Читать интересную книгу Космические тайны курганов - Юрий Шилов

Можно упрекнуть древних мудрецов в стремлении уйти от ответов, в заблуждениях, в обмане соплеменни­ков... Да, без этого не обходилось. Однако в общеисто­рической перспективе магия сыграла, в общем-то, поло­жительную роль, явившись колыбелью абстрактного мышления. Первоначальное же становление науки по­шло по пути обобщения практики.

Конкретное и абстрактное — это те полюса, между которыми пульсировало еще не расчлененное па науку, философию, религию, искусство первобытное мировос­приятие.

Принято считать, что первобытное мышление было очень конкретным, а культурный прогресс сопряжен с развитием абстрактного мышления. Это верно лишь в общем: в русле поступательного процесса довольно от­четливо выделяются циклы усиления или ослабления того и иного способов восприятия, причем и в древно­сти человеческий разум являл такие шедевры абстрак­ции, всестороннее постижение которых весьма затруд­нительно даже для современных специалистов.

Такими шедеврами можно считать Стоунхендж, не­которые навесы и гроты Каменной Могилы, Высокую Могилу... Можно понять общий замысел названных па­мятников, разобраться в деталях, но вот постичь всю глубину взаимосвязей этих деталей не удалось еще ни­кому. Загадки Стоунхенджа не исчерпал даже союз высокопрофессиональных ученых с ЭВМ, не удалось до конца разобраться и в образно-календарно-математиче­ских закономерностях росписи гробницы 4 из Высокой Могилы (рис.15). Гении создали их? Или кому-то из мудрецов повезло обнаружить и удачно отразить объек­тивно существующие узлы мироздания, точки соприкос­новения множественных проявлений единой материи?..

Наиболее очевидными отражениями конкретного и абстрактного являются изобразительные памятники. На примере той же Высокой Могилы и окрестных кур­ганов мы видим, как довольно реалистическое изобра­жение быка (Тельца) заменяется копированием одной головы, которая затем превращается в символ в виде круга с дугою-рогами и рассредоточивается впослед­ствии отдельными костями натуральных быков; видим, как жертвенные люди заменяются весьма схематичными каменными изваяниями, а затем обряд жертвоприноше­ния переносится на самих погребенных; видим, как со­существуют все перечисленные детали обрядов.

Собранием абстракций можно считать испещренную всевозможными знаками Каменную Могилу. Характер­но, что ранняя композиция на своде "Грота быка" со­ставлена из реалистических изображений животных и человека, но "оживлена" абстрактными лунками и про­черками; последующая же композиция на карнизе составлена из абстрактных черточек, зигзагов и других геометрических фигур, но местами подкреплена доволь­но реалистическими изображениями животных. Подоб­ным образом обстоит дело и с плитами со "ступнями Вишну": выполненные с различной степенью реализма и детализации, они сочетаются с округлыми и кресто­образными солнечными знаками, а также с передающи­ми энергию действия линиями и лунками (рис.23, 24).

Рис.24. Изображения в "Гроте быка" Каменной Могилы.

"Ригведа" тоже содержит выразительные примеры сочетаний и взаимопереходов конкретного и абстракт­ного. Так, Вишну — "достигающий во все стороны" и создающий тем самым пространство — это, конечно, абстракция. Но миф о возрастании его из карлика в ги­ганта, делающего при этом три шага, — это уже кон­кретные образы действия, создающего пространство. Л в распространенном эпитете Шипивишта ("лысый" старик?) кроется, возможно, намек на вполне опреде­ленную категорию людей, приносившихся в жертву.

Абстрактны, более или менее приближены к фило­софским категориям и другие боги "Ригведы". Однако нет-нет да и проступят в "жизненных силах" (асурах) змеевидные существа, в Адитьях — подобие большого семейства, в Сурье — солнечный диск и т. д. И наобо­рот, в конкретных образах семи рек, сестер, кобылиц скрываются зодиакальные месяцы благоприятного по­лугодия, в образах колеса и повозки — рита, вселен­ские циклы, а в образе ярма — символ больших перио­дов и времени вообще.

Пределы познания — вот оплот магии.

Ничто так явственно не показывает величие, но вме­сте с тем и ничтожность мировоззрения первобытной эпохи, как космогонические (повествующие о происхож­дении сущего) мифы "Ригведы".

