не в полете мыслей, но лишь в деле.
Выйди из пугливых колебаний в бурю событий,
ведомый лишь заповедью Божией и верой твоею,
и свобода, ликуя, примет твой дух.
Страдания
Чудесное превращение. Сильные, деятельные руки твои
скованы. Без сил, в одиночестве зришь ты конец
твоего дела. Но вот ты вздыхаешь с облегчением и передаешь правое дело
спокойно, утешенно в более крепкую руку и успокаиваешься.
Лишь на мгновение прикоснулся ты блаженно к свободе,
а вслед за тем отдаешь ее ты Богу, чтобы Он завершил ее со славою.
Смерть
Приди же, верховный праздник на пути к вечной свободе,
смерть, разрушь тягостные цепи и стены
нашего бренного тела и нашей ослепленной души,
чтобы наконец мы увидели то, что здесь нам не дано было видеть.
Свобода, тебя искали мы долго в дисциплине, в деле и в страдании.
Умирая, познаем мы теперь в Божием лике тебя саму.
Д[орогой] Э[берхард]! Я написал эти строки сегодня вечером за несколько часов. Они довольно сыроваты; но, может быть, они все-таки порадуют тебя хоть немного, и пусть они будут для тебя чем-то вроде настоящего подарка ко дню рождения! От всего сердца поздравляю.
Твой Д.
Сегодня утром увидел, что стихи нужно еще раз полностью переработать. И все-таки пусть они придут к тебе в первозданном виде. Я ведь не поэт!
25.7.44
Я пишу тебе теперь с радостью столько раз, сколько возможно, потому что я надеюсь также, что ты всегда рад что-нибудь получить. Обо мне лично не могу сказать ничего интересного… В последние ночи нашему району снова досталось. Под вой бомб я все время думаю: какие это пустяки по сравнению с тем, что переживаешь ты у себя. Меня часто приводит в ярость жалкое поведение некоторых людей здесь в таких ситуациях; они совершенно не задумываются о том, каково другим. Здесь же всегда нужно только перетерпеть несколько минут опасности…
Я дочитал «Записки из Мертвого дома». Там, конечно, сказано очень много умного и доброго. У меня не выходит из головы его утверждение (которое у него, без сомнения, не пустая фраза), что ни один человек не может жить без надежды и что люди, по-настоящему утратившие все надежды, часто дичают и озлобляются.
Здесь остается открытым вопрос, можно ли поставить знак равенства между надеждой и иллюзией. Разумеется, нельзя недооценивать значения иллюзии для жизни; но для христиан, наверное, речь может идти лишь о том, чтобы надежда была обоснованной. И если уж иллюзия обладает такой силой в жизни людей, что поддерживает ее, то насколько велика должна быть сила, которой обладает абсолютно обоснованная надежда для жизни, и насколько непобедима такая жизнь. «Христос – наша надежда» – в этой формуле Павла сила нашей жизни. Меня сейчас поведут на прогулку. Несмотря на это, я заканчиваю письмо, чтобы оно было отправлено еще сегодня. Прощай! Я каждый день с благодарностью и верностью думаю о тебе!
27.7.44
…То, что у тебя сейчас столько хлопот, создает также и внутреннюю разрядку; мне, во всяком случае, так бы казалось.
Твоя формулировка нашей теологической темы проста и ясна. Вопрос о том, как может существовать «естественное» благочестие, является вместе с тем и вопросом о «неосознанном христианстве», который занимает меня все больше и больше. Лютеранские догматики различают fides directa и fides reflexa. Они связывают это с так называемой детской верой при крещении. У меня возникает вопрос, не затронута ли здесь весьма широкомасштабная проблема. Но об этом, возможно, когда-нибудь в другой раз.
28.7.44
…Ты считаешь, что в Библии о здоровье, счастье, силе и т. п. говорится довольно редко. Я еще раз обдумал это серьезно. Во всяком случае, для Ветхого Завета это не так. Промежуточным теологическим понятием в Ветхом Завете между Богом и счастьем и т. д. человека является, на мой взгляд, понятие благословения. Разумеется, в Ветхом Завете, как, например, у патриархов, речь идет не о счастье, а о Божием благословении, включающем в себя все земные блага. Это благословение означает, что Бог претендует на всю земную жизнь, а потому оно содержит все обетования. Считать, что ветхозаветное благословение преодолено в Новом Завете, означало бы разделять распространенное спиритуализованное восприятие Нового Завета. Но случайно ли то, что, указывая на возможность злоупотребления Евхаристией («Чаша благословения…» – 1 Кор. 10, 16! 1 Кор. 11, 30), Павел говорит о болезни и смерти, что Иисус исцеляет людей, что ученики Иисуса ни в чем не испытывают недостатка? Нужно ли противопоставлять ветхозаветному благословению крест? Так поступал Кьеркегор. В результате крест или страдания превращаются в некий принцип, а вот отсюда-то и проистекает нездоровый методизм, лишающий страдание характера конкретной реализации Божественного Промысла. Надо сказать, что и в Ветхом Завете праведники, удостоенные благословения, много страдают (Авраам, Исаак, Иаков, Иосиф), но нигде (в том числе и в Новом Завете) в связи с этим не выводится взаимоисключающей оппозиции: счастье – страдание или благословение – крест. Различие между Ветхим и Новым Заветами в этом отношении заключается, по-видимому, лишь в том, что в Ветхом Завете благословение включает в себя также и крест, а в Новом Завете крест включает в себя также и благословение.
Еще кое-что по совершенно иному поводу: не только дело, но и страдание есть путь к свободе. В страдании кроется освобождение, ибо человек получает право передать дело своей жизни в Божии руки. В этом смысле смерть венчает человеческую свободу. Является человеческое дело предметом веры или нет, зависит от того, понимает ли человек страдание как продолжение своего дела, как завершение свободы или нет. Мне кажется это очень важным и очень убедительным.
У меня все хорошо. О семье также ничего нового не могу сообщить. Ханс[34] совсем слег – у него застойный дифтерит. Но, кажется, есть надежда на быстрое выздоровление. Прощай, не теряй бодрости, а мы тоже постараемся; радуйся, как и мы, в предвкушении радостной встречи! «Новая песнь» – № 370, 3–4.
Несколько мыслей по различным поводам
Джордано Бруно: «Вид друга может нагнать совершенно особый страх, ибо ни один враг не может нести в себе столько ужасающего, как он», – ты что-нибудь понимаешь? Я старался изо всех сил, но так ничего и не понял. Может быть, под «ужасающим» подразумевается опасность предательства (Иуда), таящаяся во всякой тесной близости людей?
Спиноза. Страсти побеждаются не разумом, но лишь более сильными страстями.
Сущность и преимущество сильных личностей в том, что они могут ставить великие коренные вопросы и ясно формулировать свою позицию по отношению к ним. Слабые же всегда вынуждены выбирать между альтернативами, предложенными