Могучую отповедь Чаадаеву дал Пушкин, написавший ему письмо незадолго до своей гибели, в котором содержатся пронзительные, гениальные строки, ставшие характеристикой и самого поэта: “Хотя лично я сердечно привязан к Государю, я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератор — я раздражен. Как человек с предрассудками — я оскорблен, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал...”
Не хотелось бы, но следует коснуться темы двойственности личности гениального русского писателя Льва Толстого. О всемирном значении его как творца “Войны и мира”, других художественных произведений сказано сверхдостаточно. Но известен и другой Лев Толстой, переживший в начале 80-х годов XIX века глубокий духовный кризис, результатом которого стал его переход на антихристианские позиции, что вызвало резкий отпор у выдающихся духовных подвижников и лучших умов России. Достаточно вспомнить о гневной реакции Достоевского в адрес Толстого по поводу его антиславянской и антинациональной позиции, занятой им во время русско-турецкой войны. Или глумливое отношение Толстого к сущности патриотизма, чем воспользовались всякие ничтожества во время перестройки, объявляя патриотизм, с подачи Толстого, “прибежищем негодяев”.
Не удержусь от приведения характеристики этой стороны деятельности Льва Николаевича, данной выдающимся русским философом Константином Леонтьевым. “И старый безумец Лев Толстой продолжает безнаказанно и беспрепятственно проповедовать, что Бога нет, что всякое государство есть зло и, наконец, что пора прекратить существование самого рода человеческого на земле.
И он не только жив и свободен, но и мы сами все, враги его бредней, увеличиваем его преступную славу, возражая ему!...”
Серебряный век, сложнейший период развития русской культуры конца XIX — начала XX веков, отмечен прежде всего духовным влиянием известного философа Владимира Соловьева, окутан густым туманом мистицизма, теософии, декаданса. И все это ныне пытаются превознести как величайшую вершину духовного развития России!
Конечно же, это далеко не так. Именно в недрах Серебряного века процветало богохульное “богоискательство”, культивировались идеи смешения добра и зла, раздавались призывы к общественным “великим потрясениям”. И лишь когда они свершились, многие из творцов Серебряного века, оказавшись в эмиграции и влача жалкое существование, опомнились и стали страстно раскаиваться в прежних заблуждениях. Но было уже поздно.
* * *
Предыдущие размышления о некоторой противоречивости мыслей выдающихся деятелей Отечества совсем не снижают общее значение совокупного духовного наследия тех, для кого судьба России была первостепенной заботой. И оно в современной России становится все более востребованным.
В короткой аннотации к сборнику, любовно и тщательно составленному И. Яниным, Валентин Распутин отметил, что свода подобных рассуждений еще не было. И что древо, взращенное русской мыслью, представленное в этом своде, получилось живым и могучим.
К этой справедливой мысли хочется добавить, что на каждом древе вызревают разные плоды. И читатели будут пробовать их на вкус и отбирать в меру своей душевной и духовной наклонности. А ориентир отбора ненавязчиво обозначен в оформлении книги. В ее начале представлен образ Троице-Сергиевой лавры — столицы русского Православия. А в самом конце — скромный пейзаж Бялыницкого-Бирули “В конце зимы”, воспринимающийся как намек на наше начинающееся возрождение. Прямо же об этом говорится в эпиграфе к сборнику из Ивана Ильина: “Я глубоко и непоколебимо верю, что русский народ... восстановит и возродит свои духовные силы и возобновит свою славную национальную историю”. Пусть же эта книга, возрождая интерес к национальным духовным богатствам, поспособствует сему святому делу.
Валентин НОВИКОВ
Ирина Стрелкова • Из истории допутинского времени (Наш современник N9 2003)
ИЗ ИСТОРИИ ДОПУТИНСКОГО ВРЕМЕНИ
Владимир Фомичев. “Пульс Тушина”: слово редактора. Публицистика.
М.: Голос-Пресс. 2003.