Они сконцентрированы примерно в десятке из 1028 гимнов и вынесены в заключительный цикл, как итог представлений о мироздании. Но в этом итоге нет структурной схемы и цельности, нет общей теории. Кон­кретные вопросы происхождения воды, огня, земли, го­да, ночи и дня и так далее трактуются по-разному: мудрецы не решают, а выдвигают наиболее вероятные, на их взгляд, решения проблемы возникновения мира.

Откуда это творение появилось:

Может, само создало себя, может, нет —

Тот, кто надзирает над этим (миром) на высшем небе,

Только он знает или же не знает.

Мудрецы допускают, но не уверены в наличии не­коего верховного свидетеля, по отнюдь еще не создате­ля, возникновения сущего. Мир возник сам по себе, из ничего — вот вершина диалектико-материалистического прозрения мудрецов первобытности, названная совре­менными философами "первобытным предматериализ-мом".

В "Гимне о сотворении мира" утверждается приори­тет человеческого разума над знаниями богов. Боги по­явились уже в процессе самосотворения мира, и поэто­му не могут знать о начале начал. А вот мудрецы, те "происхождение сущего в не-сущем открыли... размыш­лением, вопрошая в (своем) сердце". Заметим, что не к логике, но к эмоциям (к "сердцу") обращено высшее напряжение первобытной мысли. Но и логики оно не бежит. В том же гимне мудрецы приходят к предполо­жению о самозарождении мира вследствие сочетания его мужского и женского начал, верха и низа (Неба и Земли).

В других космогонических мифах перебираются иные варианты происхождения сущего.

Наиболее распространена версия о космогоническом назначении жертвы. В жертву приносят боги титана Пурушу, сотворяя из его членов землю, небо и прочее; в жертву приносят себя Дакша и Вишвакарман ("тво­рец всего"):

Принеси себе в жертву (свое) тело, (тем самым) укрепляя (его).

О Вишвакарман, укрепляющий себя жертвоприношением,

Принеси себе в жертву землю и небо!

В качестве изначальной жертвы называется также Вач ("речь"), и акт сотворения мира представляется как наречение Вишвакарманом богов и существ, кото­рые подходят к нему чередой.

Этот миф предвосхищает библейский сюжет нарече­ния имен. Характерно, что в "Ригведе" "Творец всего" пользуется услугами риши — "сказителей", причем грань между богом и людьми стерта до такой степени, что именно риши и "добыли жертвой богатство, ...со­здали эти миры".

Невзирая на предположение о полном отсутствии до начала начал чего бы то ни было ("не было не-сущего, и не было сущего тогда"), мудрецы все же представля­ют себе изначальную субстанцию некой хаотической смесью воды и земли, а также огня. Последний выде­ляется в виде Агни или "Золотого Зародыша", кото­рый в течение года носится на поверхности вязких вод, а затем раскалывается (или его раскалывает Индра) и порождает миры.

Интересно такое противоречащее логике построение:

Из пупа Нерожденного торчит Нечто,

О которое опираются все существа.

Из полного цикла гимна явствует, что Нечто — это "Первый Зародыш", а Нерожденный — известный нам уже "Творец всего". И получается такая картина: неродившийся еще Творец полуродил зародыш сущего, а об этот фактически несуществующий зародыш опираются несуществующие существа.

Допущение беспредельности связей между всевоз­можными проявлениями материального мира приводит к понятийному стиранию границ между естественным и сверхъестественным. Это роднит магию с религией. Но если для религиозного сознания характерны слепая вера и подчиненность "воле господней", то магия стре­мится помыкать богами! Вследствие этого в магии ца­рит культ не божеств, а техники управления ими. Так, в одном из гимнов "Ригведы" читаем:

Наблюдатели Варуны, воодушевленные одинаковым желанием,

Озирают эти два прочно укрепленных мира...

Провозгласил мне, мудрому, Варуна:

"Трижды семь имен несет корова.

Кто ведает знак (имен), пусть произносит (их) как сокровенные,

(Если этот) вдохновенный хочет помочь будущему поколению".

Слова "кто ведает — пусть произносит" представля­ют собой магическую формулу, распространенную у ве­дийских ариев и означавшую необходимость определен­ных сведений и ритуалов, исполнение которых обеспе­чит достижение желаемого. Со следами таких ритуалов мы сталкивались при рассмотрении "степных пирамид". Один из ярчайших примеров — магическая роспись на стенках гробницы из IV слоя Высокой Могилы (рис 15). Божества включены здесь в циклы года и человеческой жизни, сопряжены со сторонами света и календарными числами... Ясно, что они могущественны лишь в тех пре­делах, которые им отвели мудрецы.