— О-о-о, «руку» я вам могу гарантировать! — негромко рассмеялся Понтифик. — Кстати, что там с переносом сознания у правительства? Есть новости?
— Пока тихо. По оценке наших спецов…
— То есть «крыс» внутри лаборатории, — насмешливо перебил Кукоев.
— От тебя ничего не утаишь! Короче, месяца через три у них начнется тестовая фаза с внедрением «хвори». И пока все это раскачается, пока они проведут последние испытания на крысах…
— И сейчас ты не про наших «крыс»? — вновь перебил Понтифик.
— Нет, про настоящих.
— Про настоящих… В общем, у нас еще есть время. Много времени.
— В избытке! Полгода, а, может, и больше. — Кондор прибавил шагу, поравнялся с товарищем и как-то заискивающе посмотрел ему в глаза: — Ты же успеешь сломать «мозг»?
— За полгода? — удивился тот. — Шутишь? Мне хватит четырех недель!
Командир группы одобрительно похлопал Кукоева по плечу:
— Ловлю на слове, дружище, ловлю на слове…
Глава 16
— Понтифик? — Костя сдвинул брови. — Это что за позывной такой?
Федор Ильич многозначительно указал пальцем в потолок:
— Тот, которого боится вся верхушка нашей власти!
— То есть свое настоящее имя вы мне не скажете?
Понтифик вздохнул:
— Зачем оно тебе, Константин? И с чего ты вообще взял, что меня зовут не Федор Ильич?
— Кэт. Она сказала, что…
— Я ничего не говорила! — перебила девушка и наигранно удивилась: — Федор Ильич, вас что, как-то по-другому зовут? Надо же, в первый раз слышу!
Костя несколько фривольно прислонил палец к ее губам, жестом прося помолчать.
— Да ты дослушай сначала! — громко сказал он, и когда девушка смолкла, развил ранее начатую мысль: — Кэт сказала, что она живет под другой личиной. Вот я и подумал, что и вы, наверное, тоже…
— А ты смышленый парень, Константин! — довольно ахнул Понтифик.
— Пожалуй, мы убьем тебя последним, — тихо, в кулачок, прыснула Кэтька.
Мужчина осуждающе скосился на нее и продолжил:
— Знаешь, Константин, у меня было много имен. В предыдущей жизни меня звали Джабраил Сабитович. Еще раньше — Заир Юсупович, а в молодости… Узурбек Капитонович Даудов. Это имя мне дали при рождении.
— Джабраил, Узурбек, Заир… Вот я сразу догадался, что вы не Федор!
— Не понял?
— Внешность у вас…
Толстяк оскалился кривым ртом:
— Не совсем, как сказали бы раньше, славянская?
— Наверное, да. — Костя пожал плечами. — Ваш нос, брови, акцент… Ну вот какой вы Федор?
— Самый лучший в мире! А вообще, внешность обманчива. Так что называй меня Федором Ильичом, договорились? — Он замолчал, в задумчивости почесывая складку под подбородком. — Я удовлетворил твое любопытство, Константин?
Тот кивнул:
— Так точно… Федор Ильич!
— Замечательно, — обрадовался толстяк и, будто что-то вспомнив, обратился к девушке: — Катя, пожалуйста, не забудь… не забудь рассказать Константину… ну то самое! Ты знаешь.
Кэтька понимающе прикрыла глаза. А Федор Ильич вышел из комнаты.
Щелкнул замок.
— Кэт, о чем он? Что рассказать?
Девушка, однако, будто и не расслышала вопрос.
— Кот, блин! Ты зачем у Феди… у Федора… у Ильича, такое спрашиваешь? Нетактично же! — накинулась она с претензиями.
— Так он Федя? Или Федор? Или Федор Ильич? — нахмурился Костя.
— По разному! — отпарировала Кэтька. — При тебе я зову его Федор Ильич, потому что… ну потому что так солиднее, что ли. А наедине Федя. Я же тебе говорила, что мы давно знакомы! Он меня, можно сказать, вот такой вот мелкой помнит! А ты что, ревнуешь?
— Вот еще!
— А-ха-х, ревнуешь, я же вижу. — Она внезапно успокоилась и легко поцеловала парня в губы. — Не ревнуй, тут не к чему ревновать. Обещаешь?
Костя расплылся в глупой улыбке:
— Да.
А Кэт вдруг посмотрела на него, как-то кротко, нерешительно. Растерянно потерла переносицу, словно готовясь к чему-то неприятному.
— Блин, Котик, — потупилась она, — а ведь мне действительно надо тебе кое-что рассказать. Что-то очень-очень плохое. — И замолчала.
