старое кресло красного дерева, выгоревшее до серого цвета, со сломанной ручкой. Нескольких плиток недоставало.

Я немного посидел на низкой стене, был обруган голубой сойкой, думал о Бетси в ее могиле почти на другом конце округа Сайприс, в подсознании порой всплывали более важные вещи, и в конце концов пришла мысль — странно, что одни плитки кажутся светлее и новее других.

Поэтому я присел, вытащил одну плитку, перевернул, уложил на место другой стороной и получил ответ. Хайзер приказал провести тщательный обыск. Значит, плитки вытаскивали, копали или втыкали в землю острый щуп, а потом не успели или не потрудились положить каждую плитку точно так же, как раньше. Перевернутые выглядят поновее — не так долго подвергались воздействию погодных явлений.

Собственно, полицейские даже не все уложили на место. Четырех плиток в дальнем конце не было.

У каждого есть свой набор мелких идиотских причуд. Одни обязательно точно выравнивают стопки своих бумаг по краю стола. Другие поправляют висящие картины, третьи одержимо вычищают пепельницы. Я помешан на картинках-головоломках. Увидав незаконченную составную картинку, начинаю кружить, наклоняюсь, нахожу деталь, которая идет туда, потом сюда. Маленькие триумфы. Не могу видеть стойку для удочек, рассчитанную на пять штук, в которой стоят только четыре. Иду по жизни, расставляя вещи на подобающие места.

Пустив поток мыслей в другом направлении — на сей раз снова к трейлеру, вокруг которого кружил Генри, — я все шарил и шарил в буйной траве, в сорняках, ползал кругами по трем сторонам патио, двигался в поисках недостающих плит дальше, удовлетворяя свою идиотскую страсть к порядку и соответствию.

Сообразил, что уполз почти на сорок футов от патио. Никаких плиток. Почувствовал раздражение. Куда, к черту, они подевались?

Пауза на раздумье. Ладно. Стало быть, патио обыскали. Все плитки сняли. Сложили грудой в сторонке, но неподалеку. Зачем утаскивать их хоть на дюйм дальше необходимого? Вполне могли складывать на низкой широкой стене.

Пошел на угол, тщательно осмотрел стену. Нет, черт возьми. На земле видны продолговатые углубления. А вот тут виноградная лоза оборвана, значит, ее поднимали. Стебель у корня зеленый, а на переломе коричневый.

Я выпрямился и встал с разинутым ртом. Так и стоял в комической позе под большим фонарем, висевшим над головой. И слышал звучный, гибкий голос Ленни Сибелиуса: «…среднего роста, с бычьей шеей и широченными могучими плечами. Он подростком работал у своего дяди, владельца маленького предприятия по изготовлению бетонных плит, и перетаскал столько тонн раствора и готовых блоков, что накачал лишнюю мускулатуру…»