Читать интересную книгу Ночной гонец - Вильхельм Муберг

Кровь в молоке у черной коровы пропала в начале лета. Как только коров стали выгонять на пастбище, крови в молоке сразу не стало. Теперь, когда она доила корову, из вымени бежало чистое, бело-золотистое молоко. Ее руки не причиняли вреда скотине — значит, она была честная девица и не могла насылать порчу. Стало быть, она не опоганилась с нечистым и он не имел над ней власти.

Но метка на груди никак не сходила. Что, если лукавый принял образ Сведье и она опоганилась с ним, сама того не ведая?

Стало быть, тогда он обманул ее, и она все равно невиновна. Никакого колдовства за ней не водилось, ничего худого она не делала по своей воле и разумению.

От соседки ей было не укрыться — их дома стояли рядом. Соседка все время караулила ее, и, как только они снова повстречались, Анника сказала:

— Тебя будут испытывать водой! Тогда-то уж правда откроется!

Она поспешила прочь, а соседка крикнула ей вслед:

— Тебя бросят в озеро! Не потонешь, гусем поплывешь, чертовка!

Кто-то шепнул ее отцу обиняком про тайные прогулки дочери в лесу. Односельчане не доверяли больше старосте: никто не пришел к нему как к другу; никто не сказал про худую славу его дочери. Только намекали ему кое на что: дескать, Ботиллу видели в лесу с каким-то человеком. Отец тут же догадался, что это был за человек, и спросил дочь с глазу на глаз:

— Ты с кем это видалась в лесу?

— Ни с кем, батюшка.

— Говорят, что ты видаешься с каким-то человеком.

— Ни с кем я не видаюсь, батюшка.

— А Сведье тебе не встречался?

— Нет, батюшка, не встречался.

— Ты ему больше не невеста. И нечего тебе с ним больше знаться.

— Как прикажете, батюшка.

— Ты с ним ничего не натворила?

— Я себя соблюла, батюшка.

— Правду говоришь?

— Всевышний на небе знает, что я невинна.

— Поостерегись, однако! В лес больше не ходи!

— Веля ваша, батюшка, больше не пойду.

Отец поверил ей и успокоился, — Ботилла была разумная и набожная девица и не смела ослушаться отца с матерью, не станет она против воли отца тайно встречаться со Сведье.

Ботилла не солгала отцу, когда говорила, что не видела Сведье. Вспоминая про все, что было с нею в лесу, она решила теперь, что все это ей только почудилось, — не было Сведье рядом с ней, то не его дыхание она слышала, то ветер касался ее щеки. Ведь в глаза ему она так ни разу и не заглянула.

Близился сочельник, на берегу ручья лежали груды белья — стирали к рождеству. Наводненный осенними дождями ручей вышел из берегов. Глубина в нем стала около сажени, а вода все прибывала; она хлынула на увядший осенний луг, растеклась мелкими ручейками, пенясь, смывая блестящие камни, звеня серебряными колокольчиками. Не слышно было птичьих голосов в лозняке, зато в Чистом ручье звенели голоса воды. Этот ручей никогда не иссякал — это был вечный источник с чистой и прозрачной водой. Такой воды не найдешь ни в одном ручье на свете. Ничто не могло замутить ее струи, она была чиста, как серебро, как упавшая с неба роса.

Ботилла колотила белье на берегу ручья, рука ее крепко сжимала валек, на котором было вырезано сердце. Собравшись полоскать, она нагнулась к воде и увидела свое лицо. Ручей показывал, какая она есть, без лжи, без обмана.

«Тебя станут испытывать водой! Не потонешь, гусем поплывешь!»

Не судья ей Анника Персдоттер, и никто другой в деревне ей не судья. Рассудит их только вода. Вода укажет и посрамит виноватую, а невиновную защитит. Вода разберет, колдунья она или честная девушка. Колдунья плавает по воде, как сухая щепка, — чистая, прозрачная, невинная вода отталкивает поганую ведьму, меченую дьявольской меткой, продавшую нечистому душу и тело. А невиновной вода раскрывает свои объятия.

Ручей знал, что Ботилла невиновна. Вода знала, что она не призывала нечистого, не давала ему обета отдать свою душу и тело. Она знала, что человек из леса был ее нареченный, с которым она встречалась по чести и уговору. Вода знала, что она послушна воле господа всемогущего и заповедям его. Вода свершит свой суд и обелит ее.

Девица хотела снять с себя тяжкий навет.

— Ручей, помоги мне! Прими меня! Ты ведь знаешь, что я невиновна! Защити же меня!

Ботилла глянула в ручей. Она хотела сама тайно испытать себя водой.