Яковлев выжидающе поднял брови:
— Ну?
— Блин, Федя, твою мать, почему вообще это должна говорить я? — пробормотала Кэтька. — А-а-а! Котик, блин, прости, что узнаешь это от меня!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Кэт, не тяни!
— Пока мы были в лаборатории, твой папа скончался от хвори! — выпалила она.
— Что-о-о?! — Костя вскочил, чувствуя, как холодеют пальцы на руках. — Как?! Нет! Нет! Ты врешь! Зачем?!
— Прости-прости-прости! — Кэт вскочила следом, обняла его и начала гладить по спине, стараясь утешить. — Мне очень жаль, что ты узнаешь об этом именно так!
Костя обмяк. Опустился на кровать. Закрыл лицо ладонями… Проклятье! За всем круговоротом последних событий он совсем забыл про куда-то запропастившегося отца… А теперь того нет в живых… Или?..
Он вдруг встрепенулся. В голове застучали мысли:
«Прочь панику! Это ложь! Кэт что-то напутала! Вызвать интерфейс! Позвонить папе…»
«Вызываемый пользователь заблокирован. Причина блокировки: смерть пользователя», — сообщило выпадающее окно и пропало.
Это был конец.
— Где… тело? — еле-еле выдавил он.
— Его сожгли. Кремировали.
Костя сглотнул.
— И даже не сообщили?
— Ублюдки из правительства сразу уничтожают всех умерших. Они скрывают хворь от горожан, чтобы не возникало паники и лишних вопросов.
Костя обхватил голову руками, а затем уткнулся девушке куда-то в шею. Из глаз непроизвольно потекли слезы.
— Ну-ну, все… все будет хорошо. — Кэт погладила его по волосам, пытаясь найти слова поддержки. — Я рядом. Я с тобой. Мы вместе.
Она поцеловала его. Скромно, мимолетом, украдкой. Просто поцелуй в губы. Еще раз. И еще раз.
Почувствовав, что Костя, пусть и едва заметно, но отвечает, она прижалась к нему всем телом и, как и совсем недавно, перекинула ногу и уселась сверху, позволив их языкам переплестись, скрутиться, соткаться в один пульсирующий влажный клубок.
«Что ты творишь? — вяло подумал он. — Придурок! Ты только что узнал, что потерял отца! Но… но ведь это Кэт! Моя Кэт! Такая желанная Кэт!»
И адреналин накрыл его с головой, подталкивая выплеснуть эмоции, обиду, злость. Подталкивая овладеть девушкой. Жестко. Цинично. Бесцеремонно. Удовлетворяя лишь свои потребности. Свои инстинкты. Свои желания. Чтобы она извивалась под ним, стонала, кричала, визжала от боли и наслаждения…
Костя чуть заметно помотал головой, отгоняя эти садистские мысли — все же Кэт не была виновата в случившемся, да и спугнуть ее своей внезапной грубостью или причинить ей боль он отнюдь не желал…
…Его ладони бегло скользили по плечам, спине, рукам Кэтьки, жадно мяли попу, зарывались в волосах, а губы продолжали рваться навстречу ее губам, и, казалось, невозможно насытиться этими поцелуями.
Кэт с трудом отбилась от страстных порывов, отлепилась и несильно толкнула его — так, что он упал спиной на мягкий матрас.
— Лежи, милый, я все сделаю сама, — соблазнительно проворковала она, стащила с себя кофту и бросила на пол. Мгновение помедлив, расстегнула лифчик на спине и кинула его следом.
От увиденной впервые в жизни женской груди у Кости пересохло во рту и сперло дыхание. Облизнув губы, он осторожно, двумя пальцами, провел по ней, робко коснувшись вмиг затвердевшего сосочка.
— Ну ты чего покраснел, Котик? Не стесняйся давай! Имей в виду, я люблю уверенных в себе мужчин!
— Я… я и не стесняюсь. — Он нерешительно взял грудь девушки в ладонь. Аккуратно помял, чувствуя, что эти действия не остались без последствий — в штанах заметно напряглось.
— Смелее, Котик! — Кэтька навалилась всем телом, припечатывая его к кровати и впиваясь губами. Игриво пробормотала: — Мм, не кусайся, а то я тоже тебя за что-нибудь укушу… — Привстала. — Подожди, сниму остальное!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она проворно стащила кроссовки и джинсы, оставшись в одних белых кружевных трусиках. Костя, тоже приподнявшись, последовал ее примеру. Подумав, снял еще и носки.