Читать интересную книгу Без обезьяны - Роман Подольный

Вежливому человеку труднее отказать в его просьбе. Недаром же ещё в яслях все мы узнали про волшебное всемогущество «пожалуйста». Но тебе, может быть, противно просить, и «пожалуйста» в твоих устах кажется тебе унизительным? Поверь, прежде всего вежливость нужна не тебе, а тем, кто тебя окружает. Это забота о других, о близких и родных. Мягкость, внимательность, нежность — неужели люди этого не заслужили? А формы этой мягкости, внимательности, нежности мы часто берём у прошлого.

Словом, прошлое помогает нам, история человечества ежедневно и ежечасно заботится о наших удобствах и нашем спокойствии, заботится незаметно для нас. Правда, ничто нельзя доводить до крайности. «Сегодняшнее вчера» хорошо именно тем, что незаметно, что входит в сегодня его необходимой частью. А когда оно начинает требовать себе слишком большую долю настоящего, когда «вчера» начинает обирать «сегодня»...

«Ах, оставь ты эти китайские церемонии», — говорят человеку, когда он чрезмерно долго извиняется из-за какого-нибудь пустяка.

И действительно, на востоке Азии — не только в Китае, в Японии тоже, и в Индии, и в Индо-Китае, и в Монголии — были выработаны длинные и сложные правила поведения чуть ли не на все возможные случаи.

В Японии, например, «... когда сёстры обращаются к братьям, они обязаны употреблять иные, более учтивые выражения, чем те, с которыми братья обращаются к сёстрам. Даже язык, которому японца учат с детских лет, определяется его положением среди других членов семьи... Мать кланяется отцу, средний брат — старшему брату, сестра — всем братьям независимо от возраста». Это — из уже цитировавшейся «Ветки сакуры» В. Овчинникова» А вот ещё отрывок оттуда:

«Когда несколько японцев собираются у стола, все они точно знают, кто где должен сесть: кто у ниши с картиной, то есть на самом почётном месте, кто по левую руку от него, кто ещё левее и кто, наконец, у входа. Любая попытка проявить тут какой-то демократизм вызовет лишь всеобщее смятение: ведь тогда никто из присутствующих не будет знать, что делать». (Именно это в: происходит, когда заезжий иностранец, желая прослыть скромным, отказывается от предназначенного ему места.)

У ВРЕМЕНИ В ПЛЕНУ

Приезжего в Индии, конечно, поражает многое. И, среди прочего, то, как поздно начинается здесь рабочий день. Предприятия, школы, учреждения большей частью открывают свои двери только в десять-одиннадцать часов утра. И это в Индии с её жарким климатом! Не лучше ли было бы, как это делают во многих местах Африки, разбить рабочий день на две разделённые четырьмя-пятью часами половинки: утреннюю (с шести) и вечернюю (скажем, с четырёх часов дня)?

Лучше! Но большинство населения Индии составляют люди, исповедующие индуизм. А верующему-индуисту на выполнение одних только утренних обрядов, предписываемых его религией, требуется не меньше трёх часов. У индуизма на всё есть свои правила. Вот цитата из индуистского катехизиса, изданного монастырём Дхармапураадинам:

«Перед тем как сесть за стол, надо вымыть руки, ноги и лицо. (Пока ничего особенного, правда?) Если верующий собирается посетить храм, он не должен есть мясо, яйца, рыбу. Следует расстелить рогожку на земле и сесть на неё лицом к югу, востоку или западу, но ни в коем случае не к северу, выпить два-три глотка воды, поставить сосуд с водой справа от себя, обмотать безымянный палец правой руки травой дарбха, соединить руки над едой и сказать: будь для меня всегда. Потом надо окропить еду водой и принести часть всякого блюда в жертву божеству и охранителям восьми стран света. После этого взять первый кусочек средним, безымянным и большим пальцами правой руки, произнести молитву пранаясваха («Пусть будет благо жизненному дыханию») и съесть его не разжёвывая; во время еды не рекомендуется много говорить, нужно есть только правой рукой, пищу класть на листья банана. После еды необходимо выпить холодной или горячей воды, прополоскать зубы, вымыть лицо, голову и ноги...»

Среди правил есть явно полезные (об умыванье), но есть и до очевидности устаревшие и ненужные.

