Читать интересную книгу Битвы, изменившие историю - Флетчер Прэтт

Но все же у него были двенадцать лет, за которые он успел-таки построить новую систему, и она не рухнула. Больше того, когда в 1774 году на престол взошел Людовик XVI, страна получила правителя, интересовавшегося морскими делами. После вступления Франции в войну на стороне колоний в 1778 году никакие обязательства на континенте не могли отвлечь ее и увести в сторону. Но следует заметить, что французская военно-морская стратегическая концепция разительно отличалась от британской. Согласно взглядам французов, основной целью морской войны является не сама война и не обеспечение господства на море для продвижения торговли и морских перевозок, а поддержание конкретных операций на суше. Мэхэн осудил эту концепцию как ложную и был, несомненно, прав, но при таких кораблях и моряках, как в эпоху французского морского возрождения, она могла принести определенные плоды.

Первый из этих плодов появился вскоре после создания альянса. Граф д'Эстен отправился в Чесапикский залив на двенадцати боевых кораблях и вынудил адмирала Хоу, брата генерала Уильяма Хоу, убрать оттуда свой флот, уступавший по численности французскому. Это означало, что наземным войскам тоже придется убираться восвояси: Генри Клинтон, сменивший Хоу на посту главнокомандующего, пробился назад к Нью-Йорку, причем произошла битва при Монмуте, которая ничего не решила, несмотря на высокопарную брань, которую Вашингтон обрушил на генералов, не выполнявших его приказы так, как он того желал.

На тот момент британцам удалось сохранить только Нью-Йорк и Ньюпорт, что в Род-Айленде. Если они хотели добиться прогресса в подавлении восстания, то кампании был нужен новый план. Лорд Джермен придумал морем перебросить войска и пробиться по слабым южным колониям к Вирджинии и Мэриленду. В основе этого плана лежали три фундаментальных предположения. Одно из них было верное: французы больше интересовались богатыми вест-индскими островами, чем поддержкой действий американцев на континенте, и пошлют туда флот на время краткосрочных кампаний, а британцы могли позволить себе содержание постоянной американской эскадры и перебрасывать войска по побережью, когда вздумается. Второе предположение казалось верным: на юге силы американцев неустойчивы и не представляют серьезной проблемы для регулярных британских войск. Третье предположение так и не было проверено: если подчинить Джорджию, Северную и Южную Каролину и Вирджинию, то «вся Америка к югу от Сасквеханны вновь присягнет на верность» — эта сентенция имела непреодолимую привлекательность для лорда Джорджа Джермена.

В соответствии с первыми двумя предположениями Британия отправила в Саванну войска, которые взяли ее с легкостью, практически подчинили Джорджию, без труда разгромили генерала Бенджамина Линкольна и выступили маршем в Южную Каролину. Главной особенностью кампании было то, что 12 мая 1780 года Клинтон взял Чарльстон вместе с 5-тысячной армией под предводительством Линкольна. Это поражение стало крупнейшим из тех, что понесли американские силы, и отличной компенсацией за Саратогу.

Д'Эстен со своим флотом на краткое время вновь явился из Вест-Индии и получил хорошую взбучку, когда попытался отвоевать Саванну. Кроме того, генерал Корнуоллис, которого Клинтон оставил в Чарльстоне во главе восьми с половиной тысяч человек (он возвратился в Нью-Йорк), двинулся во внутренние районы Каролины. В Кэмдене 16 августа 1780 года он буквально разметал недавно созданную американскую армию под началом «старухи» Гейтса. Самтер, вождь партизан, был ночью захвачен врасплох в своем лагере, его силы также уничтожены. Британские опорные пункты держали в подчинении весь регион, казалось, что план кампании Джермена составил гений.

Но теперь британцам противостоял человек выдающегося ума. Чтобы заменить Гейтса, Вашингтон отправил на юг своего квартирмейстера генерала Натанаила Грина, род-айлендского квакера, которого собратья изгнали из своего общества за пристрастие к военным делам. В Шарлотте, где он принял командование над остатками кэмденских сил, он нашел 1482 человека со снаряжением на восемьсот; но Грин был их тех, кто умел анализировать ситуацию, и точно знал, как намерен поступить. Его преимущество заключалось в том, что стоило только появиться небольшой группе американских солдат, как начинала появляться местная поддержка, лишая малочисленные британские части возможности действовать и не давая покоя крупным соединениям неприятеля.

