Читать интересную книгу Психология эмоций. Я знаю, что ты чувствуешь - Пол Экман

Профессор права Уильям Миллер в своей увлекательной книге «Анатомия отвращения» (The Anatomy of Disgust) отмечает, что отвращение очаровывает не только детей: «[Отвращение]… имеет свою прелесть, свое очарование, которое проявляется в том, что нам бывает трудно отвести глаза от тяжелых катастроф… или в том, насколько привлекательными оказываются для нас фильмы ужасов…[152] Наши собственные сопли, моча и кал воспринимаются как что–то вредное и вызывают у нас отвращение, но мы проявляем в отношении них трогательное внимание и любопытство…

Мы смотрим на наши выделения чаще, чем признаемся в этом… ведь многие люди внимательно рассматривают свой носовой платок, после того как высморкаются в него».[153] Кассовый успех таких грубых фильмов, как «Здесь есть что–то о Мери» (There's Something About Mary) был достигнут не только за счет аудитории подростков.

Розин проводит различие между тем, что он называет межличностным отвращением, и базовым отвращением.[154] Он перечисляет четыре группы усвоенных межличностных триггеров: незнакомый, больной, несчастный и морально испорченный. Исследование, проведенное мной вместе с Маурин О'Салливан, позволило получить несколько результатов, подтверждающих правильность предположений Розина. Мы просили студентов колледжа записать наиболее сильные ощущения отвращения, которые, по их представлениям, мог когда–либо испытать человек. Предложенная Розином тема заражения от пищи, попадающей в ротовую полость (например, вы вынуждены съесть то, что у другого человека вызывает рвоту), действительно упоминалась, но только у 11% респондентов. Наиболее часто называемый триггер крайнего отвращения (упоминавшийся 62% респондентов) возникал в результате реакции на предосудительное с моральной точки зрения поведение (например, реакции американских солдат, увидевших следы зверств нацистов в концентрационных лагерях). Почти половина называвшихся действий, вызывавших отвращение и моральное осуждение, была связана с актами сексуального насилия, в особенности над детьми. Последнюю группу случаев, упоминавшихся примерно 18% респондентов, составляли истории физического отторжения, не имевшие отношения к еде, например обнаружение трупа с копошащимися в нем червями.[155]

Ранее я отмечал, что базовое отвращение, по Розину, является темой эмоции и что, если он прав в том смысле, что четыре формы межличностного отвращения — к незнакомому, больному, несчастному и морально испорченному — являются усвоенными, то тогда они были бы вариациями темы. Однако мне кажется возможным, что эти четыре межличностные формы отвращения также являются темами, которые можно найти в любой культуре со своими специфическими особенностями, обусловленными научением, которые будут разными у разных индивидов, социальных групп и культур. Например, каждый может проявлять реакцию отвращение на морально испорченного человека, но то, что является признаком моральной испорченности, может изменяться. То, что является незнакомым и знакомым и что является несчастьем, также зависит от обстоятельств, и лишь отношение к болезни, возможно, везде одинаково. Те, кто имеют физические изъяны, гноящиеся раны и прочие дефекты, могут вызывать отвращение в каждой культуре.

Миллер указывает на то, что культуры имеют больше свободы с точки зрения включения объектов или действий в область вызываемого отвращения, чем с точки зрения исключения их из нее. Это наблюдение в точности соответствует идеям, рассмотренным в главах 2, 3 и 4, где я утверждал, что базы данных эмоциональной готовности людей являются открытыми, а не закрытыми. Эти базы данных совместно с программами, которые направляют наши реакции на наши изменяющиеся эмоции, не бывают пустыми, когда мы появляемся на свет; эволюция уже написала свои инструкции о том, как нам следует реагировать и какую чувствительность мы должны проявлять при каждой реакции. Как отмечает Миллер, эти базы и инструкции трудно изменить, но поскольку базы данных являются открытыми, то мы можем усваивать новые триггеры и новые эмоциональные реакции.