Пусть это будет в тайности. Придется ей раздеться донага — она не может воротиться домой в мокрой одежде. Вода в ручье студеная, она будет колоть ей кожу ледяными иголками, но ведь терпеть-то придется недолго. Она не станет опускаться глубоко в объятия ручья. Ручей неглубок, вот оно, дно, совсем близко; над водой склонились толстые ветки ивы; можно ухватиться за них и выбраться на берег. Ей лишь бы коснуться поды. Как только она станет тонуть, она тут же схватится за ветку. Надо лечь на спину, поднять колени и протянуть руку к веткам. Бояться тут нечего. Вода сразу же примет ее и отмоет всю грязь, прилипшую к ней: «Ты невиновна!»

Она сняла передник и корсаж, села на камень у воды. День был серый и пасмурный, точно нахохлившаяся ворона, что сидела на макушке ели. Ботилла съежилась, она дрожала от холода, сидя в одной юбке и сорочке. Она уже продрогла до костей, хотя еще не коснулась воды.

— Ручей, ты знаешь, что я невиновна, помоги мне!

День был холодный и ветреный. В такую стужу не мудрено схватить ломоту, а то и чахотку, если остыть в студеной воде. Она оробела. Для тайного испытания лучше дождаться солнечного дня.

Она оделась и пошла прочь от ручья.

* * *

А языки все судачили про Ботиллу Йонсдоттер. Парии больше не улыбались при встрече с нею, а, не сказав ни слова, отводили глаза, будто им становилось неловко. Женщины у колодца замолкали, когда она проходила с ведрами. Дети, завидев ее, разбегались по сторонам, а потом выглядывали из-за углов и кричали, указывая на нее пальцами:

— Берегитесь колдуньи! Бегите от нее, бегите!

Худая слава шла о ней.

Никто не хотел доносить на нее, но и заступиться — никто не заступался. Односельчане не знали, верить ли молве, однако все ее сторонились. Никто не подошел к ней и не сказал: «Ты вовсе не колдунья! Ты по-честному видалась в лесу со своим суженым! Нечистый не сосал твою грудь, это просто-напросто метка от ожога».

Что сказали бы батюшка с матушкой, если б проведали про красную метку? Ведь они еще про это не знали. Не знали они ничего и о худой славе. Если б они знали, как их дочь боится погубить свою грешную душу!

Однажды, когда она проходила мимо усадьбы Боккагорд, Ботилле показалось, будто ей что-то бросили в спину. Она оглянулась. На земле лежал раскаленный уголек, шипевший, как змей. Этим угольком кинули в нее.

Куда бежать? Ее сторонятся, как прокаженной, почитают за колдунью. Где ей укрыться? Все вытерпела бы, лишь бы освободиться от нечистого. Ему она не давала обещания. Она давала клятву только одному человеку из леса.

«Обрученные! Неразлучные! На веки вечные!»

Пускай ее сторонятся, пускай бросают ей вслед раскаленные уголья — это все она стерпит. Ибо суд людской над ней не властен. Один господь бог волен судить ее, и суд божий свершится в Чистом ручье. Вода открывает свои объятия невиновной, а виноватую не принимает, виноватая очистится лишь в огне костра. Когда в прошлом году в Конге жгли на костре колдунью, дымом опалило урожай во всем уезде. Вода божья на земле не примет колдунью. А Чистому ручью ведома ее тайна. Колдунью он не примет, а ей раскроет свои объятия.

Девица знала, где ей укрыться. Она пошла к ручью.

Был ясный, солнечный день. Рождественский пост миновал, снег выпал и стаял, от талой воды ручей переполнился и затопил луг. Нигде нет такой воды, как в Чистом ручье, текущем на север. Она исцеляет людей, от нее пропадает парша, сходят струпья и болячки. От этой воды холсты становятся ослепительно белыми, будто их вымыли в потоке, текущем от престола царя небесного. Эта вода чиста и прозрачна, словно капли утренней росы. Эта вода откроет волю божью всему миру.

Водою крестился Христос; она коснулась чела его, и с той поры она таит в себе святую истину, от которой содрогается земля и небеса разверзаются для людей.

Девица спустилась к ручью. Солнечные блики лежали золотыми нитями на голых ивовых ветвях, на мокром лугу, на воде, текущей с тихим звоном в тени ветвистых ивовых кустов. Девица нагнулась и погладила воду руками. Вода была мягкая и ласковая, как бархат в церковном алтаре, как святой покров на престоле господнем. Вода была прозрачная до самого дна. Она не таила в себе ни грязи, ни лжи, ни лукавых наветов. Она не сделает ей худого, она откроет ей правду, успокоит ее невинную душу.

Она огляделась вокруг, на лугу не было видно ни души. Тогда она сняла одежду и повесила ее на ветвях ивы. Она скинула башмаки и встала босыми ногами на холодные скользкие камни у края воды. Ступни у нее заныли от холода. Потом она расстегнула корсаж и сняла сорочку.