– Что вы скажете, товарищ Андреев? Мы сможем профинансировать этот проект?
– Передислокацию – несомненно! Но я считаю преждевременной попытку форсировать постройку проекта «30». Он уже устарел и нуждается в полной переработке. Особенно после испытаний изделий 001 и 002. Достройка проектов лидеров типа «Ташкент» также преждевременна. Прочность их корпусов под таким же сомнением. В сорок втором году лидер «Ташкент» стоял на ремонте из-за разрыва палубы во время шторма при сопровождении транспортов в Болгарию.
– То есть вы предлагаете полностью перепроектировать существующие проекты?
– Да, товарищ Сталин.
– Возьмите это на контроль, товарищ Андреев. Адмирал Першин! Все доработки согласовывать с Андреевым. От вашей согласованной работы слишком многое зависит. Особое внимание должно быть уделено качественной ПВО эсминцев. Вы меня поняли?
– Так точно, товарищ Сталин.
«Не было печали, черти накачали!»
Больше всех бурчал Сергей:
«Я ни разу не специалист по флоту! Что будем делать?»
«Сергей, не бурчи! Начнём с главного! Какие двигатели стоят на современных тебе кораблях флота?»
«На ядерных – паровые турбины, на неядерных – газовые турбины».
«А что, есть ядерные корабли?»
«Да. Их довольно много. Используют в основном водоводяные реакторы на тепловых нейтронах».
«Так, значит, напрягаем Александрова!»
«Не его, а Доллежаля! Он создал первый реактор для подводных лодок. Кроме того, необходимо привлечь Базилевского, Балтийский завод и Перегудова из ЦКБ-18, тоже Ленинград».
«Понятно. По газовым турбинам?»
«В основном используются двухвальные, модульные газовые турбины, переделки из авиационных. К ним вешается генератор, а винт крутит электродвигатель».
«Редуктор?»
«Планетарный, как у Ту-95!»
«Значит, Германия. Они же ГЭДы хорошо делают».
«Андрей, для ГТД большой мощности нужно использовать титан-никелевые лопатки».
«То, чем сейчас Роллс-Ройс занимается?»
«Да».
«Нарисовать двухвальную турбину можешь?»
«Конечно, это сейчас обычный авиационный двигатель».
«Чем судовые двигатели отличаются от авиационных?»
«За счёт хороших холодильников, у них гораздо ниже температура на лопатках, примерно пятьсот пятьдесят – шестьсот градусов, много выше моторесурс. Охлаждение же водяное. За счёт этого резко снижается шум двигателя».
Я записал все параметры, которые дал Сергей и поехал к Микулину.
– Александр Александрович! У меня есть предложение.
– Андрей Дмитриевич, может не надо? У меня тут и так сплошной дурдом, – Александр Александрович показал пальцем на противоположную стенку кабинета. Из соседнего кабинета доносился крик какого-то человека. – Вадим с термистами разбирается. Оплавились лопатки, вся работа насмарку. Что хотели, Андрей Дмитриевич.
– Газовую турбину большой мощности, – выложил рисунки, наброски, графики и расчёты. Александр Александрович вцепился в них.
– Такой коэффициент двухконтурности? А это возможно? А это что? Редуктор? Стоп-стоп-стоп! А ведь это позволяет снизить обороты компрессора!
– Для этого и поставлен.
– А откуда такая низкая температура?
– Вода под высоким давлением и топливо.
– Вода? А где мы её возьмём? Не понимаю. А чем её охлаждать?
– Водой. Это не самолётный двигатель, а судовой. Хотя с понижением мощности и изменением схемы охлаждения его можно использовать и для тяжёлых самолётов. Вы будете заниматься самим двигателем. В двух модификациях: один самолётный, второй судовой или наземный. А так обычный турбовентиляторный двигатель. Я знаю, что это конёк Швецова, но у него сейчас англичан прорва. Сам двигатель будем делать в Ленинграде на «Лопатке», остальное на ЛМЗ. Требуются малые габариты и большая мощность. Основное назначение – производство электроэнергии.