Последовавшая кампания представляет собой классический образец ведения малой войны. Отметим инцидент на Кингз-Маунтен, где кучка жителей лесной глуши явилась словно из ниоткуда и ликвидировала 1100 британцев и милицию тори. Другой случай произошел в Коупенсе, где Дэниел Морган из прославленных Стрелков уничтожил еще один британский отряд. Кампанию определили постоянные марши и броски Корнуоллиса за неуловимым Грином по всей Северной Каролине, а также участие в войне партизан. Она продолжалась всю зиму. 15 марта 1781 года Грин наконец соизволил вступить в бой с британским командиром у Гилфорд-Корт-Хаус. Победил Корнуоллис, но по завершении битвы обнаружил, что у него нет ни запасов, ни фургонов на всех раненых, а базу отделяло от него расстояние в 260 миль. Бросив раненых, он, не показывая вида, что отказывается от участия в кампании, двинулся на побережье в район Уилмингтона, находившегося в Северной Каролине под защитой королевского флота.

Грин отправился дальше, чтобы испытать свои ухищрения на частях Корнуоллиса, оставленных в Южной Каролине.

III

Значение кампании, проведенной Грином, заключалось в том, как она повлияла на взгляды лорда Джорджа Джермена. Никто не сказал ему, что остатки британской армии на Юге подвергаются процессу эрозии необычайной силы. Лорд Джордж считал, что сопротивление в обеих Каролинах практически подавлено, поэтому для Корнуоллиса в его передвижениях по штатам нет преград: он победил силу, которая представляла собой уже беспорядочную толпу. Во всей корреспонденции, сновавшей взад-вперед между Джерменом в Лондоне, Клинтоном в Нью-Йорке и Корнуоллисом в Уилмингтоне, красной линией проходит мысль, что британцы держат Юг в кулаке и теперь целью должно стать формирование военно-морской базы в Чесапикском заливе в качестве подготовительного мероприятия для подавления Вирджинии. Корнуоллис не считал каролинскую кампанию провалом, а лишь полагал, что «пока Вирджиния не подчинена, нам будет затруднительно удерживать Каролины».

Весной 1781 года он выступил на Вирджинию, присоединил к своим силам действовавший там отряд и с присланным от Клинтона подкреплением (более 7 тысяч человек) начал присматривать эту военно-морскую базу. Ему противостоял друг Вашингтона, молодой французский доброволец маркиз де Лафайет, с таким небольшим отрядом, что не рисковал вступать в сражение. Корнуоллис попытался навязать ему битву, но потерпел неудачу. Он участвовал в запутанной переписке, содержавшей постоянные изменения плана, причем письма добирались до пункта назначения за срок от шести недель до трех месяцев. Из этой переписки ясно одно: после исследования района между Хэмптон-Роудз и Портсмутом Корнуоллис решил, что нашел подходящее место для стоянки линейных кораблей напротив Йорка и Глостера, стоявших на одноименной с первым реке, и в последние дни июля стал там и укрепил позиции.

В те же дни в лагерь Вашингтона у границ Нью-Йорка явилось подкрепление из четырех сильных полков французской пехоты с артиллерией и инженерами под командованием графа де Рошамбо. Он сошел на сушу в заливе Наррагансет, куда прибыл в сопровождении восьми линкоров во главе с адмиралом де Баррасом. Баррас сообщил, что основной боевой флот французов под началом де Грасса, насчитывавший от двадцати пяти до двадцати девяти кораблей, летом подойдет к американским берегам. В Вест-Индии стоял британский флот, с которым де Грасс вел военные действия, не приведшие ни к какому результату. Но теперь у него, во-первых, больше кораблей, а во-вторых, британцам придется сопровождать в Англию свой громадный летний сахарный конвой; де Грасс был уверен, что сможет проскользнуть мимо их бдительного ока.

С самого начала войны Вашингтон не переставал утверждать, что британское владычество на морях позволяет им наносить удар в любом им месте. «Невероятные преимущества, получаемые неприятелем посредством своих кораблей и господства на водах, держат нас в состоянии непрерывного замешательства», — писал он еще в 1777 году. Даже после заключения альянса с Францией он не оставлял стараний заручиться содействием флота. «Самый большой интерес для нас представляет достижение постоянного военно-морского превосходства у сих берегов», — утверждал он в 1780 году; но Версаль интересовали сахарные острова. Но теперь де Грасс был на подходе; дело стояло за тем, куда ему подойти.