Заголовок этой рецензии навеян мне листовкой, опущенной в мой почтовый ящик. Вернее, тиражом листовки: 25 миллионов! Ее рассылает Народная партия России, возглавляемая Г. И. Райковым (портрет в левом углу). И там выделено шрифтом: “Только с приходом В. В. Путина власть начала проводить курс, ориентированный на государственные интересы России ”. Конечно, не Райков первым особо отделяет курс Путина от предыдущего десятилетия. Но какова энергия слов: “Только с приходом Путина...” И каков тираж!.. Напомню, что в статьях о школьных учебниках истории, опубликованных в “Нашем современнике”, я писала об угодливом восхвалении тех, кто пришел к власти в 1991-м. И спрашивала: надо ли вообще доводить школьный курс истории до самой новейшей? Но теперь, кажется, отечественная политическая элита устанавливает удобную периодизацию: “время Путина” и “время до Путина”.
Так вот, книга Владимира Фомичева — как раз про “допутинский период”, на который, как все понимают, приходится и начало политической биографии нынешнего президента. В 1989 году на самом высшем уровне было принято решение издавать в каждом из московских районов свою газету. В осуществление горбачевской гласности появились столичные “районки”, публиковавшие разную информацию местного значения и не вызвавшие никакого общественного интереса. По-другому получилось в Тушине, где поэт Владимир Фомичев, работавший до этого редактором “Московского литератора”, стал выпускать газету “Пульс Тушина”, тут же завоевавшую огромную популярность. “Пульс Тушина” читала вся Москва, читали в Подмосковье и развозили по всей стране. В условиях растущего национализма и сепаратистских устремлений в республиках Советского Союза “Пульс Тушина” первым заявил о правах русского народа. Патриотические публикации столичной “районки” тут же были оценены как “антисемитизм”. И это стало поводом для судебных преследований редактора. Даже несмотря на то, что “Пульс Тушина” поддержал один из самых уважаемых у нас евреев — генерал Драгунский, председатель Антисионистского комитета советской общественности, всегда высылавший в адрес газеты важнейшие документы этого комитета. Впоследствии генерал Драгунский и Владимир Фомичев одновременно получили знаки высшей доблести палестинского движения сопротивления — медали “Интернационалист-боец за правое дело палестинского народа”.
Цену горбачевской гласности Владимир Фомичев ощутил уже через год после выхода первого номера “Пульса Тушина”. Районная администрация отреклась от своей газеты — конечно, не без давления сверху. Но редакция уже добилась самоокупаемости благодаря тиражу в 40 тысяч. И “Пульс Тушина” продолжал выходить, публикуя самые смелые материалы — о памятной поездке Ельцина в США, где будущий президент, извините, помочился при публике на колесо самолета, об уничтожении ядерного щита страны, о предательской деятельности последнего генсека...
Тем временем редактора газеты таскали по судам. В апреле 1991-го Фомичев подал в партийную организацию московских писателей заявление о выходе из КПСС: “…ибо она даже не ставит своей целью прекращение геноцида в отношении русского народа, а значит, неспособна противостоять уничтожению нашего многонационального государства”. В апреле это было написано, а не в августе 1991-го! Ну, а уголовное преследование закончилось в 1994-м. Владимир Фомичев с благодарностью пишет в своей книге о помощи, которую ему оказал в годы преследований Э. А. Хлысталов, юрист, заслуженный работник МВД, известный своим уникальным расследованием обстоятельств гибели Сергея Есенина. Мытарства, выпавшие на долю редактора “Пульса Тушина” в годы перестройки и гласности, полезно будет сопоставить с надрывными воспоминаниями тех деятелей культуры, которые умеют приспособиться к любым временам, — о том, как не давали командировку за рубеж или еще что-то, очень просимое.
В книге “Пульс Тушина” Владимир Фомичев совсем немного рассказал о себе, об отце, погибшем на войне, о матери, вырастившей детей в тяжелейшие годы. И все же у него получилась книга о русском поэте, о его характере патриота и борца. В книгу вошли газетные статьи, судебные протоколы, письма в редакцию — от друзей и от врагов, публикации в других патриотических изданиях. Во всем — драматизм начала 90-х, который не должен быть забыт. Для исследователей “допутинского времени” книга Владимира Фомичева будет оставаться ценной и годы спустя.
Ирина СТРЕЛКОВА