– Никогда бы не подумал, что авиационный двигатель можно задействовать для этого.
Я улыбнулся.
– Вы мне льстите, Александр Александрович!
– Вам все льстят.
– Ну, так что, берётесь? Или Люльке отдать? Всё уже даже посчитано.
– А давайте так: и Люльке тоже.
– Хорошо, договорились.
Я встал и подал руку.
– Куда ж вы, Андрей Дмитриевич? А чай? А посмотреть, что мы тут нагородили? Не отпущу! Сейчас идём по цехам! И не спорьте! Вы у нас два года не были!
Мне показали двигатели АМ-3 для Туполева, АМ-5 для Микояна и гордость завода – двигатель серии «Д» для вертолёта Камова. Я остановился возле последнего.
– А вот этот похож на то, что требуется. Кто ведущий конструктор?
– Грачёв. Но он домой в Омск собрался. Его туда берут главным. Уже уволился по переводу.
– Жаль.
Некоторые сомнения меня мучили, но Микулин умел выжимать из двигателя всё, давая предельные мощности для конструкции. И всегда разрабатывал отличное навесное оборудование. По приезде в Кремль позвонил Люльке и попросил приехать. Поставил ту же задачу. Люлька интереса особого не проявил, сказал, что очень занят с новым двигателем АЛ-7, передаст это всё Владимирову и Соловьёву, а сам подключится через некоторое время. Но приехал сам и привез обоих ведущих на следующий день. Разобрали по косточкам проект. Разбили всё на этапы, определились с изготовителями. Я позвонил Сталину и с его разрешения улетел в Ленинград. Просмотрел всё, что предлагает НИИ-45, вызвал конструкторов ЦКБ-18, главного конструктора Базилевского. Все проекты были устаревшие. Небольшие переделки довоенных проектов. Котлы, турбины, громадные редукторы – всё пространство занято машинным отделением.
– А если так, Виктор Иванович! – и я положил перед ним тщательно вычерченный разрез корпуса с двумя машинными отделениями, в которых стояли четыре газовые турбины 2×10 000 кВт и две по 20 000. В корме находилось четыре ГЭДа: два маршевых и два для форсированного хода. Показал ракетоторпеду, в которой скрестил ежа и ужа: новую, разрабатываемую Челомеем и Расплетиным, сверхзвуковую ракету и подвешенную к ней самонаводящуюся торпеду Бартини. И реактивную глубинную бомбу. – Видите, сколько места освобождается. Вот такой вот турбоэлектроход.
Все подсели поближе.
– Понимаете, всё, что вы мне показали, это уже даже не вчерашний день. Чем занимались в эту войну эсминцы?
– Ходили в конвоях.
– Я спрашиваю, что они делали в конвоях!
– За лодками охотились и самолёты отгоняли.
– А вы что проектируете? Артиллерийский корабль! По кому стрелять собрались? По авианосцам? Что вы сможете сделать, даже 130 миллиметров, – вспенить воду у борта? А вот ракетоторпедой по нему шарахнуть, да по винтам, это уже дело и помощь. Поэтому давайте отходить от стереотипов. Основное назначение эсминцев – это поиск и обнаружение ПЛ противника: вот сюда в бульб вставляем гидролокатор. Кстати, англичане и норвежцы делают очень неплохие гидролокаторы. Для того чтобы он и назад смотрел, бульб сделаем вот такой! – и я нарисовал бульб БПК 1155.1. – Здесь, на корме, предусмотреть лебедку для БуГАС. Бомбомёты расположить в носу и в корме. ПУ ракет – вот сюда. Одну или две башни Б-2-130АУ, обязательно предусмотрите радиолокационные взрыватели. И ещё: дайте команду разработать твердосплавные элементы для таких снарядов – выбивать прислугу «Бофорсов» и «Эрликонов», повреждать кабели, приборы управления огнём. Скорострельность у этой пушки высокая. Так что может здорово пригодиться в бою при добивании противника. Подруливающие устройства не забудьте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});