Хотя и японцы, и американцы проявляют реакцию отвращения на испорченные продукты питания или на попадание чего–то неприятного в рот, Розин обнаружил у них различия в проявлении социального отвращения. Человек, который не вписывается в общественное устройство или несправедливо критикует других, вызывает отвращение у японцев. Американцам внушали отвращение расисты и люди, проявляющие чрезмерную жестокость. Однако не все социальное отвращение в целом варьируется от культуры к культуре. Розин установил, что во многих культурах людям противны политические деятели!

В дополнение к четырем типам межличностного отвращения, описанным Розином, существование еще одного типа отвращения, который я называю отвращением от пресыщения, вытекает из результатов исследования, проведенного психологами Джоном Готтманом, Эрикой Вудин и Робертом Левенсоном. Их исследование заслуживает особого внимания, поскольку они оказались единственными учеными, которые точно измерили выражение эмоции во время одного из самых эмоционально насыщенных и наиболее важных социальных взаимодействий в нашей жизни — взаимодействии между мужем и женой.[156]

Удивительно, что выражения отвращения у жены, адресуемые мужу в ходе беседы, начатой с целью разрешения конфликта, позволяли предсказать количество времени, которое они в течение ближайших четырех лет проживут порознь.[157] Готтман обнаружил, что выражения отвращения у жены обычно возникали в ответ на попытку мужа отгородиться от нее «каменной стеной» (о чем я рассказывал в главе 6), т. е. игнорировать ее эмоции. Говоря простым языком, она получала то, чего добивалась; она оказалась сытой по горло. Отметьте, как хорошо к этой ситуации подходит метафора приема пищи. Если ваш супруг вызывает у вас неприязнь, то неудивительно, что будущее ваших отношений выглядит безрадостно. (Мы еще вернемся к результатам, полученным Готтманом, в конце этой главы, когда будем говорить о презрении.)

Миллер отмечает, что при близких отношениях мы снижаем чувствительность к тому, что обычно вызывает у нас отвращение. Самым первым примером является «перемена пеленок, вытирание выплюнутой пищи, другие действия по уходу за больным ребенком. Родители — это те люди, которые будут проявлять заботу в любых обстоятельствах; они будут убирать экскременты, рискуя испачкать ими руки и одежду; страдать, когда окажутся облитыми мочой. Преодоление естественного отвращения к подобным веществам является характерной чертой безусловной родительской любви».[158]

Подобное временное устранение отвращения наблюдается у участников полового акта. И вновь я процитирую Миллера: «Язык другого человека у вас во рту может быть признаком близости, но он может также быть вызывающим отвращение оскорблением… Секс по обоюдному влечению означает взаимное нарушение границ, защищаемых чувством отвращения… Секс — это лишь один способ нарушения таких границ, подразумевающий один тип обнаженности. Но есть и другие формы обнаженности, открытости и знаний, на которых основываются интенсивные интимные отношения — отношения в форме продолжительного, тесного и нежного взаимного контакта.

Кто–то думает о том, чтобы поделиться своими сомнениями, тревогами, заботами; чтобы рассказать о своих устремлениях; признаться в ошибках и недостатках; чтобы просто показать себя человеком, имеющим свои причуды, слабости и потребности… Мы могли бы назвать другом или близким человеком того, кому мы позволяем поплакаться нам в жилетку, чтобы затем в свою очередь поплакаться в жилетку ему, того, кто понимает, что такой обмен жалобами на трудности жизни является привилегией близких отношений, которых наше чувство собственного достоинства и наше отвращение не допустили бы при отсутствии такой привилегии… Любовь дает другому человеку привилегию смотреть на нас таким образом, который заставил бы нас испытать стыд и вызвал бы отвращение[159] у других людей, если бы не было этого вмешательства любви».[160]

Это замечательно тонкое наблюдение Миллера указывает на наличие у отвращения социальной функции, которая в других условиях была бы незаметна. Временное подавление отвращения создает отношения близости и служит символом личной преданности. Такое принятие того, что другой человек мог бы счесть постыдным, вовлеченность в физическую деятельность, которая с другим человеком показалась бы отвратительной — я имею в виду не только секс, а, например, необходимость убирать рвотную массу необязательно за близким, но и за совершенно незнакомым вам человеком, — может быть не только знаком любви, но и средством ее усиления.