как его изображают на картинах, — грузовики с вооружёнными рабочими. Только здесь на двух или трёх человек с автоматами полсотни безоружных юнцов. И так лихо, так радостно, по пути махая или грозя прохожим, мчались они через весь город на верную смерть» [40, с. 277–278]. Ни одного баркашовца, то есть представителя организации РНЕ, в Останкино не было. И. Иванов пишет о 18 вооружённых человеках, ушедших на Останкино. То есть кроме офицеров охраны несколько единиц стрелкового оружия было у демонстрантов, которые, вероятно, отобрали его у омоновцев. По сравнению с вооружёнными, обученными спецназовцами, охранявшими Останкино, и вооружением экипажей бронетранспортёров народ, пришедший к телевизионной студии, был безоружен.
Уже в первой половине дня 3 октября, когда Останкино ничего не угрожало, его охрана насчитывала не 15 и не 45 человек, как сообщала демпресса, а 107 человек, имевших 140 единиц огнестрельного оружия. «К 17.45, когда возглавляемая А. М. Макашовым колонна машин со сторонниками парламента добралась до Останкина, телекомплекс охраняли более 300 человек, имевших на вооружении не менее 280 единиц огнестрельного оружия и шесть БТР… К 19 часам охрана телекомплекса «Останкино» достигла почти 500 человек. На вооружении она имела «не менее 320 автоматов, пулемётов, снайперских винтовок, 130 пистолетов, 12 гранатомётов, в том числе и ручной противотанковый гранатомёт РПГ-7, при достаточном количестве боеприпасов» [40, с. 286–287]. Им противостояло не более 300 почти безоружных сторонников парламента. К концу вечера 3 октября 1993 года МВД РФ сосредоточило здесь не менее 26 бронетранспортёров и свыше 900 военнослужащих и работников милиции со штатным вооружением.
Кроме колонны машин под командованием А. Макашова в Останкино пешком отправилась колонна по призыву В. И. Анпилова. Кстати сказать, что, несмотря на простоватый внешний вид и неумение громко вслух преподнести себя и свои мысли, Анпилов являлся широко образованным, всесторонне развитым, умным и мужественным человеком, любящим Россию. На верхней эстакаде транспортной развязки Садового кольца и Калининского проспекта колонны встретились. «Грузовики, автобусы под Андреевскими и Красными флагами, — пишет В. И. Анпилов, — ждали нас… под мостом на Садовом кольце. «Блокада прорвана, — кричали нам с грузовиков. — Мэрия взята! Вперёд, на Останкино!» Даже если бы я скончался в тот момент… опьянённый радостью первой победы, народ не заметил бы этого. Не спрашивая позволения, десятки дружеских рук подняли меня, и я, песчинка народного восстания, полетел в кузов грузовика. Упал на колени Ильи Константинова. «Витя! — кричал Илья, пытаясь обнять меня в давке кузова, переполненного людьми. — Мы им вмазали! Ты бы видел, как они бежали! Ельцину — конец! Едем брать Останкино, колонну ведёт Макашов!» Вёл к Останкину безоружную колонну и генерал Б. В. Тарасов.
9.6. Ураганный огонь по безоружным российским гражданам
У Останкина 3 октября находились не только защитники Верховного Совета, но и жители близлежащих домов, любопытные прохожие, журналисты и другие категории граждан. В то время Останкино в народе называли «империей лжи», и многие хотели видеть, как эта империя перейдёт в руки восставшего народа. Ведь, несмотря на девятилетнее «промывание мозгов», большинство граждан ещё оставались советскими людьми, и никто не допускал возможности убийства собственным правительством своих граждан. Сразу после расстрела людей все СМИ говорили о том, что из Останкина начали стрелять после того, как по телецентру выстрелили из гранатомёта. Но все участники тех событий, которые находились у телецентра, указывают, что первый выстрел прогремел из телецентра. Этим выстрелом был ранен один из телохранителей А. М. Макашова подполковник Н. Н. Крестинин. «Более того, следствие пришло к заключению, что «выстрел внутрь здания через главный вход тандемной гранатой кумулятивного действия ПГ-7 ВР из гранатомёта, имевшегося у нападавших, не производился» [40, с. 300]. Но даже если бы производился, то не давал права лицам, находящимся в телецентре, открывать огонь по людям, не совершавшим никаких действий, дающих право применения огнестрельного оружия. У правительства Ельцина нет никаких оснований, оправдывающих их преступные действия. Даже то, что грузовиком была выбита одна половина двойных входных дверей, не давало спецназовцам права убивать людей. Кстати, уместно упомянуть, что, как установила комиссия, приказа на выдавливание дверей А. М. Макашов не отдавал. Не исключено, что данные действия являлись очередной провокацией.
Но А. М. Макашов вошёл в разбитый проём прямо на автоматы спецназовцев и потребовал микрофон и экран, но спецназовцы потребовали, чтобы А. М. Макашов и сопровождавшие его лица вышли из пролома на улицу. «Как только последний из нас вылез из помещения техцентра на улицу, — пишет И. Иванов, — раздался первый выстрел», а затем по собравшимся у техцентра был открыт ураганный огонь. В это время первая колонна, шедшая пешком, подошла к телецентру и тоже попала под ураганный огонь. Многие сразу упали замертво, другие залегли. Стонали раненые. Помочь им было невозможно из-за шквального огня. Стреляли и по раненым, и по людям, пытавшимся их вынести. «Огонь вёлся из автоматов и пулемётов в упор по толпе из здания техцентра (это был основной огонь на поражение). Стреляли прямо через стёкла из боковых окон второго этажа (с обеих сторон, где заканчивался дугообразный балкон) и с пролёта центральной лестницы. Перекрёстным автоматным огнём их поддержали вскоре сразу из четырёх точек с крыши телецентра (возможно, стреляли не четверо, а трое перемещавшихся вдоль крыши автоматчиков)».
«То, что творилось у меня перед глазами, — вспоминает С. К. Григорьев, — я никогда не видел ни в страшном сне, ни в диком кино — и не дай мне Бог видеть и слышать такое ещё раз. Крики, стоны, ругань, бегущая толпа и летящие им в спину пули с жутким цоканьем и воем рикошета от мостовой и стен, со шлепком впивались в живое тело, обрывая крик и жизнь. Я стоял как вкопанный, не осознавая, что происходит. Вначале сквозь двойные окна 2‑го этажа по людям начали стрелять трассирующими пулями автоматы. Практически тут же с противоположной стороны — с крыши дома 12 открыли огонь ручные пулемёты… затем трассирующие пули пулемётов дёрнулись вниз и защёлкали с визгом по брусчатке тротуара, а огонь автоматов возобновился» [40, с. 305]. Людей расстреливали в буквальном смысле этого слова. «Освещение обоих зданий телецентра было выключено, — пишет В. И. Анпилов, — а улица, напротив, была ярко освещена уличными фонарями, и людей было видно как на ладони».
«Толпа, — вспоминает С. К. Григорьев, — бежала по улице Королёва врассыпную, прячась за фонарные столбы, деревья, машины, а вслед бегущим безоружным людям с двух сторон гремели выстрелы, беря по всем правилам боевого искусства под перекрёстный огонь освещённые яркими уличными фонарями беззащитные жертвы. Это была настоящая