— Да пейте уже чай, — вздохнул храмовник и улыбнулся, спокойно и миролюбиво, — еще вся ночь впереди.
Леожу не очень хотелось проводить ночь в компании брата Эрея, но и перепоручить дела кому‑то другому молодой человек не мог.
— Много в этот раз? — послушно взяв чашку в руки и согревая от нее заледеневшие пальцы, спросил Закари.
— Не очень, — сухо признал храмовник и, подхватив со столика у себя за спиной пачку перевязанных лентой бумаг, протянул ее принцу. — Чем дальше пытаюсь выследить, тем больше закрывается… Мы хоть и не маги, — он усмехнулся собственным словам, — но тоже кое‑что можем. Дар богини — особый дар. Она в нас за столько лет много чего впустила, и мне не ведомо, что именно могут другие братья.
Про магию храмовников Зак был наслышан, но совсем ее не боялся, лишь досадовал. Копии писем семерки совета, лежавшие сейчас у него на коленях, составляли едва ли десятую часть всей корреспонденции братьев, а значит, большинство тайных писем успели спрятать или сжечь, не дав им попасться на глаза подкупленным служкам.
Брат Эрей вздохнул и раздавил в пальцах сухарик.
— Если бы я знал наверняка… — хмуро пробормотал он. — Если попытаться, то в каждой мелкой записочке можно что‑то странное найти, шифр заподозрить, а узнать наверняка — не узнаешь.
Зак кивнул, он и сам понимал, что за последние годы они нашли много такого, что могло послужить обвинением в адрес каждого из храмовников, в том числе и брата Эрея, но так и не увидели явных доказательств.
Во времена давние, когда Зак еще был ребенком, все казалось намного проще, ведь весь совет встал против, все были виновны. За первые десять лет жизни на принца покушались по десятку раз в месяц, то пытаясь отравить, то пристукнуть. Совет сначала отстранили от дел, а потом и вовсе…
Но то дела прошлые, давние. Новые братья, занявшие места в совете, хоть и помнили о смерти своих предшественников, но того королю Джону не поминали.
— Фанатик, только фанатик… — прихлебывая чай, пробормотал брат Эрей. — Среди братьев и тогда и теперь большинство к магам относится спокойно, без вражды. Мы же сами их изделия используем, те же порталы.
Фанатик.
Зак фыркнул, но согласно кивнул.
Кто ж еще это может быть? Только фанатик. Или тот, кто считает, что короли поступили не верно, дав защиту магам несколько веков назад. А до этого волшебников искали, ловили и сжигали, считая пробравшимся из Модриггата злом.
— Фанатик, — повторил принц вслух. — Но знаете, брат Эрей, есть одна деталь, которая мне совсем не нравится.
— И какая же? — храмовник подвинул к себе чайник и вновь наполнил высокую чашку с тонким красно–коричневым узором из цветов и листьев.
— Зачем пытаться убить Ализу?
Этот вопрос волновал принца с самого начала. Точнее, еще тогда, когда никакой Ализы и на горизонте не было, но его часто и навязчиво предупреждали: не женись, иначе быстро станешь вдовцом.
Брат Эрей поскреб подбородок, покрутил ус и глубокомысленно хмыкнул:
— Да, и правда.
Мысли эти не были новыми, но Леож не находил объяснений происходящему.
— Знать бы зачем, и мы, может, поняли, кто за всем стоит, — озвучил молодой человек то, что уже не раз прокручивал в голове.
— Может быть, ваше высочество, может быть, — согласился храмовник.
* * *
Ранним утром небо застлало темными грозовыми облаками, они вмиг набухли тяжестью, потемнели, грозя опрокинуть на Стакрин силу непогоды. Ветер, будто дитя малое, расшалился, скребся в окна, мешал горожанам досматривать сны, и даже замковая стена не защитила меня от неприятного раннего пробуждения. Крупные капли долбили будто над самым ухом, гулко и часто. Я ворочалась в постели, так и эдак пристраивая подушки, надеясь их пуховым нутром заглушить неприятный звук. Ветер, подпевая дождь, ударялся в стекла, те звенели, жалобно моля о пощаде.
— Адово пекло! Да дайте уже поспать!
Бессонная ночь, злость и неопределенность основательно меня вымотали. Голова гудела, а внутри нее словно перекатывались тяжелые металлические шарики, гремя и соударяясь.
Перевернувшись на другой бок, я накрыла голову подушкой и понадеялась, что дождь скоро утихнет, и я смогу поспать еще пару часов. И в этот самый момент дверь в спальню распахнулась. Звук получился до того противный, что я застонала и дрыгнула ногой, после чего вяло велела:
— Уйдите.
— Но, ваше высочество…
Дальше я не услышала из‑за громыхнувшей за окном молнии.
— Уйдите, я спать хочу! — теряя терпение, рявкнула я, садясь и вперивая взгляд в Тинну.
Представляю, как выглядела в этот миг: глаза красные, лицо бледное, волосы всклокочены…
А из мыслей только одна: острое желание придушить вредного Зака. И не важно, что сие мне вряд ли удастся осуществить, зато очень хочется. А злость только прибавляет решимости.
— Где сейчас находится мой супруг? — осведомилась я у служанки.
— Я еще не видела его сегодня, ваше высочество, — Тинна раздернула шторы, впуская в комнату блеклый свет пасмурного дня, после чего поставила на столик рядом с кроватью подносик с карточками.
— Это что? — и так зная ответ, все же уточнила я.
— Рано утром доставили, — Тинна вышла и вернулась уже с завтраком на подносе. — Леди желали бы с вами увидеться сегодня.
Я легкой брезгливостью пересчитала карточки, мельком цепляя имена. Десять. Десять благородных дам, решивших, что я приму их на следующий же день?
«Озверели совсем…» — подумала и откинулась на подушки. Голова болела нестерпимо.
— Завтрак, ваше высочество?
— Нет, сначала ванна, а потом…
Хотелось отправить посыльного с отказом в визите, избавиться от Тинны, забраться под одеяло и сидеть там, греясь и радуясь, что дождь не может проникнуть в замок.
— И не лень им в дождь?.. — ни к кому не обращаясь, пробормотала я.
— Дождь весь день лить не будет, уже светлеет… — заметила пожилая женщина.
Озверели, как есть озверели…
А если я не хочу никого видеть? Я же буду ядом плеваться… Заку ничего, он, чьорт безрогий, такая вредина, что легко перенесет, а дамы…
Следующая неожиданная мысль мне так понравилась, что, вставая с постели, я хитро улыбнулась.
Ванна с пеной немного уняла раздражение. Я расспрашивала Тинну о навязавшихся на мою голову дамах, жмурилась и наслаждалась процессом, оттягивая расставание с теплой водой.
— Тинна, а расскажи мне о… — я сдула с ладошки пенный холмик. — О нападениях на его высочество. Как давно это началось?
Служанка на секунду перестала массировать мою голову, задумалась и сказала:
— Лет до десяти постоянно. Или и после еще были? — она вздохнула. — Точно я не помню… А потом, когда… совет сменился, то попытки прекратились. Жизнь в замке налаживаться стала. Но лет пять назад все началось снова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});