Но такому же мелочному регламентированию (что какой рукой и сколькими её пальцами делать) подвергается всё, что входит в жизнь человека. И уходят на это многие часы. Европейцы бьются сутками, чтобы хоть запомнить детали распорядка ежедневного утреннего купания. Конечно, теперь, в наши дни, ритуалы выполняются большинством индуистов далеко не в полном объёме. Но часы работы приспособлены к нуждам правоверных. Каждый день в Индии тратятся больше полумиллиарда часов на соблюдение обрядов, отнюдь не необходимых. Это же надо только представить себе: полмиллиарда часов, больше двадцати миллионов суток... Круглым счётом шестьдесят тысяч лет ежедневно. Больше двадцати миллионов лет каждый год! Передовая Индия борется за спасение этой бездны времени для политической работы, учёбы, общественной жизни.

* * *

Когда-нибудь и мы с вами станем предметом истории, как уже сейчас мы есть предмет этнографии.

И историк-этнограф деловито занесёт в свои предназначенные для опубликования материалы тот исторический факт, что в конце 60-х годов XX века дети стали писать авторучками, которые до этого были категорически запретны для школьников. Ещё раньше, укажет он, в XIX веке произошёл постепенный переход от письма птичьими перьями к ручке-вставке со стальным пером. В 90-е годы того же XIX века начался переход к письму авторучками (у взрослых). Наконец, в 90-е годы XX века благодаря несложному устройству, закрепляемому на голове, человек стал заносить свои мысли непосредственно на некую плёнку, с которой их можно: а) воспринять, надев непосредственно на голову читающе-пишущее устройство, б) включить на воспроизведение вслух (возможен выбор голоса по произволу автора — от его собственного до шаляпинского баса), в) превратить мысли в словесную надпись с иллюстрациями на экране.

Эту маленькую вылазку в возможное будущее я предпринял только для того, чтобы вы не чувствовали себя такими уж далёкими от шумерского мальчика. Он писал не на бумаге, а на тлине, дереве, листе дерева, и не чернилами и не ручкой, а просто заострённой палочкой. Но — писал. А писать — уже сейчас — слегка устарело. Писатели, забыв, откуда взялось самое это их название, садятся за машинки и печатают на них. В журнале «Журналист» один известный работник печати счёл нужным оправдываться в том, что так и не привык к новинке — диктофону, обходится машинкой. Пишущая машинка верно — и даже не очень медленно — приближается к школе. Дело сейчас, вероятно, в том, чтобы создать лёгкие, удобные и надёжные конструкции специально для школьников.

Но здесь для меня важен не сам этот факт. Важнее то, что он иллюстрирует текучесть нашего быта и необходимость закрепления сведений о нём.

Мы живём так, как живём, не потому, что это в данный момент лучший из всех возможных способов.

Вон ведь сколько вокруг курящих! А курящий живёт в среднем на пять лет меньше некурящего. И все эти годы остались бы у человечества, если бы... не была открыта Америка. Табак-то развезли по всему миру оттуда. Но не было бы Америки, не было бы и картошки. И помидоров бы не было.

С другой стороны, как известно, в Америке находится могущественное империалистическое государство...

Что же делать? Значит, правы были надменные аристократы и невежественные попы, мешавшие Колумбу?

Конечно, нет. Просто мир сложен. И старая-старая сказка-прибаутка на тему о том, что всё на свете «хорошо, да не очень, плохо, да не очень», приложима ко многим явлениям нашего мира. И над индусами, отдающими долгие часы на выполнение никому не нужных обрядов, смеяться не стоит. Взять у нас то же курение. Стоят за этим обычаем не тысячи лет, а только сотни, максимум два-три века. И тратят люди на курение — если подсчитать — многие тысячи часов. Плюс теряют здоровье.

Так что мы тоже далеко не совсем освободились от вредного прошлого. А просто от прошлого освободиться вообще невозможно.

Кроме вчера, в нашем сегодня живёт и завтра. Мы делаем его каждый день. Не только герои фантастики врываются в настоящее. Наше настоящее само устремлено вперёд.

Новое рождается в труде и отдыхе, в спорте и забаве.

Время работает, мир движется вперёд всё быстрее и быстрее. Каждый из нас несёт в себе не только прошлое, но и будущее. Развернуть судьбу всего, что нас окружает, можно не только назад, но и вперёд.

Историк за футуролог («футуро» — по-гречески «будущее») учатся друг у друга. А лучшими футурологами в высшем и самом точном смысле этого слова были Маркс, Энгельс, Ленин. Они умели предвидеть, потому что боролись за то, чтобы их предвидения сбылись.

* * *

Один из вечных (они же проклятые) вопросов, волновавших юношей и девушек всех времён: