рассказ самого Аверченко.
Позволю себе привести последний отрывок из «1812 года». В нем Аверченко язвит и по поводу совсем недавней, позорной для царской России войны с Японией.
Драм. …А Наполеон принимал у себя русских полководцев или не принимал?
Аверч. Не принимал.
Драм. А у меня принимает. Перед ним, знаете ли, выстроились русские полководцы: Куропаткин, Каульбарс, Гриппенберг, Штакельберг, а он осмотрел их и сказал историческую фразу: «С такими молодцами, да не победить русских! Это было бы невозможно». Теперь уж я и сам вижу, что у меня немного напутано. Потом, у меня тут Наполеону доставляют в палатку карикатуру на него, напечатанную в «Сатириконе»… (Уныло.) «Сатирикон» то был?
«Сатирикон» был. И старый, и «Новый Сатирикон». Был и его редактор и лучший автор Аркадий Аверченко. Человек, на творчество которого ответил сам Ленин. В 1920 году в Крыму Аверченко написал знаменитые «Десять ножей в спину революции». После того как она стала популярной и на Западе, Ленин решил ответить. Назвал Аверченко «озлобленным до умопомрачения белогвардейцем», но книжку посчитал «талантливой».
«Ножи», конечно, никого не поразили. А про Ленина Аверченко вспоминал много раз. Ему казалось, что он вынес вождю мирового пролетариата самый страшный приговор.
«Мне очень интересно знать – как вообще живет Ленин… смеется ли? Я думаю, что не смеется. И ему самому скучно жить, и тем, кто около него, тоже скучно живется».
Глава четвертая
Наполеон на советской сцене
Император французов не был частым гостем на сценах советских театров. Да и с чего бы? Не тот герой, не те времена. Но иногда, по вполне необъяснимым причинам, он все же появлялся.
«Вильгельм Газенклевер является, пожалуй, талантливейшим из современных германских драматургов. Совсем еще мальчиком он выдвинулся в первые ряды экспрессионистской драматургии своей яркой драмой „Сын“. С тех пор до последнего своего произведения, о котором у нас пойдет речь, Газенклевер постоянно привлекал к себе внимание публики не только немецкой, но и европейской.
Отношение Газенклевера к окружающему миру достаточно революционное. Одно время он был даже близок к коммунистической партии и коммунистическому мировоззрению. Это, впрочем, продолжалось недолго».
Многолетний нарком просвещения и главный советский ценитель культуры Анатолий Васильевич Луначарский почему-то назвал Вальтера Газенклевера Вильгельмом, что, к счастью, на итоговую оценку не повлияло. «Последнее произведение», которое упоминает Луначарский, – пьеса Газенклевера «Napoleon greift ein», на русский название перевели как «Нашествие Наполеона».
Пьеса написана в 1929 году, а в 1930–1931 годах ее поставили в нескольких советских театрах в разных городах. Сыграла ли свою роль неназойливая рекомендация Луначарского? Безусловно. Почему пьеса так понравилась «самому просвещенному из большевиков» – тоже понятно.
Анатолий Васильевич был одним из тех немногих советских людей, кто регулярно выезжал за границу. И не просто выезжал, но и общался со многими деятелями культуры, в том числе и с теми, кто не придерживался «правильных» или хотя бы близких к ним убеждений. Особый статус! Этот же статус позволял Луначарскому решать, что хорошо для советского театра.
…Александр Дейч, который и переведет пьесу Газенклевера, встречал приехавшего из Берлина в самом начале 1930 года Луначарского на Белорусском вокзале.
«Не успел он выйти из вагона, как очень оживленно сказал мне: „Ну, я привез вам подарок, который вы никак не ждали“.
Остановив носильщика, он открыл маленький чемодан и тут же на перроне, не обращая внимания на вокзальную суету, передал мне небольшую книжечку в сиреневой обложке. Это был литографированный экземпляр новой пьесы Вальтера Газенклевера „Napoleon greift ein“».
Пьесу Луначарский получил от самого автора, с которым встретился в Берлине. Прочел, видимо, в поезде, по пути в Москву. Ему понравилось.
Газенклевер участвовал в Первой мировой, получил ранение. Поначалу был настроен патриотически, потом стал противником войны, и, как пишут некоторые его биографы, даже симулировал психическую болезнь, чтобы вновь не оказаться на фронте.
Как поэт-экспрессионист он заявил о себе еще до начала войны, экспрессионистом остался и до конца жизни. Сам Луначарский считал экспрессионизм «крайней формой протеста интеллигентской богемы против германского буржуазного уклада», для него после войны характерными становятся «настроения отчаяния и отвращения к жизни».
Анатолий Васильевич – мастер пропагандистских штампов, ну так ведь он сам их и изобретал. Однако кое в чем он прав. Это только коммунисты всегда знают, что делать, а интеллигенция в годы Веймарской республики отчаянно рефлексировала. Или металась, кому как больше нравится. Газенклевер, человек с трагической судьбой, был именно таким интеллигентом. Он вкладывал в свои пьесы всю экспрессионистскую мощь. И немощь тоже…
Пьеса «Нашествие Наполеона» – вычурная и наивная. Читать ее я не порекомендовал бы, а с содержанием лучше всего ознакомиться по статье Луначарского. И описание полное, и оценки – сразу. Для тех, кто предпочитает «чистую картину», совсем коротко.
…Наполеон убегает из музея восковых фигур и оказывается в Европе 20-х годов ХХ века. Опускаем комические детали, почти сразу становится несмешно. Император сталкивается с империалистической действительностью. Главный отрицательный персонаж, кстати, некий американский миллионер Моррис, мечтающий превратить Старый Свет в «европейские Соединенные Штаты». Наполеон этому решительно воспротивится, после разных приключений предпочтет вернуться в музей, а там уже стоит новая восковая фигура. В общем, персонаж трагикомический…
Дейч пьесу перевел, Луначарский кое-что исправил и добавил. Поставили в нескольких театрах. Во МХАТЕ втором на читку пришел нарком иностранных дел Михаил Литвинов, большой друг Луначарского. Сам читал какие-то куски, причем с огромным удовольствием. А получили ли удовольствие зрители?
Правильным будет сказать мягко – пьеса Газенклевера производила противоречивое впечатление. Она была и сложной для зрительского восприятия, и не очень понятно «идеологически оформленной».
Критиковали же «Нашествие Наполеона» просто безжалостно. Все уже знали, что позиции Луначарского сильно ослабли. С какими-то из «обвинений» можно согласиться. «Скучноватый», «затянутый»… Справедливо, сам переводчик Дейч этого опасался. Дальше перед критиками открывался широкий простор.
Недостает «антиимпериалистической заостренности», «Наполеона сделали романтическим героем», «чуждая советскому зрителю пьеса» и так далее и тому подобное. Цитату одного из критиков приведу почти полностью: «…Внутренняя установка и внешняя форма комедии, пытающейся в сатирическом разрезе высмеять буржуазную Европу сегодняшнего дня, оказалась в корне порочной, бессильной, неспособной поднять сложный и тяжелый груз задач эпохи».
А ведь Газенклевер говорил о другом. Нравы современной Европы он, конечно, высмеивал, но и писал о том, что «тоска по сильной руке» жива. Просто тот Наполеон на эту роль уже не подходил.
Луначарский умрет в 1933-м. Сбежавший от фашистов Газенклевер покончит с собой в 1940 году в лагере для интернированных во Франции. Пьеса «Нашествие Наполеона» уйдет из репертуаров советских театров